Алексей Кондаков - Последний козырь

— Антон Аркадьевич, неужели кубанская операция может начаться в ближайшие дни? — напрямик спросил Наумов и приготовился оправдать свою излишнюю любознательность.

Но генерал и ухом не повел.

— Что вы, батенька мой, не так быстро. Приказано, например, разработать план материального обеспечения армии генерала Фостикова. Ну и довести армию до полной боевой готовности. А сколько времени и усилий потребуется, чтобы провести перегруппировку войск в Северной Таврии, доукомплектования, переформирования их в группу особого назначения, для сосредоточения ее войск в восточных портах, снабжения всем необходимым, чтобы они могли вести широкие боевые действия в отрыве от своих баз… Словом, работы непочатый край, и трудно сказать, сколько времени на это потребуется.

Ответ генерала не раскрывал конкретного содержания плана готовящейся операции. «Домосоенову, видимо, не очень доверяют, — разочарованно подумал Павел Алексеевич. — Надо действовать через других».

Дежурный по управлению доложил Наумову сводку движения грузов и подал газеты. Павел Алексеевич отпустил офицера и раскрыл «Юг России». Газета сообщала: «Вчера на Приморский бульвар прибыл около 10 часов вечера главнокомандующий генерал Врангель и посетил концерт духового оркестра штаба главнокомандующего ВСЮР, а также киоски, устроенные организаторами в честь годовщины первого кубанского похода».

И далее подробно описывалось пышное торжество по случаю столь «славной годовщины». «Если поражение на Кубани в 1918 году поднимается на щит чести, а не позора, это значит — готовится реванш. Это значит — будет второй кубанский поход». Наумов возбужденно щелкнул по газете и тут же обратил внимание на короткую информацию, напечатанную рядом:

«Заседающей в Феодосии Кубанской радой единогласно избран атаманом генерал-лейтенант Улагай».

Короткая сухая информация. Но она напечатана рядом с очерком о торжестве по случаю первого кубанского похода.

Генерал Улагай был широко популярен и славен как боевой генерал, крупный специалист рейдовых операций. Избрание его на пост кубанского атамана означает, что он будет центральной фигурой в событиях на Кубани.

Наумов посмотрел еще раз на дату газеты. «Избран вчера, значит, сегодня или завтра он прибудет представляться главнокомандующему».

Павел долго сидел и обдумывал, что же предпринять дальше. Наконец он встал и направился на Графскую пристань. Прежде всего он зашел на продовольственный склад и дал указание выписать на имя генерала Улагая два ящика коньяка и столько же виски. Счет приказал направить в адрес управления генерала Домосоенова.

Затем Наумов направился на второй пирс, где шла разгрузка амуниции и зимнего обмундирования. Не успел он заслушать доклад о ходе работ, как с противоположной стороны пирса раздался громовой раскат:

— Наумов, ты что — в три господа бога и небесную мать — зазнался?..

Павел Алексеевич оглянулся. К пирсу приваливал катер, на носу которого возвышалась массивная фигура полковника Трахомова, вооруженного огромным цейсовским биноклем.

— …Вскинул бинокль, смотрю, стоит Наумов в образе порядочного хама! — Он громко загоготал и закончил неожиданно: — С того вечера полюбил тебя и тоскую. Ну, думаю, закончу дела — найду его.

Выпрыгнул на пирс, внимательно посмотрел на Наумова из-под густой заросли бровей:

— Ты что, не рад нашей встрече?

— Ну как же не рад, Матвей Владимирович? Очень рад. Здравствуйте, — приветливо улыбнулся Павел.

— О-о, молодец! Помнишь, как меня звать. Теперь вижу, что рад. А вот я забыл твое имя.

— Павел Алексеевич.

Трахомов сорвал фуражку с головы и трижды стукнул по сединами.

— На всю жизнь запомню, Павел Алексеевич…

Седины не старили его, и если бы не хмурая туча бровей, ему можно было бы дать не больше тридцати пяти.

— Знаешь, все, что я накрутил, навертел, — ут-верж-де-но! По такому поводу дай, думаю, искупаюсь и прокачусь на морской тройке. «И какой русский не любит быстрой езды!» А чтоб один катер казался тройкой — надо, чтобы в глазах троилось. Ха-ха-ха!..

— Поздравляю вас с окончанием планирования операции, — как бы между прочим сказал Павел. — Теперь дело за материально-техническим обеспечением, а это уже работа наша.

Трахомов неожиданно ударил Наумова по плечу:

— Слушай, Паша, поехали со мной в березовую рощу. Такая будет вакханалия — обалдеешь.

Наумов с сожалением отказался:

— Спасибо, Матвей Владимирович, за приглашение, но, увы…

— Ну, бывай здоров. — Трахомов довольно твердой походкой направился к катеру.

…Генерал Домосоенов увидел Наумова в тот момент, когда он переходил улицу, и остановил автомобиль.

— Павел Алексеевич! Садитесь-ка в машину.

— Добрый вечер, Антон Аркадьевич.

— Прошу вас побывать в управлении и распорядиться по поводу одного важнейшего приказа, — озабоченно сказал генерал. — Он в секретной части. Там вас ждут. Я послал за вами, но у вас удивительная способность самому появляться там, где вы непременно нужны.

У Большого дворца генерал вышел из автомобиля.

— Пока я буду в ставке, шофер отвезет вас в управление. Да, позвоните Танюше. Она спрашивала вас.

Наумов поехал в управление. Ему не терпелось поскорее узнать, что содержится в этом «важнейшем приказе».

В управлении его уже ждали. Офицер секретной части принес приказ с резолюцией Домосоенова: «Полковнику Наумову. Незамедлительно к исполнению». Поставлена подпись, дата, часы. Прочел — и задумался. В боевом распоряжении приказывалось отгрузить в Керчь и в Феодосию огромное количество вооружения и боеприпасов. «Вот оно, начинается. Два портовых города. Значит, войска генерала Улагая будут грузиться сразу в двух портах». Наумов знал емкость каждого из них, и ему сразу стало ясно, что готовится к погрузке крупная группировка войск.

«Видимо, это имел в виду Трахомов, когда говорил: „Все, что я навертел, утверждено“. Он знает, но, к сожалению, не носит план в кармане».

Тихий зуммер телефона не сразу привлек его внимание.

— Алло, слушаю вас, — сказал он тоном, в котором ясно слышалось нетерпение крайне занятого человека.

— Павел Алексеевич? — услышал он голос Тани и почувствовал, что его суровая деловитость мгновенно испарилась.

— Да-да, Танечка. Я только что хотел позвонить вам.

— Мне нужно поговорить с вами, Павел Алексеевич. Это очень важно. Вы можете встретить меня?

— Сейчас выхожу.

…Вдоль улицы тянулись желтые пятна газовых фонарей. В небе ярко светились мерцающие россыпи звезд, воздух был напоен солоноватой свежестью моря и ароматом лесных отрогов ай-петринской Яйлы.

Некоторое время они шли молча. Таня сосредоточенно смотрела прямо перед собой, как бы собираясь с мыслями.