Камран Паша - Тень мечей

Лишь по прибытии в Иерусалим Мириам открыла раввину свой секрет. Маймонид уже собрался отослать ее домой, где их ждала Ревекка, которая, узнав о возвращении мужа и племянницы, наконец-то вздохнула с облегчением, но Мириам задержала его, чтобы рассказать о своем поступке. Сначала раввин даже не понял, о чем она толкует, и в очередной раз пощупал ее лоб: не горячий ли? Но когда Мириам из-за пазухи своего голубого шерстяного платья вытащила бумаги, морщинистое лицо Маймонида побледнело.

Не зная, что ему делать, Маймонид в оцепенении передал документы Таки-ад-дину, когда они стояли у высоких каменных стен султанского дворца. Молодой полководец, пребывая в полнейшем замешательстве, изумленно уставился на бумаги, а затем поднял недоверчивый и одновременно испуганный взгляд на Мириам. После паузы, несмотря на все протесты раввина, племянник Саладина приказал проводить Мириам — одну — в дипломатическую палату, а сам отправился к султану обсудить столь удивительный поворот событий.

Вездесущие египетские телохранители Саладина провели Мириам во дворец и в зловещем молчании заперли дверь. Сейчас, после целого часа томительного ожидания, Мириам стала чувствовать себя как пленница, а не как героиня султаната. В ее голове роились темные мысли. Наверное, придворные мужчины, думала Мириам, настолько были обескуражены этой дерзкой выходкой, что испугались публичного скандала и решили взять ее под стражу. Или она по глупости нарушила некий неписаный арабский кодекс военной чести, по которому запрещено шпионить за врагом во время перемирия. Вероятно, у султана не будет иного выхода, как наказать ее за то, что она запятнала его репутацию — как человека чести, — и теперь он снищет дурную славу.

Воображаемые картинки, которые становились все запутаннее, начали действовать на нервы, и Мириам почувствовала, как в душе нарастает паника. Ее хотелось увидеть дядю с тетей, хотелось удостовериться, что в мире, где царят предательство и обман, она все еще в безопасности, все еще любима.

Мириам услышала, как щелкнул дверной замок, и ее сердце екнуло. Неужели ей суждено мучительно сгинуть за бессмысленный риск во имя империи? Но вместо облаченного в темные одежды палача с топором она с удивлением увидела в дверном проеме самого султана.

Мириам чуть не открыла рот от удивления. Саладин очень изменился с их последней встречи, состоявшейся много месяцев назад на тенистой тропинке в саду в предместье Иерусалима. Казалось, за это время он постарел лет на десять. И дело было не в его внешности — и волосы, и борода оставались такими же густыми и черными как смоль, на лице не было заметно ни одной морщинки. Нет, постарели его глаза. Эти два темных озера, в которых когда-то горели страсть и желание, сейчас потухли и потускнели. Плечи едва заметно поникли, как будто на него давил ужасный груз. Он улыбнулся Мириам, но был в этой улыбке оттенок грусти и усталости. Мириам задумалась: а спал ли султан вообще с тех пор, как корабли Ричарда пришвартовались у побережья Акры?

Девушка поймала себя на том, что открыто таращится на самого могущественного человека на земле, и тут же отвела взгляд, как обычно неуклюже кланяясь. Саладин подошел к ней и, к удивлению Мириам, взял ее за руку. Его ладони были мозолистыми и грубыми, как будто он по нескольку часов в день размахивал мечом, — и это притом, что за последние полтора года, прожитых в мире, султан мог наслаждаться своей победой и не доставать оружие из ножен.

— То, что ты принесла, застало меня врасплох, — признался он. — Но я уже очень давно не получал таких приятных сюрпризов.

Саладин крепко сжимал ее пальцы, словно боялся, что она сейчас исчезнет. Мириам подняла голову и встретилась с ним глазами. Она разглядела в его печали, почувствовала в его прикосновении острую потребность в женщине, в любимой женщине. И внезапно ее осенило: насколько, должно быть, одиноко правителю в обществе мужчин в пору сильного душевного волнения.

— Сеид… — Мириам не знала, что сказать ему. Между ними опять возникло странное напряжение. Она заставила себя собраться и продолжила говорить, хотя и несколько бессвязно от охватившего ее волнения. — Я знаю, что действовала без твоего позволения, но не могла упустить представившийся шанс.

Саладин, не сводя с Мириам глаз, отпустил ее пальцы. Полез за пазуху и вытащил из своей черной бархатной хламиды свернутые в рулон бумаги. Девушка тут же узнала документы: то были секретные планы, которые она украла из палатки крестоносцев. Значит, Таки-ад-дин доложил о деле на самый верх. Тогда почему Саладин скорее сбит с толку, чем обрадован? Неужели все дело в том, что у простой женщины, к тому же еврейки, хватило смелости совершить то, на что оказались неспособны блестяще обученные шпионы? При этой мысли она почувствовала, как внутри вспыхнула злость. Мириам невольно вскинула голову. Саладин должен гордиться ее изворотливостью перед лицом почти неминуемой смерти. Тогда почему ей кажется, что он смотрит на нее как на ребенка, которому в конце концов придется объяснить, что истории про Али-Бабу всего лишь детские сказки?

— Эти документы весьма интересны, — медленно проговорил Саладин, как будто ему приходилось тщательно подбирать слова. — Они оказали бы решающее влияние на наши планы относительно обороны Иерусалима.

Он помолчал. Мириам чувствовала себя приговоренным к смерти заключенным, который ожидает, когда же на него упадет острый топор.

— …если бы не были такой откровенной подделкой.

Мириам отшатнулась, как будто он отвесил ей пощечину.

— Я не понимаю… — с трудом пробормотала она и почувствовала, как ухнул вниз желудок, а к горлу подступила тошнота.

Саладин взглянул на документы, делая вид, что читает их, — он явно не желал видеть ее мучений.

— В этих документах обсуждается стратегия Ричарда по завоеванию Палестины, — сказал султан. — Но я уверен, что он оставил их намеренно, рассчитывая, что ты их найдешь.

— Это невозможно! — с присущим ей упрямством отрицала Мириам, надеясь, что и сама поверит в свои слова. — Он был смертельно болен.

— Неужели он не видел, что ты заинтересовалась шатром, где совещались его полководцы?

Мириам задумалась. Наконец едва заметно кивнула.

— Его военачальники разговаривали в шатре в моем присутствии, но никогда не обращали на меня внимания. — «Как обычно ведут себя мужчины в присутствии женщин», — мысленно добавила она, но вслух ничего не сказала, оставив свое мнение при себе.

— Боюсь, что король предположил, что мало кто из слуг его противника при сложившихся обстоятельствах откажется от возможности украсть секретные документы, поэтому подготовился к такому развитию событий, — продолжал Саладин и после небольшой паузы признался: — Я бы поступил точно так же.