Михаил Шевердин - Перешагни бездну

— Армия ислама... в руках... чьих... Ибрагимбека... но...

— Мы продадим вам оружие, снаряжение. Назначим специа­листов, военных инструкторов за приличное жалование. Ибрагим будет воевать, вы — руководить.

— Вы сказали — продаем? А кто платит?

— Вы, господня эмир. Бухарский центр.

— Война требует... много денег... расходы.

— Трон Бухары стоит расходов, больших расходов. Но вы можете рассчитывать на кредит... на то мы и есть «Шоу и К°», широкий кредит. Под солидное обеспечение — золото, нефть, металлы, каракуль, хлопковые плантации... Все богатства Тур­кестана.

— А Англия объявит Советам войну?

— Скажу одно, Англо-Индийский департамент поддержит вас. Во все детали посвятим вашего верховного командующего Ибрагимбека.

— Ибрагим?.. Лучше поехать мне, эмиру, в Дакку...

— Военное командование предпочитает иметь дело с фактами. Ибрагимбек и его всадники — факт, реальность. Наши генералы желают иметь дело с непосредственными исполнителями.

Расчетливый коммерсант Шоу не счел нужным освежить в па­мяти эмира кое-какие другие факты. Первое время, когда рухну­ла Российская империя, бухарский эмир держался самонадеянно. Принимая охотно вооруженную и материальную помощь Брита­нии, он повел тайные переговоры с Джунаидханом и предлагал открыть военные действия против воинских соединений генерала Эссертона, захвативших Закаспий. Агенты британской разведки в Бухаре перехватили письмо эмира, где он писал: «Мы с больше­виками справимся сами». Тогда в Англо-Индий-ском департаменте переполошились и направили в Бухару полномочного эмиссара. Эмир принял его холодно, высокомерно заявив, что и без пособни­чества англичан сумеет совершить победоносный поход на Таш­кент, что час «освобождения» от большевиков всего Туркестана близится. После личной аудиенции эмиссар уехал из Бухары взбе­шенный. Чем кончились воинственные планы эмира, известно. Когда властелин многомиллионного государства оказался в из­гнании, он вновь пошел на поклон к англичанам, и они не отвер­нулись от него, но холодок в отношениях с тех пор остался.

И Шоу и Алимхан каждый думали сейчас именно об этом. Они перебирали в памяти факты.

Шоу заговорил первым:

— Мы не политики. Мы — практики. Привыкли делать ставку наверняка.— Он мог бы сказать: «Делать ставку на лошадку по кличке «Бухарский эмир» сопряжено с риском», но не решился говорить Алимхану такие «кислые слова» и ограничился вопро­сом: — Давайте же разберемся, сколько вы стоите?

— Такое... говорите...— Алимхан резко, даже грубо натянул поводья. Конь захрапел и встал, перебирая ногами.

— Коммерция! В торговле — прежде всего доверие. Сколько стоите вы, господин эмир? Сколько стоит ваша фирма, именуемая Бухарский эмират? Когда собираются открыть купцу кредит, сперва проверяют, что у него на полках в лавке... Что же у вас есть на ваших полках?

Лицо Алимхана пошло пятнами. Он резко сказал:

— Вы не на базаре, мистер Шоу.

— Мы — люди дела, и давайте говорить по-деловому. Золото, нефть — вот что нам нужно.

— Золото?.. То, что... на банковских счетах... а?

— Речь не об этом. Это правда, что пустыни к северу от города Бухары—Клондайк, Эльдорадо? А по берегам Каспия и в долинах Ферганы и Сурхапа подземные моря нефти?

— Золото? Нефть?.. Старые-престарые сказки...— пожал пле­чами Алимхан.

— В архивах Англо-Индийского департамента удалось поднять донесения и отчеты о туркестанском путешествии лорда Керзона — он тогда еще не был лордом. Керзон пишет, что в Бухаре завязал деловые отношения с одним русским путешественником. Русский утверждал, что сделал сенсационное открытие —наткнулся на за­лежи золота и нефти, неимоверно богатые. Керзон предложил рус­скому купить у него документы, чертежи, карты месторождений. Почему-то не сторговались. Но с тех пор Туркестан всегда зани­мал место в азиатской политике сэра Керзона. Революция в Рос­сии порвала все деловые нити, но есть какая-то связь между этим открытием и историей принцессы — вашей дочери. Докумен­ты русского путешественника — если они сохранились у вас — вполне достаточное основание для получения чрезвычайно важ­ной концессии, миллионной концессии, у вас,— конечно, в случае установления порядка в Бухаре и Туркестане...

Он говорил тоном человека, нисколько не сомневающегося, что эмир знает гораздо больше, чем говорит.

— Такой договор обеспечит прочность вашего трона. Тут пах­нет не миллионами. Сотнями миллионов. Для вас и ваших по­томков.

Эмир лишь мычал:

— М-ммм! Тауба! Урус-инженер не обманывал. Мы брали золото из земли... много золота... Только вот... революция... ох-охо... Мы закрыли рудники... песок засыпал следы...

— Документы сохранились? Они у вас?

— Нет.— Алимхан отрицательно покачал головой.— Бумаги я отдал... жене.

— Бош-хатын?

— Нет. Среди моих жен была... француженка... Она взяла. Я отдал ей книгу.

В мозгу индуса забрезжила мысль, туманная, неясная.

— Книгу? Какую книгу?

— На обложке такая... белая змея...

— Невероятно!— Бледность проступила у индуса сквозь крас­ный загар.

— Позвал придворного переплетчика... приказал те бумаги гшитъ, заключить в переплет... Тут как раз война... штурм... от­вратительно. Книгу с белой змеей взяла жена француженка... С того ужасного дня... в Кермине... ничего не слышал...

Бессвязно он рассказал историю Люси и ее дочки Моники.

«Вот она ниточка, связывающая девчонку с эмиром...»

Очень хотелось Шоу оказаться сейчас в бунгало в Пешавере. Книжка-талисман с белой змеей стояла перед его глазами. Он дер­жал эту книжку в своих руках.

Некоторое время они ехали молча. Каждый думал о своем.

— Вот мы говорили об Ибрагиме,— заговорил Алимхан.— Че­ловек он подозрительный, недоверчивый, дикарь. Он не верит лю­дям. У него все враги.

— Даже вы?

— Да.

— А почему вы его не купите?

— Он богат... Вождь богатого племени Локай... Богат воинами, конями, баранами. Все, что есть в племени Локай... все принадле­жит старейшине Ибрагиму. Закон такой.

— Почему бы вам не породниться с ним? Отдайте ему свою дочь. — Он говорил одно, но думал о книге со змеей на переплете.

— Мою дочь... принцессу?.. Монику-ой?

— Да. Отличный способ снискать себе преданного слугу.

— Вы говорите мне о Монике-ой... Все твердят о Монике-ой. Все жужжат мне в уши о Монике-ой... Но вы держите ее под зам­ком... В Чуян-тепа ее держал на цепи ишан Зухур, а теперь дер­жит тайно от меня какой-то чиновник в Пешавере. Не подобает... клянусь...

«Да, в Пешавере. И никто даже не подозревает, что у нее за книга! — мелькнула у Шоу мысль.— Сегодня же отсюда...» Он в нетерпении уже увидел себя верхом на коне, скачущим к грани­це. Вслух он проговорил:

— Съездим к Ибрагимбеку. Это недалеко?