Александр Чиненков - Крещенные кровью

Носов побледнел, губы скривились в гримасе, а зрачки расширились.

– Если этот баран назовет мое имя, я вынужден буду драпать отсюда, не закончив дела…

Замолчав, они просто сидели друг перед другом. Поглощенный свалившейся проблемой, Васька потерял интерес ко всему. Отсутствующим взглядом смотрел он в сторону окна и не видел ничего, что вывело бы его из той губительной ситуации, в которой он оказался.

Первой вышла из состояния задумчивости Альбина.

– Пока ты болел, к нам сюда гэпэушники приезжали. Очень интересовались про коммуну и ее создателя.

– Они тебе поверили? – едва дыша, поинтересовался Васька.

– А что им оставалось, факт налицо. Все коммунары наши делом заняты были. Вот только следователь… Калачев, кажется… ходил и присматривался. То усадьбу обойдет, то вовнутрь заглянет. Но больше всего он в лица адептов вглядывался.

– Выходит, Степан Калачев приезжал, – нахмурил брови Васька. – Видно, хваткий парнишка вырос, сынок Аверьяшки покойного.

– И чего следователю Калачеву у нас в коммуне понадобилось?

– Трудно судить вот так сразу, – ответил задумчиво Васька. – Скорее всего, наша коммуна кому-то глаза мозолит.

– Мне недавно председатель колхоза Николай Ершов встретился, – вспомнила вдруг Альбина.

– Это тот борец с частной собственностью? – ухмыльнулся Васька, который был наслышан о «бесноватом» председателе.

– Так вот, – продолжила Альбина, – он потребовал, чтобы наша коммуна слилась с его захудалым колхозом «Красное знамя»!

– Думаешь, по его наводке гэпэушники действуют? – осторожно поинтересовался Васька.

– Думай не думай, а жареным попахивает, – вздохнула женщина.

– Ты помнишь, я тебе про баб-коммунарок рассказывал? Так вот, – продолжил Васька, – их лавочку гэпэушники прикрыли. Бабешки-то изворотливыми бестиями оказались. Они были чадами женского монастыря! Их пастырь посоветовал «овечкам» своим вступать в комсомол и партию большевицкую, чтобы к ним не цеплялись. А теперь на них статью политическую вешают, за организацию тайного монастыря! Во как!

– И в самом деле, у нас ведь такая же коммуна, как и у монашек тех? Значит, та же участь и нас ждет, – прошептала обескураженно Альбина, побледнев.

– Замолчь и не каркай! – зыркнул на нее грозно Васька. – К нам не прикопаются. Адепты лишнего слова не вякнут, мы же их на иглу прочно посадили.

– Они, может быть, и не вякнут, но их ведь все еще ищут. А вот возьмут гэпэушники учителя из техникума, сюда привезут, и он их узнает?!

Правота женщины больно кольнула Носова в самое сердце. Он промолчал, не находя подходящих слов для возражений.

– И это еще не вся беда, – продолжила Альбина. – Шашлычник Хасан и Салях-истопник в ОГПУ сидят, но молчат ли они или нет?.. А банда Проньки и Хохла?.. Сколь веревочке не виться…

Васька сидел молча, склонив голову.

– Хорошо, – сдался наконец Носов, – что ты мне предложить собираешься, выкладывай?

– Уходить нам надо, Вася, – зашептала, оглядываясь на дверь, Альбина. – Уходить немедленно и как можно дальше.

– Бросить все и… – округлил глаза Носов. – Но ведь это предательство? – возразил Васька.

– Не боись, все хорошо будет, – улыбнулась загадочно Альбина. – Проньку и его банду расстреляют за их кровавые деяния, и тебе мстить уже некому будет.

– А адепты?

– Нашел о чем переживать, – нервно хохотнула его подруга. – Ты с ними наигрался, теперь пускай кто захочет, тот и забирает. Не думай больше о них, Вася!

– С чего ты взяла, что я играл с ними? – обиженно набычился Носов.

– А что, разве не так? – Альбина посмотрела ему прямо в глаза.

Васька просто не узнавал сейчас «богородицу». Обычно тихая и послушная, она вся пылала и сыпала аргументами:

– Ты думаешь, я всегда валялась на обочине дороги, где ты меня подобрал умирающую от голода и больную? – женщина усмехнулась. – Я родилась в дворянской семье, Вася. А учась в Санкт-Петербурге, в Смольном, знакомилась с научными трудами по психологии и психиатрии. Я научилась хорошо разбираться в людях!

Признания Альбины раздавили и уничтожили Ваську Носова. Он вдруг понял, что скромная «богородица» прочно взяла его в оборот.

– Ты весь у меня как на ладони, – одарила она его обаятельной улыбкой. – Как-то ты рассказал мне о своей жизни, помнишь? Так вот, я хорошенько поразмышляла над твоим признанием и все имеющиеся в нем детали разложила по полочкам. Конечно, ты многое скрыл от меня, Вася, но и того, что я узнала, оказалось достаточно, чтобы сделать выводы.

– И?.. – прошептал озадаченно Носов, боясь услышать непоправимое.

– Не жди чего-то необычного, – усмехнулась Альбина. – Ты не ангел и не бог, не обольщайся. Но ты тот самый человек, который мне нужен.

– Нужен? Тебе? Для чего? – ужаснулся Васька.

Ответ женщины немного успокоил его:

– Про таких, как мы с тобой, Вася, люди говорят: два сапога – пара, – сказала она, наконец-то отведя в сторону взгляд. – Ты закомплексованный урод, стремящийся властвовать хоть над кем-нибудь. Ты добился кое-чего только благодаря деньгам, наркотикам и помощи бандитов, но… не проник в души своих адептов, как Сафронов. Ивашка убеждал людей оскопляться добровольно, они верили ему и считали Богом! А ты – насильник, у тебя – рабы, Вася, а не преданные душой и телом последователи! Ты пытался походить на человека, искалечившего тебя не только внешне, но и внутренне.

Ну а я… такая же, как ты, уродина. Я ненавижу мужчин и склонна искать утехи в постели с женщинами, но не люблю и тех, считая никчемными тварями, рожденными только раздвигать ноги. Однако мои чувства вовсе не мешают мне относиться и к тем, и другим ровно и с пониманием.

– Ты хочешь сказать… – начал было Носов, но Альбина мягко продолжила, перебив его на полуслове:

– Мы подходим друг другу, и, видимо, потому судьба свела нас. Чтобы хорошо и счастливо жить, нам нужны только деньги! Много денег…

Их беседа длилась еще долго, и в конечном итоге Носов открыто уступил первенство своей собеседнице и жалобно спросил:

– Что же делать теперь будем, Альбина?

– Всем займусь я сама, – ответила она жестко, – а ты… ты выздоравливай и готовься к поискам золота скопцов, Вася. Отныне мы с тобой не разлей вода, кормчий!..

Дмитрий Андреевич Горовой все еще работал в своем кабинете, и сегодня, наверное, был первый случай, когда Степан Калачев пришел к нему не раздумывая. Калачев доложил о сделанном за последнее время и откровенно признался: он не знает, что предпринять дальше, и готов быть отстраненным от ведения расследования.

Горовой выслушал подчиненного молча, с невозмутимым видом. Когда Степан решил, что с докладом покончено, и собирался закурить, Дмитрий Андреевич остановил его насмешливой фразой: