Александр Чиненков - Крещенные кровью

– Когда в восемнадцатом году Урбах бежал из России в Германию, он не мог забрать все сразу с собой.

– А ты откуда прознал про эти сокровища?

– Мне о них рассказал сам Карл Урбах и даже нарисовал план, где зарыт в землю его клад.

– Как же ты вышел на него и заставил развязать язык?

– Он сам развязал его. Я его родной племянник.

– Что-о-о?! – Лицо у штандартенфюрера вытянулось, он стал похож на коня.

– Карл Урбах родной брат моей мамы, урожденной Екатерины Урбах, – «добил» шефа Курт.

Несколько минут Отто фон Лансдорф молчал, переваривая услышанное. Он откровенно сомневался в правдивости подчиненного, ибо рассказанная им история выглядела слишком невероятной.

– Теперь мне стало ясно, почему ты торчишь в Брянске, – сказал он, справившись с потрясением. – Менялись люди, а ты… не уходил со своей должности, даже несмотря на предлагаемые повышения по службе.

– Да, я давно уже мог бы быть шефом гестапо где-нибудь в другом городе, – согласился обер-лейтенант, давя ногой на педаль газа. – Но я не мог уехать из Брянска, не разыскав дядиных сокровищ.

– Но тогда почему ты все еще не нашел их? – воскликнул Лансдорф. – У тебя же была уйма времени!

– План, нарисованный дядей, оказался неточным, – скрипнув зубами, ответил Курт. – А теперь я подозреваю, что это господин Штерн опередил меня. Каким-то образом он добрался до сокровищ Карла Урбаха первым, но, видимо, тоже не смог вывезти их вовремя. Признаться честно, я уже потерял надежду найти клад, а тут…

– А тут снова появился искатель сокровищ Вилли Штерн, – продолжил штандартенфюрер. – Ты связал его приезд с дядиным кладом, и…

– Вот именно, – кивнул утвердительно обер-лейтенант. – Господин Штерн – моя последняя надежда.

– Хорошо, но с чего ты взял, что он явился именно за кладом Карла Урбаха? – наседал с вопросами Лансдорф.

– Интуиция, – хохотнул Курт. – Если в поселке Большой Ручей есть клад, то он принадлежит моему дяде. А если Штерн здесь, значит, легенда о сокровищах вовсе не легенда, и я хочу, чтобы они были только моими и больше ничьими!

– Что ты предпримешь сейчас? – начиная потеть, полез в карман кителя за платочком штандартенфюрер.

– Терпеливо дождусь, когда Вилли Штерн извлечет из земли дядино состояние, перенесет его в машину и… Тут мы его и накроем!

– Ты сейчас говоришь о нас с тобой? – округлил глаза Лансдорф.

– Нет, я имею в виду два десятка полицаев, переодетых в партизан, – рассмеялся Курт. – Я собрал их отовсюду и привез в Большой Ручей. Сейчас они уже окружили рудник и ждут сигнала к действию.

– Как в твою голову пришла такая мысль? – проговорил восхищенно штандартенфюрер.

– Здешние полицаи, согласно русской поговорке, ни мычат ни телятся, – обер-лейтенант свернул с дороги, не доезжая километр до поселка. – Партизаны их почему-то не трогают, и они обленились от безделья. Я собрал других. Как только Штерн вынесет из рудника сокровища, сложит их в машину, я подам сигнал выстрелом из ракетницы.

– А какой приказ ты отдал своим «партизанам»?

– Уничтожить всех, – коротко ответил обер-лейтенант. – Пусть поработают за тех, кто отсиживается в лесу, обрастая бородами и жиром, называя себя народными мстителями.

– Вот это да! – развел руками штандартенфюрер. – Ты никогда не блистал умом так ярко и открыто, Ганс! Я просто аплодирую твоему таланту!

– Благодарю, шеф, – сказал польщенный похвалой Курт, выходя из машины. Он посмотрел в бинокль и воскликнул: – Можете меня поздравить, господин штандартенфюрер: машина Штерна уже там, где я и предполагал ее увидеть!

– Думаешь, сработает? – спросил сдавленным от волнения голосом Лансдорф, выбираясь из машины.

– Теперь уже не сомневаюсь, – ответил обер-лейтенант, разворачиваясь на месте.

Увидев в его руке револьвер, направленный на него, штандартенфюрер побелел от страха и попятился.

– Ты… ты посмеешь в меня выстрелить, Ганс? – закричал он, хватаясь рукой за кобуру на поясе. – Ты…

– Нет, шеф, – захохотал Курт, вытягивая вперед руку с оружием и целясь в грудь Лансдорфа. – Ты погибнешь от руки «народного мстителя»! Прости, господин штандартенфюрер, но сейчас ты для меня самый опасный человек в мире, так как очень много знаешь!

Ориентируясь на подсказки старосты, разведчики без особых усилий нашли в развалинах лаз. Не теряя ни минуты, они взялись за дело. К утру наблюдательный пункт был готов. Сверху лаз прикрыли обгоревшими досками и присыпали их мусором помельче. Земляной пол в подвале тоже местами застелили досками, чтобы можно было прилечь на них и отдохнуть.

Когда убежище было готово, Яшка, очень довольный проделанной работой, воскликнул:

– Одно слово – бункер! Поздравляю, товарищи, Гитлеру такой и не снился!

Степан и Свирид, глядя на него, заулыбались, а Яшка даже сплясал на радостях цыганочку с выходом, притопывая и тихо присвистывая.

– Кто знает, сколько нам здесь сидеть придется. А хибарка наша стоящая получилась!

Затем они перекусили, и Степан объявил:

– Дежурим по два часа. Я заступаю на пост первым.

Устроившись поудобнее, он приподнял голову над лазом и, поднеся к глазам бинокль, долго рассматривал окрестности. В чистом и прозрачном воздухе поселок был как на ладони.

И вот на крыльцо дома вышел Васька Носов. Степан скрипнул зубами и судорожно сжал бинокль обеими руками. Пальцы в суставах побелели, губы пересохли от волнения.

– Дай бинокль, – прозвучал сзади голос Яшки, и, не ожидая разрешения, он выхватил прибор из рук Калачева.

Яшка тоже увидел Ваську и смачно матюгнулся.

– Порву гада! – прорычал Степан. – Ей-богу, порву, как только доберусь!

– Вместе рвать будем, когда мышеловка сработает, – поддержал его Яшка, возвращая бинокль. – Иди, поспи, Степаха, а я покуда подежурю.

– Спать? – Калачев с недоумением посмотрел на Стрельца.

– Так уже два часа прошло, – ухмыльнулся тот, тыча пальцем в наручные часы.

– А мне спать не хочется. Вражина рядом, под носом гуляет, а я…

– Обожди, тихо, – перешел вдруг на шепот Яшка. – Вижу какое-то движение вокруг.

Степан напрягся. Все тело обдало холодом, как будто на него вылили ледяной воды.

– Людей вооруженных вижу, – продолжал Яшка, не отводя от глаз бинокля. – На партизан похожи, голов двадцать-тридцать.

– Что они делают? – Степан схватил друга за руку и с силой затряс.

– Ничего пока, – ответил тот, продолжая наблюдение. – Залегли вокруг отвалов рудника и будто чего-то выжидают.

Степан задумался. Услышанное не укладывалось в его голове. Партизаны, сопровождавшие их до поселка, должны были оставаться на месте и ожидать их возвращения. Их там человек десять, не больше. О каких «двадцати-тридцати» говорит Стрелец? Может, какой-то другой отряд решил покуролесить в поселке? Но им незачем соваться в зону Деда Фомы…