Григорий Кроних - Неуловимые Мстители. Наследство Эйдорфа

– Отлично, заходи.

Ганс шагнул за порог, а Петька ударил его сзади в основание шеи. Шофер обмяк и сполз по стене на пол. Солдатскую книжку и форму взял себе Сапрыкин.

– Лаз уз я взялся помось, то пойду до конса. Да и фолма эта никому из вас не подойдет.

Пока Костя переодевался, Юра и Петя связали Ганса, Альберт помог им отнести его в дальнюю комнату. Затем вся компания спустилась вниз и уселась в «опель».

– Фот карта, – предусмотрительный Вернер достал из кармана карту области.

– Не надо, я тут вылос, всю оклугу, как свою ладонь, знаю, – похвалился Кирпич и тронул машину с места.

Путь предстоял длинный, но спокойный. Все немецкие патрули и посты брали под козырек, едва завидев черный гестаповский мундир. Да и так известно, что в персональных машинах кто попало не разъезжает!

На 60 километров до Горловки, райцентра, где располагалась большая железнодорожная станция и множество складов, Кирпичу понадобилось два часа. Дорогу он, правда, знал, но полотно все еще было грязным, а путь частенько перегораживали танки, вездеходы, грузовики, двигающиеся к фронту. Железная дорога не справлялась с потоком техники, а что будет, когда Натка, Петька и Юрка вернутся в отряд и на практике начнут применять все, чему научились у дяди Якова?

Вернер в Горловке бывал и ориентировался хорошо, поэтому нужный склад они нашли быстро. Подростки вышли чуть раньше, а Сапрыкин и Вернер подкатили прямо к дверям, где прохаживались двое солдат.

– Хальт! – часовые сдернули с плеч автоматы и навели на машину. – Пароль или мы будем стрелять!

Альберт не торопясь вышел из машины.

– Молодцы! Правильно себя ведете! Я так и скажу вашему лейтенанту, если вы с дуру не начнете палить в офицера гестапо… Подозрительные люди здесь не появлялись?

– Нет, – покачали головами солдаты.

– А как же те, что стоят у вас за спиной?

Немцы обернулись, а Петька с Юркой так же дружно опустили им на каски по кирпичу. Затем их оттащили в угол двора, связали, и заткнули рты кляпами. Кирпич взял автомат и стал прогуливаться перед складом, изображая часового, а хлопцы вместе с Альбертом быстро грузили в багажник и на заднее сидение шинели, шапки и сапоги. Натка старалась все сосчитать, чтобы комплекты вышли полными.

– Все, еще пара сапог и на двадцать человек хватит, – сообщила она.

– Ага, – Петя пошел за сапогами и вернулся только через пять минут.

– Ты чего долго? – набросилась на него девчонка.

Петька потряс у ее уха кулаком.

– Слышишь? Я после той «двойки» только сухие с собой ношу!

– Пора ехать, – сказал Юра, – Костя!

Кирпич сунул автомат им на заднее сидение и занял водительское место.

– Да, комфорта поубавилось, – заметила Натка, не зная, куда пристроить оружие.

– Дафайте сюда, – вежливо улыбаясь, протянул руку Вернер.

– Лучше я подержу, – Петька перехватил автомат и положил на колени.

– Не доферяете? – Альберт отдернул руку. – Как хотите.

– Вот именно, – проворчал Петя.

– Осторожность – мать мудрости, – примирительно сказал Юра. – Вашей форме трудно доверять, Вернер.

– Ничего, скоро мы оденемся одинакофо…

Когда они отъехали, над складом уже вился легкий дымок.

– Зля подозгли, налод сбезится, – сказал Константин, – а так до смены сасовых было бы тихо.

– Не зря, – отозвался Юра, – пропажу формы могли бы заметить через час, а через два началась бы усиленная проверка на дорогах. А теперь это просто диверсия.

На обратном пути, не доезжая до Юзовки, Сапрыкин свернул на проселочную дорогу. Несмотря на недовольство Вернера, ему завязали глаза и в таком виде доставили в партизанский отряд.

– Что фы теперь скажете, Юрий? Береженого Бог бережет?

– Вроде того, – согласился хлопец и снял повязку.

Лейтенант обнаружил, что стоит в лесу, а перед ним прямо в земле находится дверь.

– Что, землянок никогда не видал, мил человек? – спросил Василий Кузьмич, несостоявшийся староста. Он обжился в отряде, выполнял мелкую, но нужную работу и старался держаться поближе к кухне, где попеременно командовали хорошие знакомые: Настя и ее тетка Анисья.

– Если фы так жифете и так фоюете… – Вернер покачал головой. – Фюрер фойну с Россией проиграет.

– И я так думаю, – согласился старик, – Гитлер капут!

– Пошли, – подтолкнул лейтенанта Петя, – некогда лясы точить.

Внутри землянки оказалось не так плохо, как можно было предположить по названию. Стены и потолок выложены бревнами, керосиновые лампы давали достаточно света, чтобы разглядеть присутствующих.

– Как машина, Матвеич? – спросил командир.

– Зверь! Механизм новый, не подведет, – отозвался старый рабочий. – И номера мы сменили.

Даня посмотрел на щурящегося немца.

– Я – Ларионов, командир партизанского отряда.

– Я догадался, – сказал Вернер. – А фы – Цыганков. Угадать не трудно!

– А ты тот гад, что Оксану сцапал? – насупился Яков.

– Брек, драться не будем. Как все прошло?

– Нормально, – сказал за всех Петька. – Костя молодец.

– Сплошные чудеса, – пробормотал Яша. – Кирпич воюет, гестаповец грабит немецкие склады. Что же дальше будет?

– Вот это и обсудим, – предложил Даниил, – через полчаса пора выступать.

– Сначала покажите, есть ли у фас планы здания гестапо, – сказал вдруг Вернер, – иначе я сотрудничать отказыфаюсь!

– А что расстреляем – не боишься?

– Сначала чертежи, – твердо заявил немец.

– Герр Овечкин, откройте дверь! – унтер требовательно крутил звонок. Гестапо не привыкло долго торчать перед дверью. Наконец послышались шаркающие шаги.

– Кто там?

– Гестапо, нам нужно с вами поговорить.

– Вы серьезно? – Петр Сергеевич ухмыльнулся. – Значит, верно: если гора не идет к Магамету, то он – к горе?

– Прекратите болтать и откройте дверь! – унтер начал терять терпение.

– Пошел ты… – прошептал капитан по-русски, поднял револьвер на уровень груди и трижды выстрелил.

Унтер и солдат, стоявший рядом, свалились на пол.

– Что? Взяли русского офицера, колбасники? – Овечкин шагнул за косяк, и тут же автоматная очередь превратила три дырки на двери в частый пунктир. Потом стало тихо.

Петр Сергеевич зарядил недостающие три патрона, подтянул кресло-качалку на середину комнаты так, чтобы видеть и дверь, и окно одновременно. Ждать пришлось долго, их контора находилась в центре, а Петр Сергеевич жил на скромной окраине.

Сначала за дверью послышалась тихая возня. Капитан дважды выстрелил, там раздался стон. Затем взрыв гранаты добил раненого и вынес дверь. Сквозь дым и пыль солдаты ринулись вперед, стреляя перед собой наугад. Раненный в ногу и грудь, Овечкин вместе с креслом опрокинулся на пол и успел еще трижды нажать на курок…