Григорий Кроних - Неуловимые Мстители. Наследство Эйдорфа

…А в далеком от Кельна городе, в своем кабинете, сидел штурмбаннфюрер и ждал вестей от своих коллег.

Чтобы его не посмели обвинить в предвзятости (у Вернера действительно были высокие покровители), начальник гестапо решил не трогать лейтенанта, пока не соберет достаточно компрометирующих материалов о нем и его отце. Если к показаниям Славкина присоединится еще один свидетель, то Вернер не на фронт пойдет, а под трибунал и получит расстрел. Это более верное средство, чем русская пуля. Но, хоть и уверен штурмбаннфюрер в своих расчетах, мысль о том, что было бы лучше сразу посадить наглеца в подвал, почему-то не давала ему покоя.

Теперь Вернер сам вел «опель», с ним ехали Даниил и подростки, а Сапрыкин сел за руль грузовика, в кузове которого разместились двадцать партизан, переодетых в украденную форму. На посту, где проверяли документы при въезде в город, лейтенант сказал откозырявшему к апралу:

– Там сзади грузовик, это мои солдаты, можете не трудиться.

– Так точно, господин офицер!

Обе машины медленно проехали мимо вытянувшегося капрала. Тот проводил серые шинели в кузове недоумевающим взглядом. Вечно эти спецслужбы намудрят: то своих переоденут в пехоту, то обычный взвод вдруг отправят жечь деревню.

Мини-колонна повернула на улицу Пролетарскую и остановилась, машины потушили фары. Партизаны спрыгнули с грузовика и оцепили все здание гестапо кроме парадного входа. Яков проверил посты и доложил командиру.

– Едем? – спросил Вернер и надавил акселератор.

– Погоди, – Даниил протянул ему табельное оружие. – С пустой кобурой как-то ненатурально.

– Спасибо за доферие, – улыбнулся Альберт, затем снял «вальтер» с предохранителя и передернул затвор.

«Опель» подкатил к подъезду гестапо. С озабоченным видом Вернер шагнул на крыльцо.

– Ночью не положено, господин лейтенант, – часовые загородили дорогу.

– Идиоты, партизаны в городе! – Вернер отстранил солдат и вошел в здание.

– Погодите, герр офицер… Партизаны?! – часовые невольно повернулись к Вернеру. В тот же миг Даня и Яша приставили им к спинам револьверы. Часовых впихнули в помещение.

– Руки вверх! – скомандовал Альберт, выхватывая пистолет из кобуры. – Кто двинется – стреляю без предупреждения!

Четверо фашистов дежурного наряда замерли от неожиданности. Следом за командирами вошли Петька, Натка и Юрка, они забрали у часовых и дежурных оружие.

– Сколько еще солдат в здании?

– Двенадцать, э-э-э… четырнадцать! – начальник наряда трясся, как в лихорадке.

– Так двенадцать или четырнадцать? – погрозил «вальтером» Альберт.

Шевеля губами, гестаповец старался сосредоточиться.

– Четырнадцать. Двое в подвале с арестованными, двое на втором выходе, остальные отдыхают.

Цыганков тем временем сбегал и привел часть партизан из оцепления. Несколько человек на всякий случай наблюдали за задним двором и по одному бойцу – за окнами с каждой стороны здания. Альберт перевел показания старшего гестаповца. Затем отобрал у него связку ключей.

– Вот ключи от дверей. Комната отдыха – третья слева.

– Красный уголок, – кивнул Данька и протянул руку.

Вернер убрал ключи в карман.

– Ты чего, гад? – Цыганков схватил немца за грудки. – Играть вздумал?

– Мне нужны мои планы.

– Погоди, Яшка, – Ларионов достал аккуратно свернутые чертежи. – Держи.

Альберт отдал ключи.

– П-п-пятнадцать, пятнадцать, господин лейтенант! – сказал вдруг дрожащий гестаповец.

– Что?

– Пятнадцать людей, еще господин начальник гестапо у себя в кабинете!

– Тем лучше, – ухмыльнулся Вернер и отправился на второй этаж.

Подростки не теряли времени даром, они уже связали всех пленных. Последнему гестаповцу сунули кляп и положили на пол к остальным.

– Противник связан, товарищ командир, – доложил Петька. – Можно двигаться дальше.

– Пошли.

Партизаны распахнули дверь красного уголка и зажгли свет.

– Хальт! Хенде хох!

Сонные фашисты щурились на свет и решительно не понимали, кто вздумал так глупо шутить. Только один из солдат успел схватиться за автомат, но Юрка коротко взмахнул рукой, и в плечо фрица впился нож. Остальных партизаны скрутили без сопротивления.

– Теперь половина в подвал, остальные – на второй выход! – приказал командир.

Яков первым спустился по лестнице и, не успел гестаповец удивиться, увидев цыгана в немецкой полевой форме, как получил прикладом в лоб. Яшка мгновенно развернул карабин и направил на второго солдата, который прогуливался за решеткой.

– Хенде хох!

Фашист оторопел на секунду, а потом стал тянуть из кобуры пистолет.

– Хальт! Стоять!

Рядом с Цыганковым возник Юра, он быстро отцепил с пояса охранника ключ и открыл решетку. В коридор ворвались партизаны и свалили на пол замершего с оружием врага. Он так и не решился выстрелить.

– Батька! – крикнул Юра изо всех сил. – Ты где?!

Сразу в нескольких камерах раздались голоса.

– Отпирай все подряд, – посоветовал Яков, – тут изоляция хорошая, так не найдешь.

Петька и Натка сняли с кольца несколько ключей и стали подбирать их к замкам. Из распахнутых настежь дверей повалил народ.

– Ксанка! – не выдержав сам, крикнул Яша.

– Я тут, – раздался слабый родной голос. Цыганков раздвинул плечом толпу и обнял жену.

– Все хорошо, все хорошо, – сказал он.

– Валерку нашли?

– Нет еще.

– Братва, шо за дела? – щурясь на свет, высунулся из камеры мужик.

– Ты кто? – подозрительно спросил Петька.

– Это мои лебята, – поспешно заявил взявшийся неизвестно откуда Кирпич.

– Твои?

– Мои, – подтвердил Сапрыкин, – связные.

Наконец Юра добрался до угловой камеры, открыл дверь, и навстречу ему шагнул Валера.

– Батя! – Юра осторожно обнял отца.

– Не боись, жми вовсю, – рассмеялся Меще ряков-старший, – кости пока целы!

– Валерка!

Оксана и Яша обняли старого друга. К компании присоединился Даниил.

– Рад, что все целы, – сказал командир. – А кто стрелял?

– Мы не стреляли, Даня, обошлось, – сказал Цыганков.

– Мне показалось, что был выстрел… Ладно, сейчас не время. Выводи людей!

Костя Сапрыкин обежал весь подвал, затем обратился к Якову:

– А Велнел лазве не с вами?

– У него свои дела.

– Понятно, – Кирпич исчез из подвала с такой же скоростью, как и появился.

Захватить гестапо и освободить арестантов удалось тихо, без стрельбы. Теперь нужно было также, без шума, покинуть город. Отряд партизан теперь вырос вдвое, в одном грузовике им уже не поместиться. Ларионов приказал всех освобожденных из плена посадить на грузовик, а несколько оставшихся с края мест заняли переодетые в немецкую форму партизаны.