Райнер Шрёдер - Амулет воинов пустыни

И, опустив глаза, девушка выскользнула из каюты.

Герольт закрыл дверь и присел у койки. После того что он услышал, стоя в коридоре, у него не осталось сомнений: пора задать французу несколько неприятных вопросов. Расспрашивать Мориса ему не хотелось, но он знал, что обязан так поступить и что разговор этот нельзя больше откладывать на потом.

— Сегодня ты выглядишь намного лучше, друг мой.

— Почти цвету, не правда ли? — рассмеялся Морис. — Заботы милой юной женщины действительно могут творить чудеса.

— Раз ты заговорил о Беатрисе, скажи, не приходило ли тебе в голову, что ты играешь с огнем?

Морис удивленно поднял брови.

— Как прикажешь тебя понимать?

— Думаю, ты прекрасно понимаешь меня, — ответил Герольт. — Или ты действительно считаешь, что я не замечаю, как Беатриса строит тебе глазки и тем чрезвычайно тебя возбуждает?

— Ты нас подслушивал! — сказал Морис. — Признавайся!

Герольт не хотел лгать. Он пожал плечами.

— Я не подслушивал, но случайно услышал конец вашего разговора. Но я и без него давно заметил, что между тобой и Беатрисой происходит нечто такое, что…

Герольт запнулся.

— …что недопустимо для тамплиера и хранителя Грааля. Ты это хотел сказать, не правда ли?

— Да, что-то в этом роде, — кивнул Герольт. — Не пойми меня превратно, Морис. Я прекрасно понимаю, что такая привлекательная девушка, как Беатриса, не оставила тебя равнодушным, и ты…

— Правда? — спросил Морис. — Ты и это обнаружил?

Герольт сделал вид, будто не заметил насмешку.

— Но мы стали хранителями Грааля. А это предполагает, что своей тяжелой и священной службе мы будем отдавать все силы. Для тебя и для нас становится, наконец, опасной твоя неопределенность. Понимаешь ли ты, какому делу обязан отдавать себя целиком, без остатка? Меня волнует только это. Если бы волновало что-то другое, я, поверь, не завел бы этот разговор. Мне совсем не хотелось обидеть тебя. Твоя дружба значит для меня слишком много.

Морис долго молчал. А затем подавленно произнес:

— Я тоже не вижу никакого подвоха в том, что ты вызвал меня на откровенную беседу. Хорошо, что ты об этом заговорил. В последние дни у меня было много времени, чтобы все это обдумать. И должен признаться, мной овладело серьезное сомнение. Готов ли я на самом ли деле к службе хранителя Грааля? Достаточно ли я созрел духом?

— Какую ерунду ты говоришь! Конечно, созрел! — воскликнул Герольт, пытаясь скрыть смущение. — Если ты имеешь в виду историю с кубом, то это неразумно. Ведь ты не можешь отвечать за поступки, совершенные в бреду. Тебе надо просто забыть об этом, Морис.

— Правда? Ты действительно уверен в этом? А я нет, — задумчиво ответил его друг. — Возможно, я сделан не из того материала, из которого должен быть сделан стойкий рыцарь Грааля. Ты и сам знаешь, что я все еще питаю слабость к женскому полу. Эта страсть не покинула меня, хотя я тамплиер.

— Никто из нас не свободен от страстей, — возразил Герольт. Он тут же вспомнил о том утре в пустыне, когда его взгляд упал на полуобнаженную грудь Беатрисы. У рыцаря чуть не закипела кровь от чувства, охватившего его тогда. — Главное, что мы знаем о них и не поддаемся им.

— Верно. Но с тех пор, как мне повстречалась Беатриса, я себя постоянно спрашиваю: хватит ли у меня сил сохранить обет воина-монаха? — сказал на это Морис. — Обещание быть бедным мне сдерживать легко. До этого я в мгновение ока потратил все свое состояние на вино, игру и доступных женщин. — На лице Мориса заиграла лукавая улыбка. — Слушаться старших мне уже гораздо труднее. Потому меня и выгнали из монастыря, еще когда я был послушником. Но обет целомудрия с самого начала оказался для меня самым тяжелым. И сейчас мое… мое чувство к Беатрисе смущает меня все больше и больше.

Герольт молчал. Что он мог на это сказать?

Морис вздохнул полной грудью и посмотрел ему в глаза:

— Брат мой во Христе, признаюсь честно, я не знаю, как мне быть! Суждено ли мне искать счастья с Беатрисой, или же Господу угодно, чтобы я продолжал службу тамплиера и рыцаря Грааля? Помоги мне понять, Герольт!

Немец помотал головой.

— Нет, Морис, решить эту проблему можешь только ты сам, — серьезно произнес он. — Тебе следует прислушаться к своему внутреннему голосу. Он непременно подскажет ответ. Мое же мнение таково: если бы на тебе не лежало Божье благословение, ты ни за что не смог бы вытащить меч из скалы подземного святилища.

— Уже два голоса «за», включая твой, — проговорил Морис. Но на лице его все еще оставалась печать мучительных сомнений.

— Морис, хранителями Грааля мы стали вместе, все четверо, — горячо продолжал Герольт. — Это придало нам силы и уверенность в том, что вопреки всем человеческим слабостям и соблазнам мы окажемся достойными великого дела! Мы можем случайно оступиться, упасть в грязь. Но это не позор. Позором для нас будет, если мы, потерпев поражение, останемся лежать, вместо того чтобы встать, собраться с силами и решительно стряхнуть с себя грязь, дабы впредь не совершать тех же ошибок.

Выслушав брата-тамплиера, Морис долго молчал. Затем на его лице появилась робкая улыбка.

— Это удивительно, — сказал он. — Ты — самый младший из нас. Однако все мы, рыцари Грааля, воспринимаем тебя как старшего брата. — И, как будто устыдившись своей откровенности, Морис насмешливо добавил: — Воистину, мало логики в том, как распределяются достоинства и пороки среди людей.

Растроганный Герольт попытался ответить в том же насмешливом тоне:

— И все же никто из нас не способен объединить в себе все человеческие достоинства. Так что не завидуй моим озарениям. Они очень редки.

— Но всегда своевременны!

Герольт смущенно махнул рукой и встал с места.

— Хватит. Мне пора наверх.

— Подожди!

Герольт вопросительно посмотрел на Мориса.

— Окажи мне милость, брат. Пусть то, о чем мы говорили, навсегда останется между нами, — попросил Морис.

— Разумеется. Я и не смог бы никому об этом рассказать, — заверил его Герольт. — Но и я в свою очередь хочу попросить тебя о любезности.

— Какой же?

— Отныне не делай и не говори ничего, что Беатриса смогла бы расценить как ухаживание и что могло бы дать ей надежды на ваше общее будущее, — сказал Герольт. — Держи ее на расстоянии, избегай оставаться с ней наедине. По крайней мере, до тех пор, пока окончательно не выяснишь, что для тебя важнее: ее любовь или служба хранителя Грааля. Думаю, так будет лучше не только для тебя, но и для нее.

Морис кивнул и с серьезным лицом произнес:

— Хорошо, Герольт. Даю тебе слово! Я не оставлю своих братьев в столь трудном положении. Что бы я ни выбрал, можете быть уверены: я буду с вами до тех пор, пока священная чаша не окажется в парижском замке тамплиеров.