Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Красный бамбук — черный океан. Рассказы о Востоке

— Вот тут он и сидел, — показал мне гостиничный бой место, которое занимал обычно Уэйс, — они приходили сразу же после завтрака. — Он раскрыл для меня шезлонг и подал книгу, в которой постояльцы расписывались за пляжные услуги.

Перевернув страницы на два месяца назад, я без труда нашел четкую подпись. Только что было мне в ней? Ведь я не графолог. Но так уж выходило, что прихоть судьбы продолжала вести меня по свежим следам беспрецедентного предприятия. Сперва год назад на Мальдивах, где подвизался Джонсон, теперь на пляже в Маунт-Лавинии, где в буквальном смысле слова строил планы на песке Боб Уэйс. Думал ли он, что они вскоре станут добычей прессы? Едва ли…

— Главное — захватить президента, и острова у нас в кармане, — не уставал втолковывать экс-сержант своим несколько туповатым единомышленникам. — Дворец, — рисовал он прутиком кружок, — всего в полумиле от арсенала.

При этом он успевал сгонять стюарда за очередной порцией джина «Бифитер» с горькой настойкой ангостуры и — для акклиматизации — кокосовым молоком.

Стюард, как положено, приносил и позванивающие льдинкой стаканы, и золотой «королевский» орех с воткнутой для удобства полиэтиленовой трубочкой. Он слышал обрывки фраз, пьяную браваду и чем дальше, тем больше задумывался.

Но заговорщики не обращали внимания на «дикарей», как называли они жителей Шри Ланки, страны почти сплошной грамотности, насчитывающей двадцать три века писаной истории…

Даже когда администрация отеля деликатно предложила Уэйсу и компании сменить резиденцию, он нисколько не удивился, почему вдруг такое, и устроил скандал.

— Помните, ребята, — гнул свое за последним ленчем в ресторане, глядящем окнами прямо в бассейн, — Кортес покорил целую империю!

— Но у тех дикарей, — возражал кто-то из наиболее смышленых, — были только копья…

— Зато у нас есть паралитический газ. Я пью за настоящую голубую лагуну.

…Четвертое, заключительное действие началось в тот момент, когда самолет с бандой приземлился в уже знакомом нам порту Хулуле. Бравых молодчиков с нетерпением ждали, хотя таможенные формальности прошли на удивление спокойно и новоявленные конкистадоры отправились на отведенный для них остров Курумбу. Коттеджи с антимоскитными пологами пахнули духотой и запахом сероводорода. Не успев разложить по полкам рубашки из ланкийского батика, приезжие поспешили совершить «ознакомительную» экскурсию.

Чисто внешне столица с ее рыбным портом, пропахшим вяленым тунцом, и лавчонками, где рядом с кокосами выставлены на продажу амулеты из акульих зубов и бусы, выточенные из черного коралла, почти не меняла своего облика с течением столетий. Это, разумеется, подкрепляло надежды на успех. Конкистадоры как-то не заметили, что буквально по другую сторону улицы, где находится свято чтимая усыпальница проповедника-султана Барбари и старинная Пятничная мечеть, вырос памятник, куда более причастный к биению пульса планеты. В раскаленном, белесом от коралловой пыли небе ажурная чаша, нацеленная на спутник связи, казалась галактической гостьей, потерпевшей вынужденную посадку где-то на задворках обитаемого мира. Убаюкивающе журчали фонтаны в саду, на идеально подстриженный газон роняли багряные лепестки деревья, прозванные «огонь джунглей». Все было призрачным в этом тенистом оазисе среди раскаленной пустыни, где за глоток пресной воды платили полновесной монетой. Да, многим Мале казался сказкой из «1001 ночи». Но мы живем в век электронных сказок.

Всего через пять минут после того, как оператор записал номер моего телефона, на проводе была Москва. Я говорил с домом через спутник, подвешенный на орбите, с клочка суши размером полтора на два километра, а совсем рядом, в противоположном уголке сада, чернели древние пушечные жерла и британские торпеды времен минувшей войны. Сваленные у дверей Национального музея, они словно стерегли глухую старину, шитые жемчугом одеяния султанов, кривые клинки охотников за кораллами, остроги ловцов акул. Может быть, эта архаика и сбила с толку Уэйса? Он замечал лишь то, что хотел увидеть: допотопные нестреляющие бомбарды. Впрочем, к концу «экскурсии» начал прозревать даже Уэйс. Бронированные с внушительными заклепками ворота арсенала невольно заставили призадуматься. Без взрывчатки такие не прошибешь. Да и гвардейцы в тюрбанах, хоть и давали себя сфотографировать, бдительно несли стражу. Подсумки на белых ремнях были набиты патронами. Патрульные на катерах перекликались друг с другом при помощи портативной рации. И вообще каждый новый человек был здесь виден буквально со всех сторон. Когда кто-то из банды забыл, в какой лавочке оставил свой фотоаппарат, первый попавшийся мальчишка молниеносно отыскал пропажу. Нет, не скрыться от любопытных глаз в этом пятнадцатитысячном городке, где так причудливо смешались эпохи, переплелись грезы и явь, не затаиться.

А когда зашло солнце и муэдзин призвал правоверных к молитве салят аль магриб, выяснилось, что прогулки придется прервать. По законам Мальдив с наступлением темноты все иностранцы должны покинуть столицу и вернуться в свои коттеджи. Катер доставил конкистадоров обратно на Курумбу, и они окончательно приуныли. Пальмовый островок показался им чуть ли не тюрьмой. Акулы и небольшие скаты, сновавшие на потребу туристам в отгороженном от океана бассейне, отбивали охоту пересечь лагуну вплавь. В открытой воде могли водиться чудовища и пострашнее. Всем, даже Уэйсу, стало ясно, что предприятие провалилось. И все же он крепился, хорохорился, обещал достать катера, базуки, гранаты. Выдав своим легионерам на пропитание по тысяче фунтов, наказал ждать и утренним катером отправился в аэропорт. Здесь его неожиданно обыскали, но, не найдя ничего компрометирующего, позволили сесть в самолет. Вскоре из Лондона полетела весьма прозрачная шифровка. Уэйс рекомендовал срочно сматывать удочки. Конкистадоры впервые за все это время надели акваланги и ушли под воду, чтобы сокрыть в гротах и расселинах свой смертельно опасный — теперь лишь для них самих — контрабандный груз. Можно не сомневаться, что, подгоняемые страхом разоблачения и ареста, они даже не заметили ошеломляющего великолепия подводных коралловых рощ.

Я никогда не забуду, как плыл над сверкающим многоцветьем рифового уклона, медленно уходящего в неразличимую глубину. Там, на самой границе синей космической бездны, смыкали бесконечные круги стада невиданных рыб. Нет на суше оттенков, способных соперничать с этим неистовым пиршеством цвета. Самые изысканные орхидеи меркнут в сравнении с коралловыми колониями — зелеными, как живой изумруд, ядовито-сиреневыми с желтым опасным огоньком на разветвленных рожках, синими, как васильки во ржи, пурпурными или же черными, словно ветви железного дерева. И ярчайшие птицы земли покажутся тусклыми рядом с бесчисленными обитателями инопланетных конструкций, где колышутся кружева морских перьев и щупальца анемонов.