Робер Гайар - Большая интрига

Движением руки она остановила его:

— Послушайте, Реджинальд, — сказала она. — Я хотела бы доверять вам, но то, что вы мне рассказали, доказывает, что ваши враги не так уж и неправы… Я отдала вам все, все… Я полагала, что в вашем лице я нашла помощника, который сможет направлять мои шаги в политике, на которого я смогу опереться, как на руку того, кого Небу было угодно забрать у меня… Но это было не так! Безусловно, я не доверяю вам так же, как раньше, но при этом сохраняю к вам свое расположение и не хочу изгонять вас окончательно. Я хочу посмотреть, как вы себя поведете. Нет, вам не надо уезжать в Фон-Шарпантье. В Каз-Пилоте есть небольшой домик, который принадлежит одному из друзей генерала, и он хочет от него отделаться любой ценой. Мне хотелось бы, чтобы вы приобрели этот дом. Таким образом вы окажитесь еще дальше от Луизы, а при нужде быстро сможете оказаться в Сен-Пьере, потому что дорога оттуда намного лучше, чем от Фон-Шарпантье. Вы должны уехать завтра, а для колониста я напишу записку…

— Очень хорошо, Мари, — ответил он каким-то чужим голосом. — От всего сердца хочу, чтобы пустая ревность не заставила вас поступить несправедливо. Еще я хочу, чтобы вы никогда не пожалели о принятом решении. Когда ваши враги узнают о той немилости, в которую попал я, они будут торжествовать! Это будет последним ударом, который после дела с «Быком» окончательно разрушит ваш престиж! Моральная победа ваших недругов уронит вас в глазах колонистов, особенно тех, кто вам полностью доверяет. И скоро вы останетесь совершенно безоружной против майора!

Она даже не посмотрела на него. А он на несгибающихся в коленях ногах направился к двери.

Уже стоя на пороге, он снова обернулся к ней:

— Я прошу у вас позволения не присутствовать завтра на обеде за общим столом.

— Вы вполне можете сидеть за столом, — ответила она, — если спрашиваете это из боязни, что я сяду напротив вас: успокойтесь, меня там не будет…

Он поклонился, вышел и сбежал с лестницы так быстро, как только мог.

Не постучав, он вошел в комнату Жюли, но то зрелище, которое он там увидел, заставило его замереть на пороге. Совершенно голый Демарец лежал на животе в постели служанки. А та держала в одной руке банку с мазью, а другой рукой накладывала компрессы на раны, отчего слуга порой издавал громкие крики боли. Наложенная на открытые раны мазь производила сильное разъедающее действие, и боль пробирала до костей. При звуке шагов вошедшего Мобрея Демарец даже и не обернулся.

Жюли прекратила свою работу и, вздернув голову, сказала:

— Да, шевалье, в хорошенькое состояние вы его привели!

Реджинальд, наконец, подошел ближе. Он с удовольствием увидел ярко-красные рубцы, которые бич оставил на коже Демареца. На высоте лопаток кожи вообще не осталось, а к живому мясу были приклеены лохмотья рубашки. Жюли их как раз осторожно убирала, прежде чем положить на раны мазь, которая в здешнем климате была совершенно необходима.

Шевалье недобро усмехнулся.

— Этот негодяй, — с ненавистью в голосе ответил он, — получил только то, что полагалось ему по заслугам.

Он приблизился к постели, взял раненого за волосы и повернул к себе лицом:

— Демарец, — произнес он с холодной угрозой, — это был всего лишь небольшой предварительный урок. В следующий раз я вас просто пристрелю. Так вам придется меньше страдать, а у нас будет меньше неприятностей.

Вместо ответа слуга только застонал. Реджинальд бросил его голову на подушку и повернулся к Жюли:

— Заканчивайте с этим человеком, а потом пойдите к мадемуазель де Франсийон и скажите ей, что я хочу ее видеть.

Она вопросительно посмотрела на него, но он ничего не ответил и направился к двери. Теперь она не сомневалась, что Демарец все рассказал и что между Реджинальдом и Мари произошла серьезная сцена. Доказательством этому служило перекошенное от злости лицо шотландца.

Она тоже перестала обращать внимание на раненого. Следом за Мобреем она вышла из комнаты и побежала к Луизе сказать, что шевалье хочет ее видеть.

— Что случилось? — спросила мадемуазель де Франсийон.

Она и сама вся сгорала от беспокойства после того, как вышла от Мари.

— Не знаю, — призналась ей Жюли, — но месье де Мобрей кажется очень взволнованным.

— Я сейчас же иду к нему!

Она нашла Реджинальда во дворе, где он метался из угла в угол, опустив голову. Она подбежала к нему и ожидала от любовника какого-нибудь знака внимания. Но он встретил ее совершенно холодно.

— Ваша кузина, — заявил он, — знает нашу тайну.

Он внимательно наблюдал за ней, чтобы увидеть, какую реакцию вызовет в ней его сообщение, но вместо испуга, на который он рассчитывал, увидел на ее лице выражение явного негодования:

— А мне известен ее секрет! — ответила она. — И в этом ваша вина, Реджинальд!

— Вы начинаете нападать на меня в то время, когда нам нужно искать выход из того затруднительного положения, в котором мы с вами оказались!

— И все из-за вас!

— Я не собираюсь бежать от ответственности. Мне известны мои недостатки! Но существует одна вещь, о которой вы забыли: это те меры, которые Мари может принять по отношению ко мне!

— Какие меры?

Он отвернулся и ответил:

— Мне придется покинуть этот дом! Совершенно ясно, что ваша кузина не может меня больше здесь терпеть! К тому же это — ее дом. И она может делать все, что ей угодно. Я не могу навязывать ей свое присутствие, если она против!

Неожиданно Луиза схватила Реджинальда за руку и изо всех сил сжала ее.

— Я уеду с вами, — с угрозой в голосе проговорила она. — Так просто ей не удастся нас разлучить! По крайней мере, вдали от нее не будет этого постыдного для меня дележа.

— Она может помешать вам следовать за мной. Для этого у нее есть тысячи способов. Она ни за что на свете на согласится с тем, чтобы вы уехали со мной! Здесь правит она, Луиза, и она здесь полновластная хозяйка…

Он, казалось, не знал, как поступить, а в это время молодая женщина отчаянно и безнадежно искала решение. Потерять Реджинальда? На это она никогда не согласится! Лучше ей умереть, но тогда она захватит с собой как можно больше!

— Моя дорогая Луиза, — заговорил Реджинальд с большой нежностью. — Я дам вам доказательства моей любви: я сказал Мари, что хочу на вас жениться…

Она сильно вздрогнула, ухватилась за одну руку Мобрея и стала его трясти изо всех сил, стараясь, чтобы он повернулся к ней лицом. Она сделалась непохожа на себя и громко кричала:

— Реджинальд! Реджинальд! Любовь моя! Вы это сделали… Мы поженимся?

Радость не украсила ее, наоборот. Черты ее лица исказились, нервный тик скривил ей рот; все это было до такой степени неприятно, что шевалье отвернулся и ощутил почти непреодолимую неприязнь, чуть ли не отвращение, — настолько ему была противна любая истерика, которую он считал противоестественным явлением. Однако она не отпускала его руку: Реджинальд хотел на ней жениться! Отныне им не придется прятаться ото всех, скрывать их отношения, которые только портились из-за этого; она сможет полностью принадлежать тому человеку, которого любила, сможет гордиться им, и все вокруг могут это увидеть!