Борис Климычев - Корона скифа (сборник)

— Когда это будет! Я уж и не дождусь.

— А ты, Коля, любишь кого?

— Сам не пойму, одна скрипачка из румынского оркестра уж больно мне нравится.

— Ну, брат, удивил. Музыкантши эти все продажные. Что же за любовь. Заплати — и она твоя.

— Да нет, это я так. Пошутил… Просто она красивая, как на картине Венера какая-нибудь… Она все же не девица в доме терпимости, но артистка. Наше общежитие рядом с жильем хористок. Я вижу. Они много репетируют, работают, а если и пристают к ним богачи в ресторане, так что ж? Всякое бывает. На артистке и жениться не зазорно. Да только никогда у меня не будет таких денег, чтобы ее содержать…

А город продолжал жить, шуметь, торговать, воровать, умирать и рождаться. Все шло своим чередом.

В газетные полосы все чаще стали вторгаться непонятные вести с Балкан. И однажды грянуло: «Застрелен в Сараево эрцгерцог Франц Фердинанд. Австрия объявила войну Сербии…» Через какое-то время стало известно, что из тяжелых пушек обстреляли Белград.

Если какие тетушки до этого вздыхали: «Бедный Фердинанд! Такая душка, судя по портретам!..» То тут уже пошли иные разговоры. Братьев славян обижают!

Не успело и лето минуть, а в типографии Макушина сосредоточенные наборщики и печатники всю ночь готовили новый экстренный выпуск газеты. И уже рано утром второго августа 1914 года по центральному томскому базару носились мальчишки-газетчики с истошными воплями:

— Экстренно! Касаемо всех! Германия объявила войну России! Усатый кайзер играет с огнем!

На базаре шарманщики все еще наяривали: «Врагу не сдается наш гордый “Варяг”, пощады никто не желает!». А история требовала уже новых песен. И они не замедлили явиться. Вести в газетах пошли одна другой чуднее. Власти решили переименовать Петербург в Петро-град, нечего столице немецкое имя носить, если немцы оказались такие бяки!

На Тверской возле штаба полка выстроились взводные запевалы перед ними стоял со скрипкой старичок Благовестов, рядом со старичком два полковых барабанщика — с малыми барабанами, и один — с большим. Барабанщики задавали ритм, старичок-скрипач выводил мелодию. По приказу генерала Пепеляева происходило разучивание марша сибирских стрелков. Автора не знали. Слова были народные, и музыка была неизвестно чья, но весела и энергична.

Первая шеренга певцов держала перед собой листки с тестом марша. У этих солдат сзади к рубахам приколоты листки с текстом — для последующей шеренги. Так было во всех пятнадцати шеренгах певцов.

Генерал Николай Михайлович Пепеляев стоял на крыльце и тоже держал листок с текстом. Марш — дело не шутейное. Вот какие строки были в листке:

МАРШ СИБИРСКИХ СТРЕЛКОВ

Из тайги, тайги дремучей,

От Амура от реки

От Байкала грозной тучей

Шли на бой сибиряки.

Их сурово воспитала

Молчаливая тайга,

Бури грозные Байкала

И сибирские снега.

Ни усталости, ни страха,

Бьются ночь, и бьются день,

Только серая папаха

Лихо сбита набекрень,

Эх, Сибирь, страна родная!

За тебя ль мы постоим,

Волнам Рейна и Дуная

Твой привет передадим

Из тайги, тайги дремучей,

От Амура от реки,

От Байкала грозной тучей

Шли на бой сибиряки.

Как раз прибыл на каникулы из Петербурга, из своего военного училища, сын генерала, Анатолий. Теперь он стоял возле отца и подпевал славному маршу. Когда репетиция кончилась, Николай Михайлович сказал сыну:

— Как ни жаль, но совершенно очевидно, что твоя учеба нынче прервется. Ты будешь теперь познавать военную науку на практике, как и многие молодые россияне.

Тревога тронула души и простых томичей. Слово «война» несет в себе наиболее грозный и страшный смысл для тех, кто не командует полками, дивизиями, а если и пойдет на войну, то будет под пулями ходить или гнить в окопах. А дома семьи станут затягивать потуже пояса. Но русский человек не привык прятаться за чью-либо спину! Надо, так надо!

А газеты и плакаты в те дни принялись проклинать врага и призывать к сплочению. И как тут было не откликнуться на эти призывы всей душой?

В кинотеатре «Иллюзион-Глобус», размещавшемся в Доме науки Макушина, состоялся показ фильма о различных видах спорта, снятый членами сибирского фотографического общества: «Зимняя охота на медведей».

Вот — мы! Ничего не боимся!

А телеграф донес вести из столицы о том, что там толпы разбивают магазины, владельцы которых — немцы. Телеграмма была шифрованная. Весть была строго секретная: только для губернатора, начальника жандармерии и начальника охранного отделения. Казалось бы, уж эти люди должны уметь хранить секреты.

Многие томичи тут же дружно принялись переименовывать гостиницы, рестораны. Пивной ресторан Густава Флеера «Вена» переименовали в «Модерн». Гостиница «Берлин» стала «Версалем».

С Алтая пришла весть, что где-то над речкой Бахтармой пролетали два немецких самолета, летели, летели и растаяли. Словно их не было никогда!

Крестьянка Богородской волости Секлетинья Забарина пошла по ягоды на болота, да увидела вдали над болотом ярко освещенную избу, летевшую по небу в сторону Оби и скрывшуюся где-то в бору. Ни дать не взять немецкий шпионский цеппелин. Да ведь как в такую даль смог залететь? Даль говорите? А у нас на иных заимках немецкие поместья устроены. Ясно! Говорят, один такой цеппелин над деревнями российские деньги крупного достоинства сбрасывал. А тут вдруг на базаре цены вверх пошли, крупчатая мука стала из продажи исчезать. Вот они, немцы-то, что творят!

Возле хозяйств немецких поселенцев стали днем и ночью ходить мужики в штатском, но с военной выправкой, и все выглядывали чего-то. На всякий случай в университете некоторые ученые немцы стали уверять, что они евреи. Мало ли что — фамилии-то все равно похожи. А евреи воспряли духом. Теперь уж не они во всем виноваты, что ни случись, а проклятые немцы! Так им и надо! В Томске вдруг невесть откуда возник еврейский театр под руководством режиссера Карского, с популярной пьесой «Гер Гамер фун Левен».

Город удивила еще одна новость. В расквартированную в Томске четвертую роту двадцать пятого резервного батальона, пятого полка, зачислена кавалер-девица Мария Бочкарева-Фролкова. С личного разрешения его императорского величества Николая Второго! Простая крестьянка, говорят. Томские солдаты зовут ее Яшкой. Девка, а вот идет за Родину биться!

Да разве впервые такое на Руси? Грамотные люди, небось, все читали про девицу-кавалериста Дурову. Но все же странно было. Ведь девица-кавалерист воевала против Наполеона. Нашествие было! Теперь же — совсем иные времена.

Богатые люди, Второв, Смирнов, Головановы, Кухтерины, Гадалов и все прочие принялись жертвовать деньги в фонд победы. В то же время припрятывали ценности, мануфактуру и зерно до поры. Вот уж взлетят цены — тогда…