Николай Дмитриев - Обязан выжить

— Об этом потом, — подполковник внимательно следил за реакцией собеседника. — Так что же вам сказали вчера?

— Что? Во-первых, что я белогвардейская сволочь, что путаюсь неизвестно с кем и что мною давно пора заняться органам.

— Да, крутовато замешано, — подполковник скривился. — А вы?

— Я? Сказал, что еще один такой разговор, и я пристрелю его, самолично…

— Так и сказали?

— Так и сказал.

— А вы знаете, что приятеля вашего сегодня ночью убили?

— Убили? — переспросил дядя Викентий и вдруг осекся. — Вот так штука… Но, по крайней мере, я в него не стрелял…

— Но обещали же?

— Да, обещал. И хватит об этом… Вам что, нужен виновник? Хорошо. Пусть я буду виновник. Из чего его застрелили?

— Не кипятитесь… Разговорчик вчерашний уточните, пожалуйста.

— А нечего уточнять. Почти так и было. Потащил меня, на ночь глядя, к себе. Выпить якобы. Вот только, как вы, удостоверения не показывал. Чего не было, того не было… А я отказался. Ну, тут он и высказал…

— Что, так и рубанул?

— Порядка слов не упомню, вы уж не взыщите. Только я ему прямо сказал: обо всем, что ему надо, в подворотне говорить не намерен. Если угодно, официально, хоть под протокол. На том и расстались. — Дядя Викентий сухо глотнул и, отвернувшись, закончил: — И давайте прекратим в игрушки играть. Поехали, куда вам там надо…

— Значит, это вы его там, во дворе, ухлопали? — усмехнулся подполковник.

— Я, я!.. Из пистолета, автомата, гаубицы! Из чего угодно! Во дворе, на мостовой, на тротуаре. Наконец, вот тут, на сиденье! Где вам надо?

— Нигде мне не надо… — вздохнул подполковник. — И не петушитесь вы… Никто в него не стрелял.

— Но вы же сказали… — дядя Викентий пристально посмотрел на подполковника. — Убили…

— Несчастный случай, и не во дворе, а… — подполковник осекся на полуслове. — Это не важно, где…

— Так зачем же вы так… — дядя Викентий дернулся.

— Вы сами завелись, Викентий Георгиевич. А дело у меня к вам действительно есть. Деликатное.

— Как вы сказали? — переспросил дядя Викентий. — Деликатное?

— Именно, — подполковник кивнул. — Потому как касается оно не столько вас, сколько пани Терезы.

— Пани Терезы? — заволновался дядя Викентий. — Но что она такого сделала?

— Знаете, Викентий Георгиевич, я с вами начистоту хочу поговорить, — подполковник неловко повернулся, баранка уперлась ему в грудь, отчего он недовольно сморщился и, только сев поудобнее, сказал: — Симпатичны вы мне, и история ваша с пани Терезой тоже. Только в магазине-то у нее, Викентий Георгиевич, явка подпольная…

— Явка? — оцепенел дядя Викентий. — Подпольная? Не может быть…

— Может, Викентий Георгиевич, может… И кто к ней ходит, знаем. Понимаете? И вас, когда вы туда с ключиком заявились, сразу заприметили. Вот ведь в чем дело-то…

Неожиданное известие было настолько сногсшибательным, что дядя Викентий впервые за все время их беседы по-настоящему растерялся и еле-еле смог пробормотать:

— Меня? С ключиком?.. Так это ж значит…

— Оно и значит, — подполковник со свистом выдох нул воздух и, еще дальше отодвинувшись от баранки, заключил: — А вы мне тут — пистолет, гаубица…

— Ясно… — дядя Викентий нахмурился и сделал напрашивавшийся сам собой вывод: — Значит, вы меня арестовали и ее уже, наверное, тоже.

— Ну зачем же так? — подполковник мгновенно сменил тон, и в его голосе зазвучали почти что теплые нотки. — И вовсе даже нет.

— Нет? — дядя Викентий поднял голову. — Тогда зачем?..

— А затем, Викентий Георгиевич, — перебил его подполковник, — если уж говорить прямо, то я хочу знать, что там у пани Терезы дома делается.

— То есть вы хотите… — окончательно растерялся дядя Викентий, — чтобы я… Я…

— Ну, если не хотите, то… — подполковник пожал плечами.

— Подождите, — остановил его дядя Викентий. — А если вы меня отпустите, а я все ей расскажу, тогда что?

— Ну что, — недобро усмехнулся подполковник. — Скажем, друзья ее узнать могут, что мы, благодаря ей и вам, о них все знаем. Это к примеру…

— Понял… — дядя Викентий вздохнул. — Значит, что ей, что мне, так и так пропадать…

— Ну зачем же? Я вам выход предлагаю…

— Выход… Выход… А подумать-то мне можно? Денек?

— Пожалуйста, Викентий Георгиевич, — рассмеялся подполковник. — Думайте, хоть два, хоть три… А надумаете, позвоните.

— Куда? — машинально спросил дядя Викентий.

— А вот номерок записан… — подполковник передал дяде Викентию листок, сложенный вчетверо. — Позвоните, спросите Четверикова. А как ответит, скажите, Корнетов, мол, звонит, и все, что надо, передадите.

— И когда звонить?

— В любое время. Товарищ Четвериков дежурит у телефона и днем и ночью.

— Товарищ Четвериков… — задумчиво повторил дядя Викентий и убито сказал: — А я теперь, выходит, товарищ Корнетов?

— Как решите, Викентий Георгиевич, как решите… — негромко откликнулся подполковник и, словно подчеркнув договоренность, спросил: — Вас куда подвезти?

В этот раз, зайдя в квартиру Терезы, дядя Викентий первым делом обшарил все углы, выглянул в окна, задернул плотнее и так полуопущенные шторы и только после этого уселся не на свою любимую кушетку, а в хозяйкино кресло. Едва он умостился, как Тереза, неотрывно наблюдавшая за его странным поведением, подошла ближе и, остановившись за спинкой кресла, испуганно спросила:

— Цо си стало, Янчику? Що то з тобою?

— Со мною, с тобою… — дядя Викентий сердито забарабанил пальцами по гнутому подлокотнику. — То не стало, то, к сожалению, уже было…

— Что было, Янчику? — Тереза, как всегда в таких случаях, попробовала приласкаться к дяде Викентию.

— Подожди, — отстранился дядя Викентий. — Сядь-ка…

— Хорошо… — озабоченность дяди Викентия была непонятной, и Тереза, устраивавшаяся рядом, тоже забеспокоилась. — То поясни ж мени…

— Пояснить? Можно и пояснить, — дядя Викентий бессильно откинулся на мягкую спинку кресла и едва слышно произнес: — Пропали мы с тобой… И все пропало…

— Чому, Янчику? — всполошилась Тереза и, стараясь успокоить сама себя, принялась рассуждать вслух: — То, що крамничку мою закроют, то вже без сумниву. Ну, то и нехай… Так проживем.

— Магазин, говоришь, закроют? — оборвал ее дядя Викентий и долгим взглядом посмотрел на Терезу. — Нет, милая, твой они долго не закроют…

— А чому саме мий?

— А потому что следят они за тобой. А также за всеми, кто сюда ходит. Поняла, дорогая ты моя?

— Как следят? — Тереза испуганно дернулась, и если бы дядя Викентий не придержал ее, могла б упасть с кресла.

— Не знаю как, но он мне сказал, что меня еще у твоих дверей в самый первый день засекли, так, значит, давно следят.

— С ключом? — спросила Тереза и, словно боясь узнать правду, едва слышно шепнула: — А кто он-то?