Иван Любенко - Тайна персидского обоза

— Полковник Игнатьев прибыл по…

— Вот, Родион Спиридонович, — махнул рукой командующий, прерывая доклад обер-квартирмейстера, — познакомьтесь: господин Самоваров, инспектор Провиантмейстерской комиссии при Главном штабе. Надо бы определить Ивана Авдеевича на постой в приличное место. Ну и окажите ему всяческое содействие по проведению разного рода ревизий в вашем ведомстве и в хозяйстве полковника Безлюдского.

— Ваше превосходительство, считаю, что я мог бы поселить гостя у себя. Есть, правда, одно маленькое неудобство — к рождению первенца готовим новую комнату. Мастера нет-нет да и нарушат покой. Но все равно лучше места, чем мой дом, для господина Самоварова во всей округе не найти.

— Это уж точно. У господина полковника лучший в городе особняк. Но не потому, что он отвечает за размещение вверенных мне солдат и офицеров, а лишь благодаря сердечным, можно сказать, делам. Всего лишь год назад он женился на дочери местного купца, подарившего молодым обитель напротив бывшей крепости. Человек он теперь семейный, на своем веку повоевал предостаточно, вот я и предложил Родиону Спиридоновичу перейти из кавалерии в штаб, поближе ко мне. Признаться, едва уговорил. Хозяйственные дела, конечно, посложнее, чем полком командовать, но ведь и должность начальника штаба Кавказской линии не за горами… Так что, господа, не задерживаю, — привстал барон, давая понять, что аудиенция закончена.

Иван Авдеевич покинул кабинет командующего и вышел на улицу. Ожидая полковника у штабных ворот, он оказался очевидцем довольно забавной картины: прямо посередине дороги, совсем не обращая внимания на остановившуюся телегу, в глубокой луже купалась большая пятнистая свинья. Лошадь наотрез отказывалась двигаться. Возница — мужичонка в рваном армяке — покрикивал на заплывшее жиром существо, но никакого проку от этого не было. Вдруг откуда-то из подворотни выскочила мелкая, размером с кошку, рыжая дворняжка и, подбежав к хрюшке, что-то протявкала. В ответ раздалось радостное повизгивание, и оба животных, продолжая переговариваться, скрылись в ближайшем дворе. Движение на Генеральской возобновилось.

Дом обер-квартирмейстера имел восьмой порядковый номер и действительно выделялся среди других. Двухэтажный, с большими светлыми окнами, он казался сказочным великаном по сравнению с приземистыми, крытыми соломой мазанками, разбросанными окрест.

Комнату надворному советнику отвели на втором этаже, окнами на Комиссариатскую улицу. В гостиной суетилась прислуга: молодая, лет двадцати, девушка в косынке и длинной до пят юбке, накрывая на стол. Лакей тем временем уже занес большой кожаный чемодан гостя и теперь с трудом втаскивал громоздкий деревянный ящик, доверху набитый камнями.

— А энто, вашбродь, куды изволите?

— А вот рядом с кроватью и поставь, — махнул рукой надворный советник.

Дверь приоткрылась, и на пороге возник хозяин дома.

— Уж не перепутал ли, Фома, часом, багаж? — указывая на торчащие углы ракушечника, неуверенно выговорил Игнатьев.

— Вы про камушки? Мои, мои. Притащил с собой по велению вышестоящего начальства, дабы выявить истинную стоимость строительства казенных ставропольских зданий из сходственного местного материала.

— Ну да, — недоуменно протянул полковник. — Приглашаю спуститься к чаю.

— С удовольствием.

Внизу, посередине просторной и светлой столовой господствовал накрытый белой скатертью круглый стол из орехового дерева с медным, хорошо начищенным самоваром, увенчанным пузатым фарфоровым чайничком фабрики Попова. Легкий дымок живописно клубился под самым потолком. Пахло древесным углем, ароматным кизиловым вареньем, и откуда-то из соседней комнаты внезапно ворвался аромат флер-д’оранжа, а вслед за ним показалась дама в длинном и свободном одеянии. В ее глазах читалась скрытая грусть и какая-то печальная безысходность, поселившаяся на бледном, цвета мелованной бумаги лице.

— Агриппина Федоровна, моя жена, — любезно представил супругу полковник.

Беременная брюнетка в муслиновом платье с круглым, будто отраженным в воде маленьким облачком-животом, слегка распухшим носом и пополневшими губами с трудом выдавила любезную улыбку и протянула гостю маленькую изящную ручку.

— Премного рад знакомству. Иван Авдеевич Самоваров, — надворный советник галантно поклонился и едва прикоснулся губами к нежной, как бархат, коже.

— Наш гость из столицы, из самой что ни на есть цивилизации: с театрами, газетами и французскими магазинами, — вздохнув, произнес Игнатьев.

— Ах, неужели! А я, право же, никогда не была в Петербурге.

— А вот родишь мне богатыря, окрепнешь, а потом и к берегам Невы наведаемся! — пододвигая жене стул, весело пробалагурил полковник.

— Буду рад, дорогая Агриппина Федоровна и уважаемый Родион Спиридонович, видеть вас в стенах моего дома, — учтиво склонил голову Самоваров.

— Благодарим за приглашение. А вы надолго к нам? — подавая гостю чай, поинтересовалась хозяйка.

— Это уж одному богу известно. Хорошо бы, конечно, управиться до заморозков. Очень уж не хочется назад в санях возвращаться, — прихлебывая чай, простодушно заметил Иван Авдеевич и вдруг предложил: — А что, если нам сегодня еще и в гарнизон наведаться? А? Родион Спиридонович?

— Как пожелаете, Иван Авдеевич…

— Вот и славно… Вы уж не обессудьте, Агриппина Федоровна, но хотелось бы безотлагательно приступить к делам. Однако же, думаю, мое общество еще успеет вам изрядно наскучить, — вставая из-за стола, извинительным тоном выговорил надворный советник.

— Ну что вы! Буду с нетерпением ждать ваших рассказов о Петербурге, — прощебетала раскрасневшаяся от жарко натопленной печи и горячего чая Агриппина.

Полковник с гостем вышли во двор. Раскидистый клен уже сбросил листву, и только увитая плющом деревянная беседка, выкрашенная в летний зеленый цвет, горделиво смотрелась на фоне пристыженных из-за своей внезапной наготы деревьев.

— Ох и красота! Прямо райский уголок, — восторженно изрек Самоваров.

— В этом, поверьте, нет моей заслуги. Все благодаря моему тестю. Федор Архипович строил дом для себя, но недавно овдовел… А когда я попросил у него руки дочери, он подарил его нам, а сам поселился в хате бывшего казачьего старшины. Тут, знаете ли, после переселения казаков на новую линию станица совсем опустела, и дома обесценились. Вот тесть-то мой и не растерялся, скупил за бесценок сразу несколько подворий. На месте одного из них он сейчас строит второй каменный дом. Купец-то он ухватистый, дай бог каждому, своего не упустит.

— А что, Родион Спиридонович, горцы все еще балуют? Мне генерал тут занятную историю поведал об исчезнувшем обозном офицере: «Ушел, — говорит, — на службу и не вернулся».