Оскар Мединг - Медичи

– Это черт, а не женщина! – ворчал он, – Гнаться за ней теперь бесполезно… Уже темнеет, нет никого поблизости, а рука болит… Она выучилась владеть оружием у проклятого капитана. Я глупо сделал, что не запер ее раньше. Надо довольствоваться золотом и перевязать руку, а там видно будет, авось ничего не пройдет даром этой дикой кошке.

Он запер ворота и вернулся в пустой дом, откуда все слуги разбежались при появлении толпы.

Клодина бежала вдоль заборов и садов. Уже темнело, но, выйдя на улицу, ведущую в город, она узнала калитку, в которую вошла накануне Фиоретта.

После бегства Бандини калитка осталась незапертой, и Клодина с радостной надеждой вошла в сад.

Когда Фиоретта упала, пораженная кинжалом Бандини, Антонио Сан-Галло не пытался преследовать убийцу, и сбежавшиеся слуги остановились пораженные, увидев своего хозяина с окровавленной рукой, склонившегося над женщиной. Фиоретту подняли, внесли в ее комнату и положили на диван. Антонио послал слуг за доктором, а пока старался, как умел, возбудить в ней признаки жизни. Кинжал попал в середину груди, близко от сердца, и запекшаяся кровь затянула рану. Фиоретта не шевелилась, но тело было совершенно теплое, а когда Антонио влил ей в рот несколько капель вина и намочил виски холодной водой, то ему показалось, что грудь ее начала медленно подниматься. Антонио с напряженным вниманием наблюдал за ней. Дыхание Фиоретты становилось все глубже, и наконец она открыла глаза и посмотрела мутным взором.

– Вы живы, – радостно вскричал Антонио. – Благодарение Богу! Лежите спокойно, не шевелитесь, Бог даст, удастся вас спасти.

Он опять дал ей несколько глотков вина, ее взгляд прояснился, она все вспомнила, и бесконечная скорбь выразилась на ее лице.

– Меня спасти? Зачем? – прошептала она. – К чему мне жизнь? О, если бы убийца моего Джулиано проколол и мне сердце, мы были бы вместе теперь там, где нет ни злобы, ни вражды.

– Вы должны жить, Фиоретта, – строго сказал Антонио, подкладывая ей под голову мягкую подушку. – Подумайте о вашем Джулио.

Глаза раненой оживились.

– Мой Джулио! Да, да… вы правы, я должна жить для него, пока еще могу. Но это будет недолго… Я это чувствую, – она мучительно схватилась за сердце. – Кинжал убийцы так же метко убил меня, как и моего Джулиано.

Она смолкла, совсем обессиленная, потом сказала с умоляющим взглядом:

– Мне надо видеть Лоренцо… Я не дойду до него… сил не хватит… Но я не могу умереть, не передав ему моего сына. Как ни высоко он в сравнении со мной, он придет… он не отвернется от сына своего брата, который так любил его.

– Имейте терпение… подождем доктора. Я вам обещаю привести Лоренцо.

Она опять впала в забытье.

Слуги долго искали доктора. Наконец он пришел и осторожно ощупал поверхность раны, потом отвел Антонио в сторону и тихо сказал ему:

– Удар был умело направлен. Запекшаяся кровь закупорила рану и пока остановила кровотечение. Но если заняться раной, может последовать немедленная смерть. Если несчастной нужно сделать какие-либо распоряжения, пусть делает их сейчас и не медлит, так как напор крови может каждую минуту разорвать слабый покров раны.

– Так подождите, – грустно сказал Антонио. – Ей еще надо сделать важное распоряжение.

Он позволил доктору перевязать свою неопасную рану и отвел его в соседнюю комнату.

Задыхаясь, прибежала старая Женевра. Она долго оставалась в соборе, пока решила, наконец, идти домой по запруженным народом улицам. Увидев Фиоретту с окровавленной грудью, она вскрикнула, но Антонио не допустил ее к раненой и сказал:

– Не тревожьте бедную, она умирает от руки того же проклятого убийцы, что и Джулиано. Дайте ей вина, если проснется, и заботьтесь о ребенке. Слышите, Джулио плачет, а ее не надо беспокоить.

Старуха кивнула, понимая серьезность приказания Антонио, и пошла к проснувшемуся ребенку, который весело протянул к ней ручки. Она подошла к его кроватке, дала ему молока и вполголоса запела веселую песенку, а у самой слезы текли по щекам.

Уже темнело. Антонио велел зажечь свечи и соблюдать полную тишину возле Фиоретты, а сам с тяжелым сердцем направился ко дворцу Медичи. Когда он входил под портал, из собора выносили на носилках тело Джулиано, покрытое коврами, чтобы тихонько поставить его в одном из парадных залов дворца: не хотели, чтобы Лоренцо видел тело брата, обезображенное бесчисленными ударами кинжалов, пока заботливые руки не уничтожат следы ужасной смерти.

Полициано вел печальное шествие. Пожав ему руку, Антонио сказал:

– Какой ужасный день, я тоже пришел с грустными вестями. Право, мы должны не колеблясь карать злодейское преступление, которое пресекло эту молодую, цветущую жизнь.

Полициано тихо рыдал, будучи не в силах отвечать, и направился за носилками к главной лестнице, а Антонио пошел к Лоренцо, прося принять его по неотложному делу. Он застал Лоренцо в кресле, полураздетым; ему только что сменили повязку.

– С какими вестями пришли вы, Антонио? – спросил Лоренцо с грустной улыбкой. – От друга надо ждать только хорошего, но этот день, кажется, роковым образом предназначен для несчастий. Поэтому я боюсь, и вы принесли нерадостное известие.

– К сожалению, так и есть, светлейший Лоренцо, – отвечал Антонио. – Простите, что я нарушаю столь необходимый вам покой, но дело идет о мире и спокойствии человеческой души. Я был хранителем тайны, которую вы должны были скоро узнать, но смерть лишила Джулиано возможности вам ее открыть.

– Тайна Джулиано? – вскричал Лоренцо. – Говорите, Антонио, говорите. Все, что касается его, для меня свято и не терпит отлагательства.

Антонио рассказал историю любви Джулиано и потрясающее событие, свидетелем которого он был. Лоренцо закрыл лицо руками.

– Так вот что это значило! Я видел, что он чем-то озабочен. Может, я рассердился бы, что Джулиано забыл высокое назначение, предначертанное нашему роду, что он нарушил мои планы, но теперь они разрушены навсегда рукой убийцы, который убил также и ту, которую он так любил. Я исполню священное для меня завещание брата… Он будет доволен мной, если может сейчас видеть нас.

– Несчастная непременно хочет видеть вас, – сказал Аитонио – Вы можете дать ей утешение, и она радостно последует за возлюбленным.

– Сейчас иду, – сказал Лоренцо. – Вера Джулиано в брата не будет обманута… У меня хватит сил еще и это перенести. Она жена его, вы в этом уверены?

– Вполне уверен. Я могу привести вам священника монастыря Сан-Донино, который их венчал.

– Я потерял брата, – сказал Лоренцо, – но его сын во мне найдет отца.

Он велел подать паланкин, так как не мог сесть на лошадь, и они вместе с Антонио отравились к нему.