Симона Вилар - Ассасин

Мартин повиновался. И через миг держал в руках… голову Руфи.

Он смотрел на голову своей былой возлюбленной, своей невесты, как некогда он считал. От нее исходил запах бальзамирующего раствора, ее коротко обрезанные кудряшки облепили посиневшее лицо с закрытыми глазами и полуоткрытыми губами… какие он некогда целовал. И теперь ее убили из-за него.

Лицо Мартина осталось спокойным, хотя в теле будто разлился холодный давящий свинец. Зачем? Руфь… Мартин вдруг вспомнил, как она любила ярко одеваться, как они жарко целовались в саду и девушка пылко шептала ему: «О, как ты прекрасен, возлюбленный мой…» Синан будто прочел его мысли.

– Не сожалей о ней. Она предала тебя, и я, предугадав твое желание, покарал ее за тебя. Но теперь забудь Руфь бат Ашер. Сладострастные гурии в моих райских садах вскоре затмят в твоей памяти прелести юной еврейки.

Мартин поднял на него свои излучающие синий свет глаза, смотрел лишь миг, но потом отвернулся и судорожно сглотнул.

– Ашер не простит вам этого.

– Мне? Нет, Тень, он не простит этого тебе. Ведь он считает, что ты бежал! Старый еврей, несмотря на уверенность в своей прозорливости, так и не проведал, что Терпеливый – мой человек. И не узнает, ибо для него Сабир умер, когда изуродованное разбухшее тело его наемника выловили из вод озера близ городских стен Никеи. Узнать утопленника будет мудрено, но Терпеливый хитер и, прежде чем отправиться с тобой в плавание, обрядил подходящего человека в свой богатый парчовый халат и засунул ему за пояс свою приметную палицу с головой пантеры. Ашер опознал его в утопленнике… Как думаешь, что он решит? Правильно. Даян посчитает, что это ты убил и утопил Сабира, а сам скрылся. Ловкому Тени такое под силу. Ха! – повеселел Синан, и на его суровом худом лице снова появилось подобие улыбки. – Самодовольному Ашеру бен Соломону не повредит пожить в страхе из-за тебя. Он уже разослал своих лазутчиков, дав твои приметы. Но ведь это не спасло его дочь от мести обманутого им воспитанника!

В голосе Синана, обычно таком спокойном, теперь звучало торжество.

– Ашер люто ненавидит тебя, Тень, но еще больше боится. Он на все будет готов, чтобы избавиться от этого страха. И самое забавное, что именно ко мне он обратился, чтобы найти и убить тебя.

Мартин почувствовал, как кровь заледенела в жилах.

– И какую же цену вы с него востребуете, чтобы отдать мою голову?

Теперь на лице Старца Горы не было и намека на улыбку.

– А это уж будет зависеть от тебя, Тень.

Все, Синан не оставил ему выбора. И Мартин склонился к его ногам.

– Я понял. Вы спасаете меня от Ашера. Это стоит благодарности. Приказывайте, я повинуюсь!

Синан неспешно убрал голову Руфи в мешок и затянулся трубкой из кальяна – в сосуде слегка забулькало.

– Я должен убедиться, что ты будешь верно служить. Что предан мне душой, а не по принуждению, а также должен удостовериться, что ты сто́ишь моей защиты, что ты по-прежнему лучший из воспитанников Масиафа, не утративший своей ловкости и сноровки не только в схватке, но и в деле, какое можно поручить лишь ассасину. Поэтому через несколько дней, когда я решу, что мой Тень готов, ты отправишься в город Тир и там передашь человеку по имени Конрад Монферратский предупреждение от меня. Он должен понять, что виноват передо мной и обязан выполнить мой приказ. Но что я вижу? Ты хмуришься? Тебе страшно?

– Страшно, повелитель. Только глупец не страшится, когда рискует собой. Да, я привык выполнять опасные задания, но у Ашера я обычно старательно готовился и все обдумывал, чтобы не погибнуть во время своей миссии, а тут вы отправляете меня к Конраду Монферратскому, человеку, который знает меня. Он велит схватить меня еще до того, как я смогу передать ему послание.

Не сводя неподвижного взгляда с Тени, Синан снова затянулся.

– В тебе осталось слишком мало от истинного фидаи, который действует, не раздумывая. И все же ты умен и ловок, а твоя осторожность некогда помогла тебе пробраться в шатер проклятого Юсуфа ибн Айюба, который находился посреди лагеря его войска. Видишь, я ничего не забываю. Как и знаю, что тебя учили менять внешность до неузнаваемости, ловко притворяться и прокрадываться куда угодно. Твой учитель Далиль поручился за тебя, уверяя, что ты лучший. А лучшим я даю самые ответственные задания. От этого будет зависеть не только твоя жизнь, но и жизнь твоего учителя Далиля. И учти, – тут лицо Синана напряглось, резче обозначилась линия его острых скул, брови сошлись к переносице, – учти, ты не сможешь скрыться от служения мне. Ибо я не прощаю обмана. Если же ты справишься, тебя ждет награда. А если нет… У тебя будет слишком много врагов, желающих твоей смерти. Все воины Масиафа будут искать тебя, чтобы убить. И тебя будет искать Ашер. Поверь, у него и кроме тебя есть наемники, причем очень умелые. Однако я не стану угрожать, а скажу, что твое повиновение мне не только спасет тебя, но и возвысит. Более того, однажды, когда я поверю, что ты мой до глубины души… Что ж, однажды настанет день, когда я подарю тебе и голову твоего врага Ашера.

Мартин вздрогнул и припал к ногам имама.

– Я сделаю все, что в моих силах, наивысочайший! Ибо ничего я так не желаю, как отомстить тому, кто меня предал.

Рамла на пути в Иерусалим для крестоносцев считалась особым местом. И когда их армия дошла до руин этого города, было решено расположиться тут лагерем и совершить торжественный молебен в память о тысячах мирных паломников, каких зверски убили тут еще до начала Крестовых походов.

Сильный красивый голос нового епископа Яффы Рауля зычно гремел между библейскими псалмами, исполняемыми коленопреклоненными воинами Христа:

– Requiem aeternam dona eis Domine!.. [71] Вечный покой даруй им, Господи… ( лат .). И множество голосов отвечали слитно и едино:

– Et lux perpetua eis [72] И да сияет им неугасимый свет ( лат .). .

Король Ричард произносил эти слова вместе с тысячами и тысячами своих паладинов, но мысли его витали далеко, а его религиозное рвение словно уносил порывистый холодный ветер, столь неожиданный в этих краях, еще недавно жарких или же просто упоительно теплых, к каким крестоносцы привыкли во время пребывания в Яффе. Да, в Яффе все было благополучно, пока Ричард едва не лишился своего положения.

Он вспоминал.

В конце октября в большом шатре у восстановленных стен Яффы состоялся совет предводителей крестоносцев. И там вдруг неожиданно, вся в алом, словно яркое праведное пламя, появилась королева Иоанна Сицилийская.

Ричард тогда просто онемел. Меньше всего он ожидал увидеть здесь свою сестрицу Пиону! Он ведь сам наблюдал со стен Яффы, как она отправилась вместе с братом султана в Иерусалим. Это был тайный отъезд, мало кто знал о плане Ричарда закончить поход путем договора и брачного союза между мусульманским принцем аль-Адилем и христианской принцессой из царственного дома Плантагенетов. Ричард не сомневался, что в результате этого брака крестоносцы без кровопролития получат Иерусалим и, когда его паладины узнают, что доступ к святыням открыт, они поймут правоту английского короля. Но оказалось, что Иоанна и не думала вступать в брак с неверным. Об этом она и говорила на совете, взывая к пониманию единоверцев и живописуя, какую ужасную участь собирался навязать ей Ричард Львиное Сердце.