Бернард Корнуэлл - Смерть королей

— Я? Я язычник, господин, какое мне дело до грехов?

— Тогда позаботься о моих детях, — сказал он.

— Позабочусь, мой король, — обещал я.

— И скажи, что мне делать с Этельредом.

Я смотрел вниз, на войско моего кузена, ехавшее в арьергарде.

— Он хочет стать королем Мерсии, — сказал я, — но он знает, что ему понадобится поддержка Уэссекса, чтобы выжить, так что он не займет трон без твоего согласия, а ты его не дашь.

— Не дам, — согласился Эдвард. — Но моя мать настаивает, что мне тоже нужна его поддержка.

Вот ведь презренная женщина, подумал я. Она всегда любила Этельреда и не одобряла поступки дочери. Хотя то, что она сказала, частично было правдой.

Этельред мог привести на поле боя как минимум тысячу воинов, и если бы Уэссексу когда-либо пришлось драться с могущественными датскими лордами на севере, его воины были бы бесценны, но как я тысячу раз говорил Альфреду, лучше рассчитывать на то, что Этельред найдет тысячу причин, чтобы его воины остались дома.

— Так чего у тебя попросил Этельред?

Эдвард не ответил прямо. Вместо этого он посмотрел на небо, затем снова на запад.

— Он тебя ненавидит.

— И твою сестру, — отметил я уныло.

Он кивнул.

— Он хочет, чтобы Этельфлед вернулась в… — начал он, но замолчал, потому что послышался звук рога.

— Он хочет, чтобы Этельфлед жила в его доме или была заперта в монастыре, — сказал я.

— Да, именно этого он и хочет, — он смотрел вниз на дорогу, откуда во второй раз послышались звуки рога. — Но я нужен им, — сказал он, глядя на отца Коэнвульфа, который махал нам рукой.

Я увидел, как пара воинов Стеапы проскакала галопом в сторону авангарда. Эдвард вонзил шпоры, и мы помчались к голове колонны, где обнаружили двух разведчиков, которые привезли священника, наполовину вывалившегося из седла, чтобы преклонить колени перед королем.

— Король, господин мой король! — выдохнул священник. Он задыхался.

— Кто ты такой? — спросил Эдвард.

— Отец Эдмунд, господин.

Он приехал из Уимбурнана, где служил священником, и говорил, что Этельволд поднял свои знамена над городом и объявил себя королем Уэссекса.

— Что он сделал? — спросил Эдвард.

— Он заставил меня зачитать объявление за пределами монастыря Святого Катберга, господин.

— Он называет себя королем?

— Он сказал, что он король Уэссекса, господин. Он требует, чтобы люди пришли и поклялись ему в верности.

— И сколько воинов там было, когда ты уехал? — спросил я.

— Не знаю, господин, — сказал отец Эдмунд.

— Ты видел женщину? — спросил Эдвард — Мою сестру?

— Леди Этельфлед? Да, господин, она была с ним.

— У него двадцать людей? — спросил я. — Или двести?

— Не знаю, господин. Я мало что знаю.

— Он послал гонцов к другим лордам? — спросил я.

— Своего клана, господин. Он послал меня. Я должен был привести ему людей.

— А вместо этого ты нашел меня, — тепло произнес Эдвард.

— Он собирает войско, — заметил я.

— Ополчение, — презрительно сказал Стеапа.

Этельволд делал то, что считал мудрым, но у него не было мудрости. Он унаследовал обширные владения от своего отца, и Альфред был достаточно глуп, чтобы оставить их нетронутыми, а теперь Этельволд требует, чтобы его арендаторы пришли с оружием, чтобы создать войско, которое, как он, вероятно, предполагает, выступит на Винтанкестер.

Но это войско будет лишь ополчением, составленным из обычных работников — плотников, кровельщиков и крестьян, в то время как у Эдварда есть его королевская стража, тренированные воины.

Ополчение хорошо для защиты бурга или чтобы произвести впечатление на врага своей численностью, но для битвы лицом к лицу с датским мечником или неистовым северянином нужен воин.

Этельволду следовало остаться в Винтанкестере, убить всех детей Альфреда, а затем поднять свое знамя, но он как дурак уехал домой, и теперь мы с воинами скачем туда.

День угасал, когда мы приблизились к Уимбурнану, солнце стояло низко на западе, и длинные тени лежали на склонах холмов, где пасся скот и овцы Этельволда.

Мы подошли с востока, и никто не пытался помешать нам приблизиться к небольшому городку, который лежал как в люльке между двумя реками, смыкающимися там, где над темными соломенными крышами вырисовывался силуэт высокой церкви.

Король Этельред, брат Альфреда и отец Этельволда, был погребен в этой церкви, и позади нее, окруженный высоким частоколом, стоял дом Этельволда с большим развевающимся флагом.

На нем был изображен гарцующий белый олень со свирепым взглядом и двумя христианскими крестами в качестве рогов, полотно было освещено низкими лучами солнца и развевалось по ветру, и темно-красный цвет флага алел в последнем свете дня как вскипающая кровь.

Мы поскакали на север в обход города, пересекли небольшую реку и затем взобрались на пологий склон, ведущий к одному из тех укреплений, которые построили древние по всей Британии.

Этот форт был выстроен на вершине мелового холма, и отец Эдмунд сказал мне, что он назывался Баддан Бюриг и что местные верили, что дьявол танцует здесь зимними ночами.

У него было три стены, сложенных из известняка и поросших травой, и два замысловатых входа, у которых паслись овцы, они выходили на дорогу, по которой пришлось бы проехать Этельволду, если бы он захотел отправиться на север к своим датским друзьям.

Первым побуждением Эдварда было заблокировать дорогу на Винтанкестер, но этот город был защищен стенами и гарнизоном, и я убедил его, что большая опасность заключается в том, что Этельволд сбежит из Уэссекса.

Наше войско под королевскими флагами растянулось до линии горизонта. Уимбурнан лежал всего в паре миль к юго-востоку от нас, для любого, кто смотрел на нас из города, мы должны были выглядеть угрожающе.

Нас освещали низкие лучи солнца, на котором сверкали кольчуги и оружие, а непокрытые травой куски стен Баддан Бюрига сияли белизной.

В низких лучах солнца трудно было рассмотреть, что происходит в городке, но я заметил людей и лошадей около дома Этельволда и различил людей, собирающихся на улицах, хотя пока еще ничего не было предпринято для защиты дороги к этому величественному зданию.

— Сколько у него людей? — спросил Эдвард. Он задавал этот вопрос уже дюжину раз с тех пор как мы повстречали отца Эдмунда, и дюжину раз ему ответили, что мы не знаем, что никто не знает, что, возможно, у него сорок человек, а, может, четыреста.

— Недостаточно, господин, — сказал я в этот раз.

— Что… — начал он, затем внезапно остановился. Он собирался спросить, что нам следует сделать, но затем вспомнил, что он король и что сам должен дать ответ.

— Тебе он нужен живым или мертвым? — спросил я.

Он посмотрел на меня. Он знал, что должен принять решение, но не знал какое. Отец Коэнвульф, который был его учителем, попытался было дать совет, но Эдвард резко его оборвал взмахом руки.