Вольф Серно - Странствия хирурга: Миссия пилигрима

Отец Томас кивнул:

— Да, профессор передал самое главное из того, что я писал тебе. Потом ты сможешь прочесть все письмо целиком и, разумеется, два других письма тоже. Они в моей келье. Итак, вернемся к старой Тонии, поскольку именно так звали ткачиху. Увы, ее уже нет в живых. В январе Господь призвал ее к себе, мы с аббатом Гаудеком причастили ее, и она умерла на наших глазах.

— Значит, последнее доказательство по-прежнему отсутствует! — в отчаянии воскликнул Витус, побледнев как мел.

— Успокойся, это не совсем так, — Гаудек попытался успокоить его. — Дело в том, что перед соборованием Тония успела поведать нам то, что уже рассказывала в марте прошлого года отцу Томасу. Это была точно та же история, без пробелов и дополнений, и это, несомненно, лишний раз доказывает, что бедная женщина говорила правду. Прямо там же мы составили протокол, под которым она из последних сил поставила три креста. Мы с отцом Томасом незамедлительно подписали для верности этот документ. Исповедавшись, Тония почувствовала большое облегчение, я прочитал молитву над ней, помазал елеем и отпустил ей все грехи.

Витус слушал, как завороженный, и ему понадобилось какое-то время, чтобы собраться с мыслями.

— Почему же Тония рассказала все это только теперь, спустя столько лет? — недоуменно спросил он.

— Подбрасывая тебя к монастырским воротам, леди Джейн была уже смертельно больна. Потом она с трудом добралась до дома Тонии, где и умерла в тот же день. Но перед тем взяла с ткачихи клятву, что та никому ничего не скажет.

— Понятно, — пробормотал Витус. Он невольно вспомнил пронырливого адвокатуса Хорнстейпла, явившегося в сентябре 1578 года в Гринвейлский замок, чтобы заявить имущественные притязания некоего подмастерья по имени Уорвик Троут. Какой бы притянутой за уши ни была его наглая претензия, в одном крючкотвор был, несомненно, прав: Уорвик Троут вполне мог быть отцом Витуса. И даже если это был не он, значит, кто-то другой. В любом случае он, Витус, был внебрачным ребенком, и не удивительно, что перед лицом смерти леди Джейн хотела обеспечить ему ничем не отягченное будущее.

— Понятно, — задумчиво повторил Витус. — Почему же тогда старая Тония перед смертью все же нарушила клятву?

Отец Томас пояснил:

— Видишь ли, сын мой, леди Джейн лежала в неосвященной земле. Муж Тонии похоронил ее в саду за домом без отпевания, просто так, потому что иначе было нельзя. Это обстоятельство мучило Тонию всю ее жизнь. Она знала, что взяла на душу тяжкий грех, и не хотела уносить его в могилу.

Аббат Гаудек добавил:

— Само собой разумеется, узнав обо всем, мы отпели твою мать и освятили землю, в которой она покоится. Господь отпустил твоей матери ее грехи посмертно.

— Благодарю вас, ваше преподобие! А можно мне взглянуть на документ?

— Конечно. — Гаудек подошел к своему письменному столу и вынул из ящика большой лист бумаги.

Витус взял его, поблагодарив, и прочел:

ПРОТОКОЛ

опроса ткачихи Тонии Перес касательно значительного события, произошедшего с нею и дословно записанного с ее слов:

Был 9-й день месяца марта A. Д. 1556, канун того дня, когда мы чтим память святого Эмилиана, почему я и запомнила. На рассвете к нам во двор пришла какая-то женщина. Такая слабая была, что не столько пришла, сколько приползла. Я сразу поняла, что она не из наших краев. Одежда на ней была грязная и рваная, но дорогая. Муж мой тогда еще был жив. Он хотел сразу бежать за цирюльником, но незнакомка его остановила. Моя жизнь кончена, — прошептала она. — Мой маленький сын лежит у монастырских ворот. Я завернула его в красный платок, чтобы он не замерз. О нем позаботятся. Она это все время твердила. Есть ничего не хотела — ни хлеба, ни сыра, ни супа. От любой пищи отказывалась. Я хочу лишь умереть, — сказала. Мы ее спросили, кто она, а она отвечает: Я английская леди. Леди Джейн из рода Коллинкортов. Странное какое-то имя для нас, поэтому ей пришлось несколько раз его повторить, пока мы, наконец, разобрали. Мы едва поверили своим ушам. Но у нее на пальце был перстень с гербом, тогда уж мы поверили. Голосок у нее был слабый, и она рассказала нам, что сошла с корабля в Виго и продолжила путь с купцами. Те хотели попасть в Наварру. Неподалеку от нашей деревни на них напали разбойники. Все погибли, выжила она одна, тяжело раненная. Из последних сил добралась до монастыря и подбросила ребенка. Вот такая история. А вскоре она испустила последний вздох, взяв с нас перед тем обещание похоронить ее в садике за домом. А еще мы ей торжественно поклялись Пресвятой Девой Марией, что никогда ее не выдадим. Никогда. Чтоб избежать позора, — сказала она. Всю свою жизнь я хранила клятву. Но сегодня, на пороге собственной смерти, не могу молчать. Леди Джейн покоится в неосвященной земле, и я в этом виновата. Большой грех взяла на душу. Да простит меня Господь и примет в свое царство. Он мне свидетель. Все, что я рассказала, — истинная правда.

Далее следовали собственноручно нацарапанные неграмотной Тонией три креста вместо подписи, а рядом, под словом Testis [62] Свидетели (лат.). , — росчерки святых отцов Гаудека и Томаса, каждый завершенный личной печатью. Помимо этого документ был скреплен печатью ордена с надписью OrdCist. Monasterium Campodios с указанием даты и места: Пунта-де-ла-Крус.

Витус хотел вернуть бумагу, но Гаудек остановил его.

— Это официальный документ и он твой. Он может быть весьма полезен тебе как звено в цепи доказательств твоего происхождения.

— Вы уверены, ваше преподобие?

— Ну да. Во всяком случае, я надеюсь на это.

Магистр снял свои бериллы и потянулся за протоколом.

— Ты разрешишь? Спасибо. — Близко поднеся бумагу к близоруким глазам, он досконально изучил ее, обратив особое внимание на подписи и печати. — Подлинность документа не вызывает никаких сомнений! — объявил он в конце концов. — Это действительно последнее звено сомкнулась. Ваше преподобие господин аббат, святой отец, дорогие друзья, среди нас находится лорд! — Он преклонил колено, как это принято при дворе, и сильно прищурился. На этот раз не от слабости зрения, а от разбирающего его смеха. — Милорд, для меня большая честь быть знакомым с вами, позвольте и далее называть вас Витус и говорить вам «ты»?

Витус засмеялся:

— Разумеется, сорняк, и не пытайся подтрунивать надо мной. Все остается по-старому. Кстати, никакой я не лорд до тех пор, пока королева Елизавета, да пошлет ей Господь долгую жизнь и отменное здоровье, не пожалует меня званием пэра.

— Чистая формальность, — отмахнулся маленький ученый. — Но что меня особенно радует, так это то, что наш общий друг Хорнстейпл обломает себе зубы, когда в следующий раз захочет оспорить твое наследство. Его каверзным выдумкам, вроде того, что младенца леди Джейн могли подменить у ворот монастыря, или, что еще бессмысленней, совсем необязательно именно леди Джейн появлялась у ворот монастыря, а это могла быть любая другая мать с другим ребенком, воспользовавшаяся украденным красным камчатным платком, — короче, всей этой белиберде раз и навсегда положен конец.