Вольф Серно - Странствия хирурга: Миссия пилигрима

— Моя невеста тоже умерла от чумы, — негромко произнес Витус, стараясь, чтобы его слова звучали твердо. Рассказ Монтеллы пробудил в нем собственные страшные воспоминания о пережитом ужасе и отчаянной борьбе, которую он вел с чумой и которую, увы, проиграл. — Меньше года тому назад.

— О, весьма сожалею, amico mio! [23] Друг мой (итал.). Очень сочувствую. — В порыве сострадания купец пожал Витусу руку. — Теперь мне ясно, почему вы хотите как можно больше узнать о черной смерти. Не сомневаюсь, вы пообещали это умирающей невесте.

— Да, пообещал. Я хочу победить проклятую болезнь, а для этого мне надо узнать о ней как можно больше. Где-то же должно быть ее слабое место, и с Божьей помощью я обязан его нащупать. А потом убью ее, как гадюку. Но пока впереди у нас длинный путь, ведь я хочу добраться не только до Венеции, но и дальше, до Падуи. В тамошнем университете преподает знаменитый профессор Джироламо, который, как говорят, весьма преуспел в борьбе с этим злом. Вот с кем хотелось бы обменяться мнениями.

— Желаю вам успеха и Божьего благословения в этом деле, amico mio! Многие врачи пытались уже разгадать тайну черной смерти, но пока безрезультатно. Хотя почему бы не предположить, что именно вам это удастся? Я, во всяком случае, готов помочь вам всем своим опытом, только, боюсь, этого будет недостаточно.

— И тем не менее я хотел бы поговорить с вами подробно в другом месте, синьор, и по возможности сделать некоторые записи.

Монтелла, пыхтя, вытер пот с лица.

— Мне это кажется или здесь стало еще жарче? Но вернемся к вашему вопросу. Я охотно все расскажу вам, назовите лишь время и место, ведь в конце концов нас объединяет одно и то же горе: мы оба потеряли любимых. Боюсь только, у вас остается немного времени: послезавтра я собираюсь отчалить на своем «Кватро Венти» [24] Quattro Venti (итал.) — «Четыре ветра». в Кьоджу.

Магистр, все время внимательно слушавший их, счел нужным вмешаться:

— По-моему, сиди Моктар упомянул, что Кьоджа находится недалеко от Венеции? Если это так, вы могли бы побеседовать и на корабле, поскольку город лагун и есть наша заветная цель, не так ли, Витус? — Не давая другу возразить, он продолжил: — Правда, есть одна загвоздка: в предыдущее морское путешествие счастье не всегда улыбалось нам, поэтому мы… как бы это сказать… — Он замолчал.

Витус пояснил:

— Честно говоря, синьор, у нас нет денег, чтобы заплатить за переезд. Но, возможно, и у вас нет места еще для четверых человек?

Монтелла почесал голову, сдвинув набок берет.

— Место, положим, нашлось бы, если бы вы согласились спать вчетвером в одной каюте. Боюсь только, что я не смогу взять вас бесплатно. Всем надо как-то выживать.

— Уй-уй, и никто не будет сыт супом из ветра и клецками из воздуха, так ведь? — вмешался сметливый карлик. Он лучше других знал, что только смерть бывает бесплатной. — Никто из парней не может отсыпать нам монет? А мы бы повкалывали за это, а, Витус?

Монтелла помедлил. Ни сиди Гарун, ни сиди Моктар — намеренно или случайно — не прислушивались к их разговору, они оживленно болтали с родственниками жениха. Наконец Монтелла, покряхтев, подался вперед:

— Одалживать я вам ничего не буду, но меня устроило бы подписанное вами долговое обязательство на сумму, равную стоимости путешествия четырех человек от Орана до Кьоджи. Сумму надлежит выплатить, скажем, в течение года, с соответствующими процентами, разумеется.

Витус нахмурился. Потом его лицо просветлело.

— Хорошее предложение, синьор. Мы вполне можем так поступить. Но, рискуя причинить вред самим себе, спрошу: какие у вас гарантии, что вы не останетесь внакладе, если мы не задержимся в Кьодже, а, как задумали, отправимся дальше, через Венецию в Падую?

— О, в этом случае один из ваших товарищей должен быть готов остаться в моем доме. Если пройдет год и я все еще не получу своих денег, я за его счет возмещу свои убытки. Он будет вынужден отработать всю сумму.

— Да, вы умеете обезопасить свои деньги, синьор.

С легкой усмешкой Монтелла опять схватился за платок и принялся утирать пот.

— Я был бы плохим купцом, amico mio, если бы не делал этого. Только не думайте, что мы, итальянцы, менее гостеприимны, чем арабы. Но дружба дружбой, а табачок — врозь.

— Конечно, синьор. Я чрезвычайно благодарен вам за понимание. Мы сделаем именно так, как вы предложили… — Альб издал гортанный звук, перебивший его. — Вопрос только в том, кто из нас останется у вас заложником, — закончил свою мысль Витус.

Альб опять издал клекот, при этом выразительно жестикулируя.

— Что ты хочешь, Альб?

Наконец до Витуса и остальных дошло, что Альб предлагает себя в качестве залога.

Хорошая новость, друзья! Я продал туфли одному человеку, все до единой пары! Дайте вас обнять!

На борту «Кватро Венти»

19-й день августа A.D. 1579

Я, Витус из Камподиоса, решил записывать о чуме все, представляющее хоть какой-то научный интерес. При этом я не буду отделять серьезные вещи от тех, которые, на первый взгляд, скорее относятся к сфере преданий. Все поначалу важно, ведь и в бессмыслице подчас таится смысл. Я намерен делать это не только потому, что поклялся своей покойной невесте Арлетте, но еще и потому, что, насколько мне известно, ни одному врачу пока не удалось собрать все сведения об этом биче Божьем. Джанкарло Монтеллу, торговца из Кьоджи, зарабатывающего деньги на продаже муранских ваз и вина, постигла схожая участь. Он поделился со мной своим опытом в преодолении черной смерти.

Сегодня уже третий день, как мы плывем, держа курс на восток. Постоянный ветер раздувает паруса нашего торгового судна, в трюме которого не одна сотня пар знаменитых желтых туфель хаджи Моктара Бонали дожидается, когда их выгодно продадут в Кьедже и Венеции.

По словам Магистра, ветер напомнил ему как горячему поклоннику Гомера путешествия Одиссея: царь Итаки точно так же много веков назад пересекал Средиземное море. Когда дружище «сорняк» сказал это, мы сидели все вместе за ужином в каюте владельца, и Монтелла добавил, что, по его мнению, ветер на море одновременно и благословение, и проклятие. Благословение — потому, что без него не было бы людской торговли, a проклятие — потому, что приносит на сушу ядовитые испарения водорослей.

Мне трудно в это поверить, ибо, по моему убеждению, на свете нет более чистого и свежего воздуха, чем морской. Я никогда не ощущал миазмы, исходившие от моря, и ни один моряк мне о них не рассказывал.

Обо всей этом я сказал Монтелле, но тот, преспокойно продолжая трапезу, возразил мне, что существуют подводные извержения вулканов, при которых в морскую воду выбрасываются раскаленная лава, горная порода и едкий чумной смрад. Они устремляются на поверхность и подхватываются ветром.