Джоржетт Хейер - Саймон Холодное Сердце

— Милорд Фалк, почему вы произносите мое имя рядом с именем лорда…

— Ну, полно, полно, говорю я. Думаешь, мне интересно слушать, как ты ругаешь Саймона?

— Я же вас слушала…

— Ты еще расскажи мне, как ты его ненавидишь. Может, найдутся какие-нибудь глупцы, которые тебе и поверят. Врать-то ты не умеешь!

— Сэр!

— Марго, неужели ты хочешь обмануть человека моих лет?

— Да, правда, мне еще никогда не было так одиноко и страшно в моей жизни, — вдруг призналась Маргарет Фалку.

— Тебе же лучше, коли так, — сказал Фалк. — Тебе нужен владыка, хозяин.

Маргарет упрямо вздернула подбородок.

— И он будет у тебя — Саймон, — продолжал Фалк уже громче. — Не спорь, говорю тебе!

— Он… Саймон… не вернется. Вам лучше поискать моего хозяина где-нибудь в другом месте, — сказала Маргарет с еле уловимым лукавством.

Фалк обнял ее своей громадной ручищей за талию.

— Говорил я тебе, что ты глупая девчонка? Ведь обещал тебе Саймон, что вернется сюда? Отвечай мне, Марго!

— Не помню.

— Не выдумывай! Он обещал, что вернется, а Саймон своего слова не нарушает.

— Я… я… мне все равно!

— Ого! — легонько ущипнул Фалк ее за щеку. — А ну-ка посмотри мне в глаза и повтори это, детка!

Маргарет молчала, не поднимая глаз.

— А вон и наша милая парочка, — заметил Фалк.

Маргарет, подняв глаза, увидела идущих по саду Джеффри и Жанну. Рука Джеффри покоилась на талии Жанны.

— Не сомневайся, вернется Саймон, — сказал Фалк Маргарет. — Идите сюда! — а это он сказал Джеффри и Жанне.

Неразлучная пара встрепенулась, и Джеффри с Жанной разом повернули головы на голос Фалка.

— Вот как ты занимаешься своими делами! — добродушно громыхал Фалк.

— Да, — преспокойно ответил Джеффри, — с вашего позволения, сэр, это и есть мои дела.

— А я для него вообще ничего не значу, — с видом оскорбленного достоинства сказала Жанна. — Я готова предостеречь всех девушек на свете, чтобы они не выходили замуж. Мужья просто несносны, — она взглянула на Фалка. — Я раньше думала, Джеффри такой любезный, такой галантный, — добавила она жалобно.

— А теперь ты больше так не думаешь? — улыбнувшись, спросила Маргарет.

Жанна грустно покачала головой:

— Он тиран, мадам. Моя жизнь стала ужасной.

— А что скажет на это Джеффри? — спросила Маргарет.

— Мадам, невесты так милы и кротки, а жены — настоящие ведьмы! — засмеялся Джеффри.

— О! — возмутилась Жанна и ткнула Джеффри кулачком в бок.

— Так его! — хохотал Фалк. — О Боже! Опять целуются! Марго, давай уйдем отсюда, а то я сыт по горло этим воркованием. Дай-ка мне твою руку, душенька.

— Он… он звал меня Амазонкой, — сказала Маргарет Фалку, когда они были уже в зале.

— Саймон? Чумы на него нет, на этого негодника!

Маргарет слабо улыбнулась:

— А вы его любите.

— Я? С чего ты взяла, девочка? Любить этого упрямца, этого… Ну, знаешь ли!..

— А кто теперь врет? — снова улыбнулась Маргарет.

Фалк сжал ее руку:

— Поймала ты меня на горячем. Он славный малый, если уж говорить начистоту, и я хочу видеть его счастливым, Марго.

— Правда?

— Да. И не думай, что упрямая, своевольная девица, которая не знает сама себя, не знает, что творится в ее собственном сердце, отвергнет моего львенка.

— Я… я не такая, я не своенравная девица, — тихо-тихо сказала Маргарет.

— Не такая? А кто…

— Потому что… я знаю себя, знаю, что творится в моем сердце.

— Так что же мучает тебя?

— Я… Я не могу сказать вам этого.

— Лучше скажи об этом Саймону. Мне-то что за дело, — грубовато ответил ей Фалк.

В начале апреля король снова заговорил с Аланом о Саймоне. Он позвал Алана в свой кабинет как-то вечером и, улыбнувшись, поднял со стола увесистый пакет листков пергамента.

— Подойди сюда, поближе, мой Поэт. Это пришло сегодня от моего брата Глостера. Саймон жив и здоров.

— Слава Богу! — с искренней радостью воскликнул Алан. — И что сообщает Его Высочество, сир?

— Много вестей. Первого апреля он подошел к Шербургу и осадил его. Вот, послушай. «Но город так хорошо укреплен и обеспечен провиантом, что идти на приступ было бы неразумно. Мне не оставалось ничего другого, как начать осаду с милостивого согласия Вашего Величества, с тем чтобы через некоторое время принудить город к капитуляции. Я полагаю, что эту задачу решать придется долго и с большим трудом, и не собираюсь входить в Шербург раньше, чем наступит лето, если только и тогда это удастся. Столь любезный сердцу Вашего Величества лорд Саймон Бьювэллет, которого я послал на помощь сэру Джону Робсарту, чтобы скорее взять Карэнтан и Сен-Совер-ле-Виконт, три дня тому назад соединился с моим войском и сообщил мне, что вышеназванные города сдались Вашему Величеству. Бьювэллет отлично справился со своими задачами и представил полный отчет. Из всех его людей погибло лишь семь человек, а еще трое умерло от болезней. Прошу вас, мой всемогущий повелитель и брат, если вам нужен Бьювэллет, пошлите за ним, потому что у меня сил достаточно. Хантингдон также прибыл на соединение с моими войсками из Кутанса, сдавшегося Вашему Величеству марта 17 дня». Это хорошие новости, Алан, — сказал король, кладя пергамент обратно на стол.

— Очень хорошие, сир, кроме той, что Шербург так силен.

— Глостер возьмет его. Мой ответ на его послание готов, — король прикоснулся к еще одному листку пергамента. — Я шлю приказ Саймону идти со всеми своими людьми на соединение с моим войском.

Алан поклонился королю:

— Какую задачу возложите вы на него, сир?

Генрих сел за стол.

— Я тщательно обдумал этот вопрос, мой Поэт, и, наконец, решил, как связать концы с концами, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Я назначу Саймона моим наместником здесь.

У Алана расширились от неожиданности глаза:

— Сир!

— Ты знаешь, что я учреждаю здесь Суд лорда-канцлера, Алан. Морган должен стать лордом-хранителем печати герцогства, Латтрелл — сенешалем. Но во главе военного правительства яхотел бы видеть Саймона. Он солдат с головы до ног и хватка у него в военном деле железная. Таким образом, он останется в Нормандии. Ну как, ты доволен?

Преисполненный благодарности Алан опустился на колено и поцеловал руку короля.

— Ваше Величество — добрейший из всех людей, живущих на земле, — сказал он. — И нет ничего удивительного в том, что ваше имя всеми столь высоко чтимо.

Генрих поднял его с колен.

— Решено, — сказал король. — Мэлвэллет и ты останетесь под началом у Саймона. Таким образом, вы будете все вместе, и я буду знать, что у моего наместника есть два человека, готовые служить ему верой и правдой и выполнять любое его поручение по первому требованию. Теперь я могу идти на Руан с легким сердцем. Не благодари меня. Что хорошо тебе, хорошо и мне, если не считать, что на какое-то время я расстанусь с тремя моими лучшими друзьями — украшением моего двора.