Александр Дюма - Графиня Монте-Кристо

У Матифо хватило духу рискнуть своими последними сбережениями и купить завод, половину которого он записал на имя воспитанницы. После этого он с энтузиазмом приступил к работе.

Через год он уже заплатил кредиторам по дивиденду. Банкротство по всем признакам оказалось злостным мошенничеством, но для признания Шампиона виновным в обмане не хватало доказательств.

Увидев завод в руках такого опытного и скрупулезно честного человека, как Матифо, люди вернули ему свое доверие и выделили кредиты.

Вскоре Нуармон стал первоклассным предприятием.

Но вот среди этого процветания на Матифо внезапно свалилось страшное несчастье. Крошку Бланш он любил, как родную дочь, но, к несчастью, она была весьма слабого здоровья и силы ее таяли с каждым днем.

Вызванный к ней доктор с удивлением обнаружил у девочки симптомы душевной болезни, вызванной безысходным отчаянием. Тайна этого отчаяния раскрылась лишь на ее смертном одре.

Несмотря на все предосторожности своего опекуна, несчастное дитя узнало от одной из служанок о страшном преступлении, совершенном ее матерью.

Душа ее была смертельно ранена и рана эта оказалась слишком глубокой для маленького и слабого тельца ребенка.

Вызвав к больной самых прославленных врачей, среди которых находился сам доктор Озам, Матифо предложил им огромные суммы за спасение своей любимицы.

Врачи посоветовали совершить поездку на юг.

В Неаполе бедный ребенок испустил дух на руках своего опекуна.

Господин Матифо вернулся домой в одиночестве и попытался отвлечься от своего горя с помощью лихорадочной деловой активности.

Однако все вокруг по-прежнему напоминало ему о том ангеле, который навеки покинул эту землю.

Продав завод в Нуармоне, он основал больницу на те деньги, которые причитались его подопечной.

Переехав затем в один из северных департаментов, он занялся там крупномасштабными сделками, принесшими ему огромное состояние.

— И вы еще можете смеяться над таким человеком? — с негодованием воскликнула я, когда отец закончил свой рассказ.

Я была действительно возмущена, ибо эта история произвела на меня чрезвычайно глубокое впечатление.

С улыбкой выслушав мои слова, отец весело воскликнул:

— Дорогая, ты говоришь так, не подумав. Никогда не забывай, что в нашем мире энтузиазм чрезвычайно вреден, ведь если ты чрезмерно восхищаешься чем-то, то косвенно как бы признаешь, что сама не способна на это. Помни, что в обществе, где тебе придется жить, главное правило заключается в том, чтобы никогда не признавать над собой чужого превосходства ни в красоте, ни в богатстве, ни в уме.

Делая мне этот маленький выговор, отец, тем не менее, казался полностью довольным моей реакцией.

— Раз уж ты так полюбила своего Матифо, — добавил он наконец, — то мы никогда больше не позволим себе смотреть на его новоиспеченное баронство, как на вещь нелепую и смешную.

Тут в комнату вошла моя мать и Потель. Их сопровождала модистка мадам Розель, за которой слуги внесли множество коробок и свертков.

Это вторжение заставило моего отца подать сигнал к отступлению.

— Я дал тебе первый жизненный урок, Кипри, — быстро сказал он, — сейчас ты получишь второй и я совершенно уверен, что он понравится тебе гораздо больше первого.

Тут отец оказался совершенно прав.

Мне пришлось примерять платья и шляпы, а также выбирать подходящие цвета. Матушка сказала, что у меня прекрасный вкус.

Прежде чем закончить на сегодня, мне осталось рассказать тебе еще о двух людях.

Сначала упомяну о полковнике Фрице, близком друге моего отца, а затем расскажу тебе об одной знатной иностранке, о которой говорит сейчас весь Париж.

О полковнике Фрице отец сказал мне лишь несколько слов, но их тесная дружба заинтересовал меня и я решила спросить об этом у матушки.

Вопрос мой, кажется, сильно взволновал ее, но она ограничилась лишь самым коротким ответом:

— Полковник — друг твоего отца, Киприенна.

Я сразу поняла, что этот друг моего отца отнюдь не был другом моей матери и решила повнимательнее понаблюдать за полковником во время обеда — дело в том, что он обедает у нас почти каждый день.

Полковник Фриц показался мне человеком чрезвычайно вежливым, хотя и несколько холодным на вид.

Он худощав, высок, одет очень элегантно и все еще кажется молодым, хотя ему уже за сорок.

Говорят, у него есть лишь один недостаток, заключающийся в том, что во время игры он никогда не делает высоких ставок. Впрочем, я не вижу тут ничего предосудительного.

Считается, что доход его составляет тридцать тысяч франков.

Признаюсь, этот человек одновременно чем-то интересует и пугает меня.

Холодность его по отношению ко мне просто замечательна, хотя он неизменно вежлив и предупредителен. Несколько раз я ловила на себе его пристальный взгляд. Что может скрываться за этим тайным интересом? Ненависть, жалость, презрение или, наоборот, ревнивая привязанность? Сама не знаю. Могу лишь сказать, что мои чувства к нему трудно поддаются описанию.

Лицо его я нахожу красивым, но холодным. Голос его приятен, но говорит он так коротко и резко, что слова его похожи на удар шпаги.

Когда он входит в комнату, мне даже не надо видеть его, чтобы догадаться о его присутствии, которое я интуитивно сразу же угадываю.

Сердце мое сжимается, стоит лишь ему приблизиться ко мне.

Я почему-то уверена, что этот человек окажет огромное влияние на мою жизнь.

Ах, Урсула, Урсула! Добрые сестры оказались правы. Мир — это действительно нечто ужасное.

О, для нас гораздо лучше было бы остаться в монастыре, в тишине и безвестности, подальше от всяких соблазнов и искушений!

Но ты, наверное, не понимаешь меня?

О, теперь, когда глаза мои ослеплены этим блеском, когда слух мой очарован этой прелестной музыкой, а сердце тронуто льстивыми речами, я чувствую, что возвращение к прежней жизни уже невозможно. И все же душу мою наполняет страх.

Сегодня вечером я впервые увидела тот ослепительный свет, тот яркий факел, который называется обществом, против опасностей которого нас так часто предостерегали добрые сестры.

Перед моим взором еще сияют канделябры и люстры, нестерпимым огнем горят бриллианты, меня окружают роскошные шелковые платья.

Ах, Урсула, ты и представить себе не можешь, как все это прекрасно!

Сначала мне показалось, что я попала в какую-то волшебную страну, одну из тех, которые мы иногда видим в сновидениях.

Везде цветы, везде ослепительный свет газовых ламп, а женщины кажутся сказочными феями в украшениях из звезд.

Боясь лишиться чувств от волнения, я тяжело оперлась на руку сопровождавшего меня полковника Фрица.