Александр Дюма - Волчицы из Машкуля
- Название:Волчицы из Машкуля
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Арт-Бизнес-Центр
- Год:1999
- ISBN:5-7287-0053-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Александр Дюма - Волчицы из Машкуля краткое содержание
Роман Дюма «Волчицы из Машкуля» посвящен неудавшейся попытке восстания против короля Луи Филиппа Орлеанского, которое было поднято в Вандее в 1832 г. герцогиней Беррийской, снохой короля Карла X, в пользу своего малолетнего сына, законного наследника старшей ветви Бурбонов, свергнутой с французского престола Июльской революцией 1830 г.
Иллюстрации Е. ГанешинойВолчицы из Машкуля - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре не одни только мужчины осуждали маркиза де Суде за то, как он вел себя в настоящем и прошлом: красота сестер всполошила их жен и дочерей на десять льё в округе, и дело приняло скверный оборот.
Если бы Берта и Мари были дурнушками, сердца этих милосердных дам и благочестивых девиц, от природы склонных к христианскому всепрощению, возможно, простили бы бедняге-маркизу неуместное отцовство; но кого из них не охватывало негодование при виде этих двух нахалок, своими изысканными манерами, благородством и очарованием затмевавших особ самого безупречного происхождения во всей округе?
Такое бесстыдное превосходство, разумеется, не заслуживало ни пощады, ни милосердия.
Негодование в отношении двух бедных девушек было столь всеобщим, что, даже если бы они не дали никакого повода к злословию и клевете, злословие и клевета коснулись бы их своим крылом; представьте себе, что должно было случиться и что случилось, когда выяснились странные мужские привычки сестер.
И вскоре ко всеобщему негодованию знати Нижней Луары присоединилось возмущение дворян из департаментов Вандея и Мен-и-Луара.
Если бы не море, омывавшее берега Нижней Луары, злословие проложило бы себе дорогу не только на юг и восток, но также и на запад.
Мещане и дворяне, горожане и сельские жители — все сплетничали о них.
Молодые люди, едва ли один раз видевшие Берту и Мари, с хвастливой улыбкой говорили о дочерях маркиза де Суде, питая большие надежды за неимением больших воспоминаний.
Благочестивые вдовы крестились, услышав их имена; гувернантки пугали ими непослушных детей.
Самые снисходительные люди ограничивались тем, что приписывали близнецам три добродетели Арлекина, которые, по общему мнению, отличали всех последователей святого Губерта: страсть к любовным похождениям, игре, вину. Остальные же всерьез утверждали, что будто в маленьком замке Суде каждый вечер происходят оргии, ни в чем не уступавшие разврату во времена Регентства; а некоторым романтикам с буйной фантазией башенки замка, приют невинной любви двух десятков голубей, представлялись недоброй памяти Нельской башней, логовом распутства и злодеяний.
Короче, о Берте и Мари сложили столько небылиц, что, несмотря на их безгрешную жизнь и безупречное поведение, они стали пугалом для всей округи.
Праздные домыслы челяди замков, мастеровых, работавших у горожан, и даже тех людей, кто прислуживал сестрам или кому девушки делали добро, стали причиной того, что их возненавидели и простые люди. И вышло так, что, за исключением нескольких слепых или немощных старушек, кому сиротки сами оказывали помощь, все, кто носил блузу и сабо, эхом повторяли нелепые выдумки важных господ. И любой дровосек или сапожник из Машкуля, любой земледелец из Сен-Фильбера или Эгрефёя считал ниже своего достоинства снять перед ними шляпу.
Наконец, крестьяне придумали Берте и Мари прозвище, радостно подхваченное в высших слоях общества: оно вполне соответствовало бурным страстям и постыдному образу жизни, которые приписывали девушкам.
Их прозвали Волчицами из Машкуля.
V
ВОЛЧИЙ ВЫВОДОК
Маркиз де Суде не обращал внимания на проявления всеобщего недоброжелательства; более того, казалось, он даже не догадывался о них. Когда он заметил, что соседи перестали наносить ему ответные визиты после его редких посещений, он обрадовался, что избавился от опостылевших ему обязанностей, поскольку выезжал к соседям крайне неохотно после долгих уговоров дочерей или Жана Уллье.
Иногда до него доходили отголоски сплетен вокруг Берты и Мари, но он был так счастлив со своим фактотумом, своими дочерьми и своими собаками, что счел за благо не портить себе настроение, прислушиваясь ко всяким глупостям. И он по-прежнему каждый день носился по полям за зайцами, а порой, если удавалось, затравливал кабана, в то время как вечерами играл в вист с двумя бедняжками, оклеветанными молвой.
Жан Уллье был настроен далеко не столь философски, как его хозяин; кроме того, его скромное положение позволило ему знать гораздо больше о всех этих слухах.
Его преданность двум девушкам была поистине безграничной; он не мог отвести от них восхищенного взгляда — сидели ли они с улыбкой на устах в гостиной замка или же, нагнувшись к гриве коня, со сверкавшими глазами, разгоревшимся лицом, разлетавшимися по ветру волосами под широкополой шляпой с подрагивавшим пером скакали во весь опор рядом с ним. Он от души радовался, когда видел, как они статны и красивы, как добры и ласковы с отцом и с ним; он считал, что вложил частицу самого себя в эти два восхитительные создания, и не понимал, почему весь мир не преклоняет перед ними колена.
И поэтому первые, кто осмелился повторить ходившие в округе сплетни, получили такой отпор, что остальным сразу расхотелось следовать их примеру. Однако Жану Уллье, поистине отцу Берты и Мари, не нужно было слушать чьи-то разговоры, чтобы знать мнение людей о своих любимицах.
С присущей ему проницательностью он распознавал недоброжелателей по одной лишь улыбке, беглому взгляду, движению руки, кивку, и это делало его глубоко несчастным.
Его больно ранило то презрительное отношение к сироткам, что ни бедные, ни богатые люди не давали себе труда скрывать. Если бы он давал волю своим чувствам, то затевал бы ссору с каждым, чей взгляд показался бы ему непочтительным, и одних проучил бы ударом кулака, а другим предложил бы решить дело поединком. Но здравый смысл подсказывал ему, что репутацию Берты и Мари нужно защищать совсем по-другому и дракой не восстановить их доброе имя. Кроме того, он опасался — и это пугало его больше всего, — что, если он не сдержит себя и ввяжется в какую-нибудь драку, сестры узнают, как о них думают.
И потому бедный Жан Уллье терпел незаслуженную обиду и изливал свою боль только в горьких слезах и горячих молитвах Богу, великому поборнику справедливости и защитнику обиженных. Это сделало его нелюдимым. Видя вокруг одних лишь врагов своих дорогих деток, он не мог не возненавидеть людей и готовился воздать им злом за зло, мечтая о новых революциях.
Но революция 1830 года, с которой Жан Уллье связывал определенные надежды, не дала ему возможности осуществить планы мести.
Однако Жан Уллье ждал, что мятеж, не утихавший на улицах Парижа, захлестнет в какой-то момент провинцию.
Однажды, ясным сентябрьским утром, маркиз де Суде, его дочери, Жан Уллье и свора гончих — за последние годы она несколько раз обновлялась, но числом больше не стала — охотились в Машкульском лесу.
Вот уже три месяца маркиз с нетерпением ждал этого дня, обещавшего ему редкое удовольствие, а речь шла всего-навсего о том, чтобы захватить выводок волчат, которых Жан Уллье обнаружил в их логове еще слепыми и за которыми с тех пор присматривал, как и подобает истому волчатнику.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: