Александр Холин - Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов

Вдруг бык открыл пасть, и клубок пламени окутал Иисуса с головы до ног.

Неофит поневоле отпрянул, но устоял всё-таки на ногах. Он уже почти совсем не мог дышать и ничего не видел. Только внутри сознания всё же сработал какой-то человеческий инстинкт самоспасения.

– Варги! Варги! – радостно закричали монахи.

А молодой послушник в следующую секунду резво спрыгнул с помоста, причём, такому прыжку позавидовал бы любой джейран, потому что неофит отпрыгнул довольно далеко и даже не сломал ноги, хотя упал, споткнувшись о камень.

Скорее всего, прыжок получился действительно из-за сработавшего вовремя инстинкта самосохранения, к тому же ни одного ожога на лице Иисуса не было, и его походная плотная туника нисколечко не пострадала от огня, хотя и была порвана до этого.

– Ты прошёл мистерию посвящения, – поздравил его настоятель. – Можешь пойти отдохнуть.

– Варги! Варги! – снова закричали монахи.

– Чего это они? – не понял Иисус.

– Твой спутник, первосвященник Закхей, тоже должен пройти мистерию посвящения, – ответил настоятель. – Но тебе лучше всего отдохнуть в чайном домике, потому что праздник огня отнимает много сил. Притом, не позднее, чем послезавтра после того как твой учитель пройдёт посвящение, вам надо будет отправиться на север. Там, за Тянь-Шанем и безводными степями в южной части Рипейских гор есть город Аркаим, столица древнейшего Гиперборейского царства Десяти Городов. В Аркаиме был пожар, как в Содоме и Гоморре, но не за вину горожан. Просто расселение гиперборейцев по земле из Аркаима потеряло всяческий смысл из-за того, что новые народы и нации не чтут Заповедей Божьих и устраивают мир во всём мире на костях побеждённых. Поскольку грабежи, насилие и любые убийства не благословляет Всевышний, то именно ты Иисус Христос Сын Человеческий должен показать людям ту дорогу, какой следует идти к Престолу Бога Единого. А двери в Шамбалу для получения благодати от Бога были, есть и будут в Аркаиме. Первосвященник Закхей найдёт их.

Герман Фирт битые полчаса объяснял вышедшему навстречу монаху в оранжево-вишнёвом облачении о непреодолимой миссии, которую даровала сама судьба, но вот по воле той же судьбы конечный результат был недостижим только из-за того, что бумажка на пропуск в храм утеряна! Ведь нельзя же заострять особое внимание и доверять какой-то бумажке!

Ярослав и Шимон не мешали немцу в различного рода словоизвержениях, просто стояли в стороне, продумывая дальнейший ход событий. Но когда Герман уже готов был вцепиться кивающему головой монаху в глотку, Шимон вдруг выступил вперёд и напомнил о себе застенчивым покашливанием.

– Разрешите сказать мне пару слов вашему незатейливому собеседнику? – спросил он немца.

В ответ на безразличный кивок Фирта и на безнадёжный взмах рукой Ярослава, Шимон трижды произнёс низким голосом, сравнимым разве что с басовыми струнами настоящей концертной арфы, неизвестное заклинание:

– Ар-эх-ис-ос-ур. Ар-эх-ис-ос-ур. Ар-эх-ис-ос-ур.

При этом Шимон расстегнул две верхние пуговицы на плотной полотняной рубашке, мешком висевшей у него на плечах, но подпоясанной плетеным кожаным ремешком с прикреплёнными к нему четырьмя брелоками виде разноцветных камушков. Жрец сначала принялся рассматривать камушки, прикреплённые к поясу цепочками. Потом, удовлетворённо кивнув, снова поднял глаза на Шимона.

На шее у Шимона вместо креста или какого-нибудь мусульманского полумесяца болталась, поддерживаемая таким же плетёным кожаным шнурком, как и поясок, миниатюрная деревянная эмблема из красного дерева с изображением обыкновенной ламаистской ритуальной маски с той лишь разницей, что вместо волос лицо маски опутывали змеи. Этакая миниатюрная Горгона.

Монах, как ни странно, тут же упал на землю и поклонился в ноги Шимону. Все члены экспедиции были попросту поражены, но пока никто не проронил ни слова. Вскоре монах встал и показал рукой на неприметную дверцу возле огромных резных ворот, которые, вероятно, никогда без особой нужды не открывались.

Шимон застегнул рубашку, поправил плетёный ремешок, кивнул монаху и последовал за ним к воротам.

Когда они оба скрылись за дверью, первым очухался Ярослав. Закрыв рот, он попытался проанализировать свершившийся факт, но в его писательской голове никак не сводились концы с концами. Остальные участники, даже проводник Распай, не решались прервать ход мудрых мыслей оцепеневшего русского, а Илоны как на грех рядом не оказалось.

Она уже умудрилась познакомиться с площадными цыганками и одна из них что-то лопоча, сидела прямо на земле и разбрасывала перед девушкой странные карты на расстелённом цветастом платке.

– Всё скажу, красавица, что было, что будет, чем сердце успокоится, пока твои чаворэ [102]с монахами разговаривают.

– Что это за карты у тебя? – прорвалось наружу любопытство Илоны. – Я таких Никогда не видела.

– Это карты таро, красавица, – пояснила цыганка. – Они мне по наследству достались, и они говорят вашмангэ [103]со кэрэс [104]твои! Сар о сас типэ! [105]

Цыганка вдруг принялась сгребать разбросанные карты в кучу, потом быстро сложила их в колоду и широким театральным жестом снова рассыпала их на платке. Со стороны всё это выглядело довольно занятно, даже красиво, но цыганка вдруг схватилась обеими руками за голову:

– А-а-а, хасиём, [106]красавица. Кас ке та налачо, а тукэ лачипэ. [107]

Илона ничего не поняла, но по тревожному тону цыганки догадалась, что ей надо чего-то опасаться. И тут от ворот монастыря послышался громкий голос Ярослава:

– Илона! Илона!!

– Здесь я! Здесь! – откликнулась девушка, подпрыгнула и замахала руками, чтобы успокоить Ярослава. Потом сняла с руки колечко и отдала цыганке. Та поймала подачку и тут же добавила:

– Запомни, красавица, никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не отдавай своего ожерелья. Оно спасёт тебя от всех грядущих и прошлых бед. Оно избавит тебя и дорогих твоему сердцу людей от всех пакостей и невзгод. Это я тебе говорю, Зара. Только не быть тебе палором. [108]

Илона машинально потрогала рукой изумрудное ожерелье, снова открыто посмотрела на гадалку такими же зелёными под цвет камней глазами, от чего по спине цыганки пробежали колючие мурашки, и поспешила к ждущих её европейцам.

– Ты куда запропастилась? – встретил её ворчанием Ярослав. – Мне до сих пор непонятно как, но Шимон всё устроил. Нас всех пускают на праздник огня. И я спешу тебя поздравить с первым вступлением белого человека на таинственную территорию ламаистского монастыря, с которой у нас предстоит долгое общение, знакомство с тамошними мистериями и ещё нечто более важное.

– Но что сделал ваш приятель? – пытался понять Фирт. – Как ему удалось преодолеть непреодолимый барьер? Ведь за всю историю мира такого не удавалось сделать ни одному смертному?! Тем более, наш пропуск утерян! Я тоже пытался объяснить это монаху, да разве жёлтая скотина что-нибудь поймёт по-человечески!