Сильванус Кобб-младший - Московский оружейник

– Слава богу! – пылко вскричал Рюрик, ломая руки.

– Но почему вы так тревожились? – спросил Урзен. – Вы были достаточно подготовлены, чтобы принять вызов.

– Да, иначе вы бы назвали меня трусом, – ответил оружейник со сверкающими глазами. – Если бы я отказался от встречи, это слово преследовало бы меня на каждом углу. Я знал, что этот человек не может сравниться со мной в том деле, где требуется сила и ловкость. Поэтому я хотел разоружить его и пощадить его жизнь, считая, что это приведёт к окончанию дуэли. Вы видели, как я пытался пощадить его. Но не сумел. И всё же я не лишил жизни ближнего – соотечественника – в этой схватке. Мой отец умер, сражаясь за свою страну, и я бы умер, если бы мне было позволено умереть от руки мужчины; но умереть таким образом было бы проклятием для моего имени… а стать причиной такой смерти – проклятием для моей памяти.

– Я верю тебе, сын мой, – сказал монах. – Но если граф умрёт, не позволяй таким чувствам овладеть тобой. Не вини себя.

– Да, батюшка, вы говорите правду, – добавил хирург. – Молодой человек действовал очень благородно, и на нём нет никакой вины.

Казалось, Рюрик почувствовал облегчение от этих слов. После того, как рану перевязали, он помог донести бесчувственное тело к саням, а затем, опираясь на предложенную Аларихом руку, проследовал к своей упряжке.

– Кто этот монах? – спросил лейтенант, когда они сели в сани.

– Я знаю только то, что его зовут Владимир, – отозвался Рюрик. – Я видел его только один раз. Ты раньше не встречался с ним?

– Несколько раз, в наших казармах. Он приходит, когда кто-то из наших бедняг болеет или умирает. Кажется, у него доброе сердце, и, насколько я могу судить, он довольно умный.

– В этом я с тобой согласен, – сказал наш герой. – Думаю, он хороший человек; но есть в нём какая-то загадка, которую я не могу разрешить. Его внешность мне знакома, и всё же я не могу сказать, где я его видел.

– Да, – быстро добавил Аларих, – у меня то же чувство. Я уверен, что видел этого человека при других обстоятельствах. И мои товарищи по роте говорили то же самое.

Два друга при этом разговоре следили за передвижениями монаха и видели, как он сел в свои сани и поехал по направлению к Бородину.

– Рюрик, – сказал лейтенант, удивлённо смотря на друга, после того, как они немного отъехали, – ты владеешь шпагой, как чародей. Я бы отдал всё, что у меня есть – свой чин и прочее, – чтобы так владеть шпагой.

– Я кое-что знаю о фехтовании, – скромно ответил юноша, – но я долго трудился, чтобы постичь эту науку.

– Ах, это не наука, – прибавил офицер, – это всё твоя изумительная сила.

– И всё же, – сказал Рюрик, – я видел людей слабее меня, которые бы легко меня победили… во всяком случае, могли бы победить.

– Но они живут не в этом городе, – предположил Орша, качая головой.

– Верно, Аларих. У меня нет привычки упоминать о своих силах, но я могу сказать, что в Москве нет человека, который превзошёл бы меня во владении любым наступательным оружием.

Лейтенант с готовностью признал правдивость этих слов, а затем они заговорили о графе и о произошедшем недавно событии. Этот разговор продолжался, пока они не подъехали к дверям Рюрикова дома. Поблагодарив своего друга за доброту и выразив надежду, что когда-нибудь он сможет отплатить тем же, оружейник вошёл в дом.

Вдова сидела в своём кресле у огня, её лицо было бледным и тревожным. Она положила лоб на руки и при каждом звуке снаружи вздрагивала и испуганно вслушивалась. Наконец её слуха достиг звук колокольчиков… они всё приближались… и затихли у двери. Она хотела подняться, но не смогла. Ломая руки, она нагнулась вперёд и прислушалась. Скоро открылась дверь. Разумеется, никто, кроме НЕГО, не войдёт без стука! Она встала на ноги… распахнулась внутренняя дверь… перед вдовой предстала мужская фигура.

– Матушка!

– Рюрик!.. Сынок!.. Живой!

Пошатываясь, она подошла к своему благородному сыну и упала ему на грудь. Крепко сжимая его, она шептала благодарения богу.

Скоро вдова успокоилась, но выражение страха ещё оставалось на её серьёзном лице. Рюрик видел его и понимал, что оно значит.

– Матушка, – сказал он, – Дамонов жив.

– И не ранен? – быстро воскликнула она.

– Ранен, и тяжело. Но послушай: я не мог ничего поделать.

И затем он поведал обо всём, что случилось на дуэли. Когда он закончил, мать несколько мгновений размышляла, а затем сказала:

– Разумеется, сынок, я не виню тебя, даже если этот человек умрёт. Ты только защищался. С самого начала он нападал на тебя и убил бы тебя, если бы сумел.

– Разумеется, убил бы, матушка. Да, он, не колеблясь, зарезал бы меня в спину, будь у него такая возможность. Он совершенно обезумел, и его желание убить меня было равно только его огорчению от того, что его одолел человек, которого он надеялся так легко победить.

После этого Рюрик пошёл в мастерскую, но Павел, увидев его, не показал никаких чувств.

– Кажется, ты не сомневался, что я вернусь живым и невредимым, – с улыбкой сказал оружейник.

– Конечно, – спокойно ответил помощник. – Этот человек – вам не чета. Конрад Дамонов против Рюрика Невеля? Я только улыбнулся, когда услышал о вызове. Я бы больше волновался, если бы вы пошли охотиться на куниц.

Рюрик улыбнулся тому, как своеобразно Павел выражал свои чувства, но, тем не менее, услышал в его словах гордость за хозяина.

Наступил вечер, когда Рюрик увидел, что к его дому приближаются несколько лейб-гвардейцев, и это его немного испугало; вскоре к нему пришла его бледная, дрожащая мать и сообщила, что его спрашивают офицеры императора.

– О! – застонала она, плача и ломая руки. – Они заберут тебя.

– Не бойся, матушка, – уверенно ответил юноша. – Император не станет меня винить, когда узнает все подробности. Но пойдём.

Рюрик увидел в кухне трёх офицеров и спросил, не его ли они ищут.

– Мы ищем Рюрик Невеля, оружейника, – ответил командир.

– Это я, сударь. Что вам нужно?

– А вы не догадываетесь?

– Что ж, я предполагаю, что это может быть связано с дуэлью, которая произошла сегодня утром.

– Именно.

– И кому я понадобился?

– Кому же ещё, как не императору?

– О, вы не заберёте моего благородного мальчика! – закричала Клавдия, хватая офицера за руку. – Скажите нашему доброму императору, что Россия уже забрала моего мужа… что он пал за страну. Скажите ему, что мой мальчик не виноват…

– Тише, матушка, – перебил её Рюрик. – Пока нечего бояться.

– Пойдёмте, – сказал командир. – Уже поздно, а Пётр не терпит задержек.

– Но вы не навредите моему сыну! – в неистовстве закричала мать, вцепившись в сына.

– Нет, нет, матушка. Успокойся, я скоро вернусь. – И, повернувшись к гвардейцам, он добавил: – Ведите меня, а я последую за вами. Успокойся, моя дорогая матушка. – И с этими словами Рюрик мягко посадил её в кресло и затем поспешил к офицерам. У выхода он надел шапку и шубу и последовал за своими проводниками на улицу, где стояли сани, запряжённые парой лошадей.