Луи Буссенар - Том-Укротитель

— Но… если я признаюсь… мне в таком случае грозит электрический стул [148] Электрический стул — орудие казни в США, на котором приговоренного убивают электрическим током высокого напряжения. .

— Суд примет во внимание чистосердечное раскаяние… Ваши мучения, вашу инвалидность…

— О! Это было ужасно. Но он сказал, что я в безопасности… и что мне ничего не грозит!

На всякий случай Силквайер добавил:

— Он пойман. И уже раскололся, между прочим, все свалил на вас.

Уловка детектива произвела на жертву сильное впечатление. От ужаса его глаза чуть не вылезли из орбит. Бандит неосторожно пролепетал:

— Арестован? Спринг? Неужели это возможно?!

— Скоро у вас будет с ним очная ставка и вы убедитесь, что он готов растоптать всех, лишь бы оказаться на свободе.

— Негодяй!.. Если б я только знал…

— Я вижу, что Спринг, главарь вашей банды, разочаровал вас?

— Он был так добр ко мне… оставил у себя… обращался как с родным человеком. Нет… это неправда… Конечно, неправда! Вы лжете… он не арестован!

— Когда я вчера вечером остановил вас в Золотом парке, мои люди одновременно арестовали Спринга на улице.

— Вы говорите: вчера… Значит, я нахожусь здесь?..

— Сутки. Вы были без сознания.

— Это вы… это ваша работа… Ах, черт! Вспоминаю… за мной шли двое… пастор…

— Это был вот он…

— И старик…

— Это я!

— И потом какой-то провал в памяти.

— Благодаря одной моей уловке…

— Но кто же вы? Выглядите как старик, а энергичны, подвижны, будто совсем молодой.

— Я — Силквайер!

Укрощенный и напуганный инвалид совсем упал духом.

— Знаменитый сыщик?..

— Как вам угодно! Вы — в моих руках. Никто и ничто теперь вас не спасет.

— Мистер Силквайер, я сдаюсь. Вы, пожалуй, единственный человек в полиции, кого мы действительно боялись. Вы оказались сильнее… Я все расскажу, и, может, после этого мне станет легче. Потому что все время меня преследуют кошмары, угрызения совести…

— Вы признаетесь в том, что ограбили сейф в отеле «Гамильтон»?

— Да!

— Очень хорошо! Вы не отрицаете, что Спринг, миллионер, проживающий по адресу триста восемьдесят, Монтгомери-стрит, — главарь вашей банды?

Допрашиваемый, сделав над собой усилие, произнес:

— Нет… не отрицаю… Этот негодяй решил все свалить на меня. Но я потяну за собой остальных. Так вот, Спринг — главарь банды Тринадцати.

При этих словах Силквайер бросил на Тома торжествующий взгляд и прошептал ему в ухо:

— Какая удача… Это превосходит все мои ожидания.

И, притворно удивившись, детектив переспросил:

— Тринадцать? Впервые слышу…

— Неудивительно! Это отлично законспирированная, хорошо организованная группа… огромное богатство… влиятельнейшие связи… страшные люди.

— Очень хорошо, мой друг! Продолжайте! Повторяю еще раз: суд учтет ваши добровольные признания. Вы сможете рассчитывать на снисхождение. А теперь — может быть, у вас есть какие-то просьбы?

— Я был бы признателен… если бы мне помогли одеться… и надеть протез.

— С удовольствием! Но сначала вот вам стаканчик бренди. Это вас поддержит.

Силквайер взял с полки красивую бутылку, бокалы, печенье. Разлил напиток по хрустальным сосудам, подал один бандиту, запросто чокнулся с ним и сказал:

— За ваше здоровье, любезный!

— За ваше, сэр!

И, жадно опустошив бокал, поблагодарил.

— Еще?

— Не откажусь!

Пока тот пил, Силквайер обратился к Тому:

— Дорогой друг, помогите парню. Я сейчас вернусь.

Сыщик прошел в соседнюю комнату, закрыл за собой дверь, набрал телефонный номер, бросил в трубку несколько коротких отрывистых фраз и сразу вернулся в гостиную.

Здесь он снова запеленал обрубок в чистый кусок ткани, положил сверток в свинцовую коробку, а коробку — в лед. Затем запер ящик со льдом и спросил:

— Вы готовы?

Том, обмывая руки, коротко ответил:

— Все в порядке.

Силквайер вернулся в соседнюю комнату и снял с себя парик.

В этот момент перед домом затормозила машина. Послышался звонок. На пороге стоял полицейский. После короткого приветствия он показал глазами на инвалида:

— Тот самый?

— Да, отвезите его в управление. Глядите в оба. Я и мой друг поедем следом за вами. Заберите с собой этот ящик. Осторожней!

Силквайер помог калеке подняться.

Через десять минут все четверо были в полицейском управлении.

Немедленно вызвали судью. Посадив несчастного перед представителем правосудия, детектив обратился к инвалиду:

— Будьте любезны, повторите достопочтенному судье все, что вы только что мне рассказали, в чем признались.

Во время этого переезда разбойник окончательно пришел в себя и спохватился. Что было тому причиной? Боязнь мести своих сообщников?.. Угрызения совести при мысли о предательстве? Или надежда на освобождение благодаря связям и могуществу банды Тринадцати?

Кто знает? Как бы там ни было, упрямо сдвинув брови, сжав губы и нагло усмехнувшись, калека произнес:

— Мне нечего сказать. Не понимаю, о каком признании вы говорите?

Том гневно всплеснул руками, а Силквайер расхохотался. Он вынул из бокового кармана широкий черный диск, аккуратно завернутый в газету, и насмешливо произнес:

— С кем вы вздумали тягаться, щенок? Не хотите говорить? Ничего страшного! Несмотря ни на что, уважаемый судья все равно вас услышит!

Хромой пожал плечами и посмотрел на Силквайера с вызовом. Сохраняя хладнокровие, сыщик спокойно вышел из комнаты и минуты через две-три вернулся с большим, красивым граммофоном. Поставив аппарат на стол, детектив обратился к человеку в мантии:

— Вы позволите, господин судья?

— Разумеется!

Силквайер вставил диск и нажал на кнопку.

И граммофон начал воспроизводить диалог сыщика и бандита, состоявшийся совсем недавно. Качество звука было потрясающим!

Судья слушал, удивленно покачивая головой, а бандит как-то весь обмяк на стуле — так он был потрясен.

Когда прослушивание закончилось, Силквайер заявил:

— Вы не сможете отрицать подлинность этого документа. Я предвидел, что вы заартачитесь. Поэтому заранее включил в соседней комнате граммофон и записал нашу мирную беседу. Я задавал вопросы таким образом, чтобы получить четкие однозначные ответы. Вы и теперь намерены сопротивляться?

Бандит посмотрел на сыщика затравленно. Бороться конечно же было бессмысленно, слишком неравны силы. Он гневно сжал кулаки, замотал головой и сквозь зубы промычал:

— Мистер Силквайер, ваша взяла… сдаюсь. Вы — единственный, кто мог нас победить. И это случилось. Мы потерпели поражение, потому что вы — великий сыщик! Только вы, и никто другой, могли противостоять союзу Тринадцати.

— Таким образом, вы подтверждаете достопочтенному судье подлинность беседы, только что воспроизведенной граммофоном?