Томас Майн Рид - Белый вождь

Еще пару дней Карлос продолжал охотиться, но с каждым часом бизоны становились пугливее и недоступнее. Он заметил, что их стада бежали с севера, в то время, как вако охотились на юге: значит, бизоны убегали не от них. Что же могло до такой степени их растревожить?

Карлос так и уснул, не найдя разгадки этому обстоятельству. Антонио оставался на часах до полуночи, после чего его должен был сменить один из работников.

Как ни устал Антонио от погони за бизонами, он изо всех сил старался разогнать сон, и вдруг услышал фырканье с той стороны, где паслось стадо мулов.

Совершенно очнувшись, он приложил ухо к земле и стал внимательно прислушиваться. Оказалось, что фыркал не один мул, их было много, еще и еще, фыркающих с испуга.

«Что бы это могло значить? – подумал Антонио. – Может быть, волк или серый медведь? Необходимо разбудить хозяина».

И, потихоньку пробравшись к спящему Карлосу, Антонио потряс его за руку. Карлос в ту же минуту вскочил на ноги и схватил свой карабин, за который брался лишь в критических случаях, например, во время нападения индейцев; на охоте он пользовался только луком.

Обменявшись несколькими словами с Антонио, Карлос разбудил работников, которые тотчас взялись за оружие и приготовились к бою. Повозки были расположены треугольником, так что их высокие кузовы защищали охотников от стрел и скрывали от неприятеля. Костра не зажигали, было очень темно, особенно в лагере, под навесом густых шелковиц. Перед охотниками тянулась прерия, которую они могли бы обозревать полностью, если бы им не мешали росшие местами деревья, образующие небольшие рощи, в которых могли скрываться враги. Они молча, напряженно прислушивались, и им показалось, что в той стороне, где паслись мулы, медленно ползет по земле какая-то тень – не то человек, не то животное. Это могло и померещиться. Желая удостовериться в том, что они не ошиблись, Карлос и Антонио вышли из лагеря и поползли к предмету своего беспокойства.

– Здесь что-то есть, что это? – прошептал охотник.

В этот момент мулы снова зафыркали, а многие стали испуганно бить землю копытами.

– Возможно, это бродит медведь, – сказал Карлос. – Он может испугать мулов так, что их потом не догонишь. Лучше выстрелить, и то будет меньше шума.

Подняв карабин, он навел его на подозрительное место и, прицелившись, выстрелил.

Можно было подумать, что этот выстрел вызвал всех демонов ада. Сотня голосов слилась в один крик, сотни конских копыт застучали по земле, и мулов объял тот панический неодолимый страх, который мексиканцы называют estampada. Разорвав привязь, они бешеным галопом понеслись и рассыпались по долине, испуская громкие крики. За ними двигались темные, едва различимые фигуры, это были всадники, которые гнали их, словно стадо. Но те и другие исчезли, прежде нежели Карлос пришел в себя от изумления. В лагере не осталось ни одного мула.

– Убежали! Это разорение! – сказал Карлос глухим голосом. – Да будет проклято коварство индейцев!

Охотник был убежден, что этот грабеж организовали вако, те самые, которые продали ему мулов. Он знал, что подобные случаи нередки в прериях. Действительно, много рассказывают о торговцах, ограбленных таким образом, которые дважды покупали тех же самых животных у индейцев, которые их же и украли.

– Да будет проклято коварство индейцев! – с негодованием повторил Карлос. – Теперь понятна их сговорчивость во время продажи: они это делали, чтобы усыпить мои подозрения и потом ограбить меня, ничем не рискуя, ибо подлые трусы не смели открыто напасть на меня! Проклятье! Я разорен!

В голосе охотника звучали одновременно скорбь и гнев. Конечно, он оказался в ужасном положении. Все счастливые надежды, так его окрылившие, рассеялись в один миг. Выгодное предприятие рухнуло, все, что он имел, погибло, и он только напрасно подвергался опасностям и лишениям долгого путешествия. Ему придется возвращаться домой с пустыми руками и еще более бедным, чем был, потому что его пять вьючных мулов исчезли, как и все остальные. Ему остались одни быки и верный мустанг, привязанные к повозкам. Этого едва хватало, чтобы перевезти необходимые на обратный путь съестные припасы. Он не мог взять с собой нескольких шкур, даже небольшого запаса сушеного мяса.

Все эти мысли пронеслись в его голове, пока он смотрел в ту сторону, куда скрылись хищники. Он и не пытался догонять их. Это было бы не только бесполезно, но и опасно. Конечно, благодаря быстроте своей лошади он легко мог их настигнуть, но сам бы непременно погиб, став жертвой собственной отваги.

– Да будет проклято коварство индейцев! – произнес он в третий раз, потом поднялся, возвратился в лагерь и велел поставить быков теснее и покрепче привязать их к повозкам. Ведь могло прийти в голову какой-нибудь группе дикарей повторить свое нападение. Опасаясь, чтобы их не застали врасплох, охотник и его спутники сочли благоразумным не ложиться спать и всю ночь, до рассвета, провели настороже.

Печальной была эта ночь для Карлоса. Ограбленный, среди враждебно настроенных индейцев, которые могли возвратиться и убить его, он находился в сотнях миль от своего жилища и даже от ближайшего поселения белых. Ему предстояло перейти через обширную пустыню, но стоило ли переходить ее? Нужно ли ему возвращаться домой, чтобы вести жалкую жизнь и стать предметом всеобщих насмешек?

Он ни на что не мог надеяться – ни на возвращение потерянного, ни на помощь. Он был слишком незначителен в обществе, чтобы правительство приняло в нем участие, и если бы даже, допустим, и снарядили экспедицию для его отмщения, то пустыни Льяно Эстакадо послужили бы испанцам непреодолимым препятствием, даже если бы они и захотели добраться сюда. Да и разве Вискарра и Робладо – это те люди, которые серьезно подумают о его защите? Нет, ему не на кого рассчитывать, а следует примириться с этим и переносить несчастье, не надеясь ни на малейшую компенсацию. Карлос решил на рассвете отправиться в лагерь вако и открыто обвинить их в коварстве. Но поможет ли это? Да и найдет он их? Конечно, после удачного грабежа они перекочевали на другое место, куда-нибудь подальше.

В эти печальные раздумья не раз проникала мысль об отмщении. Вако находились в ссоре с различными племенами, особенно пане были их могущественными и непримиримыми врагами.

«Доля моя печальна, – думал Карлос, – но месть так сладка. Если я отыщу племя пане, и, рассказав, в чем дело, предложу им свой карабин, лук и стрелы!.. Я никогда не имел с ними дел; я их не знаю, но я силен, готов мстить и исполнен отчаяния. Они не откажутся от моей помощи! Что же касается моих людей, то они последуют за мной повсюду, хоть на край света. Хотя это и мирные тагносы, однако они храбро дерутся, если их оскорбят и они захотят отомстить».