Ольга Крючкова - Демон Монсегюра

Рядом сидела Элеонора. Когда муж очнулся, она заплакала, начала целовать его глаза, щёки, губы.

– Ах, Клермон, не пугайте меня так больше! Если вы умрёте, что мне останется на этом свете?! Я не смогу жить без вас!

Глаза Клермона увлажнились, у него не было сил даже языком пошевелить.

– Вы три дня метались в горячке, – продолжала Элеонора. – Лекарь не отходил от вас ни на шаг. Вы звали в бреду некоего Бафомета. Кто это, ваш новый друг?..

Клермон ничего не ответил, он попытался ощупать раненое плечо и застонал от боли.

– Вам нельзя делать резких движений. – Элеонора поправила покрывало, которым был накрыт Клермон. – Лежите спокойно… Лекарь обработал и зашил рану, сказал, что она глубокая и может плохо заживать.

Вскоре явился лекарь.

– Прекрасно, дорогой шевалье, вы пришли в себя! Вообще, просто чудо, что вы ещё живы. После такой потери крови обычно отправляются в мир иной.

– Зачем вы так говорите? – возмутилась Элеонора.

Но лекарь, навидавшийся смерти в её самых мерзких обличиях, продолжал, ничуть не смутившись:

– Да, рана заживает плохо… Но тут я ничего не могу сделать. Плечевая кость сильно повреждена, возможно, что рука будет обездвижена. Но ничего, главное – вы живы!

Элеонора опять возмутилась бестактности лекаря:

– Однако, сударь, вы умеете сказать приятное человеку, чудом оставшемуся в живых.

– Простите меня, госпожа. Я – лекарь, а не трубадур, говорю, что думаю. Делаю, что умею, для спасения жизни людей… Хорошо бы покормить шевалье жидким бульоном. Это восстановит его надломленные силы.

Лекарь откланялся и ушёл. Вслед за ним явились Раймонд и его супруга Элеонора Арагонская.

– Слава богу, Клермон, вы живы. Мы всю ночь молились за вас. Победа наша! Оба Монфора убиты, один из них – лично вами. Мы получили небольшую передышку, но всё равно необходимо копить силы. Король Франции не простит нам пережитого позора.

Раймонд пожал здоровую руку Клермона.

– Поправляйтесь, дорогой брат. Я буду вас навещать. Как почувствуете себя лучше, будете мне помогать наводить порядок в предместьях Тулузы.

Графиня, молча, поцеловала Клермона в щёку и удалилась вместе с супругом.

Перспектива потерять руку подвергла шевалье в уныние. Пытаясь успокоиться, он подумал: «Главное – я жив… Тулуза выстояла… Французы разбиты… Вернёмся с Элеонорой в Бланшефор и заживём долго и счастливо. Родим пару мальчиков, две девочки уже есть… Как же я хочу их увидеть!»

Служанка принесла жидкий бульон. Элеонора подложила под голову Клермона ещё одну подушку и начала ловко отправлять ему ложку за ложкой в рот. Накормив мужа, она промокнула ему губы салфеткой.

– Элеонора, дорогая, не уходи, посиди со мной, – еле слышно попросил Клермон.

– Я никуда не собираюсь и буду рядом, пока вы не поправитесь!

– Как девочки?

– Когда я покидала Бланшефор, с ними было всё в порядке.

– Как зовут того тамплиера, который спас мне жизнь?

– Кажется, Готье. Он уже справлялся о вашем самочувствии. Прекрасный рыцарь… За такого можно выдать Изабеллу не раздумывая.

– Подожди, дорогая, ей только десять лет… – сказал Клермон и подумал: «Вот женщины!..»

– Дорогой супруг, возраст не помеха! Готье примерно лет двадцать. Прекрасная разница в возрасте, взять, например, вашего брата, графа Раймонда и его бывшую жену Беатриссу. Пройдёт лет шесть и можно Изабеллу выдавать замуж. Изабелла молода, а Готье умудрён жизненным опытом. Чем они не пара?..

Утомлённый беседой Клермон задремал.

Неожиданно к вечеру ему стало хуже, появился жар. Клермона начало трясти, тошнило, перед глазами всё плыло. Лекарь, осмотрев очередной раз рану, развёл руками:

– Простите меня, госпожа, но смею огорчить вас – медицина здесь бессильна, надо надеяться только на Господа.

– Да что вы, сударь, такое говорите! Сделайте же что-нибудь, вы же – лекарь! – возмутилась Элеонора.

– Вот именно, сиятельная госпожа, что лекарь, а не Господь Бог! Извините, но чудеса творить не обучен.

Элеонора, не выдержав напряжения последних дней, разрыдалась. Только муж вернулся к ней, можно сказать с того света и вот опять находится между жизнью и смертью. Надежда только на Господа Элеонору и Клермона, слышавшего весь разговор, совсем не вдохновила.

В полночь, когда Элеонора заснула в кресле около камина, Клермон попытался встать, но безуспешно. Он с трудом поднялся и тут же упал обратно на постель. Шевалье охватило отчаяние, умирать не хотелось… Он пробовал сосредоточиться. Приходила только одна мысль – Бафомет. Да, но до чердака ещё надо дойти и достать статуэтку из сундука. Клермон подумал: «Может, попросить Элеонору принести статуэтку?.. Нет, незачем ей знать… Не поймёт, испугается… Господи, как хочется жить… Я ещё слишком молод и многое не успел в жизни…»

Клермон колебался, но недолго – жажда жизни взяла верх над страхом перед возможными последствиями. Ибо он прекрасно помнил предостережение, начертанное на старинном пергаменте, висевшем на руке статуэтки.

В голове шевалье совершенно ясно пронеслась надпись из пергамента: «Между вами возникает незримая магическая связь: вы напоили его своей кровью, он подчинился и с этого момента всегда будет рядом в незримом состоянии, готовый выполнять приказания в обмен на кровеприношение…»

Клермон сделал над собой усилие и мысленно попросил: «Бафомет, если ты рядом незримый, услышь меня! Помоги дойти до твоего образа и обещаю, я отдам тебе свою кровь!» Неожиданно, Клермон почувствовал прилив сил и встал с кровати, прихватил столовый нож из вазы с яблоками и твёрдым шагом вышел из комнаты. В коридоре он снял со стены горящий факел. Клермона не покидало ощущение, будто его поддерживает нечто, и помогает идти.

Как и много лет назад, он вошёл в чердачное помещение, осветив его факелом. Здесь мало что изменилось, только пыли и паутины стало больше. Не без труда Клермон нашёл тот самый сундук и открыл его. Пыль с крышки разлетелась во все стороны, из-под книг шевалье извлёк не изменившийся за прошедшие годы свёрток и, не раздумывая, развернул ткань – перед ним предстал Бафомет. Клермон проделал все необходимые действия: развернул пергамент, прочёл заклятие, сделал ножом надрез на руке по старому рубцу, наполнил чашу кровью и попросил Бафомета спасти ему жизнь. Кровь закипела в чаше и исчезла, глаза-рубины засияли дьявольским огнём, и сознание Клермона рухнуло в темноту.

…Элеонора проснулась неожиданно, будто её толкнули. Она взглянула на кровать – мужа не было. «Боже мой, куда он мог деться, да ещё и в горячке?» – недоумевала она.

Элеонора выбежала из комнаты. В коридорах и на лестнице было тихо, замок спал. Женщина совершенно растерялась и помчалась в спальню к Раймонду. Заколотила в дверь и закричала срывающимся от слёз голосом: