Михаил Голденков - Три льва

— Да у вас, как погляжу, согласия особого нет? — усмехнулся Володыевский. Собесский покрылся красными пятнами.

— Согласие есть, — повысил он голос, — да вот в мелочах расходимся малость! Я же думаю, Речь Посполитую разваливать не надо, но выбить четкие полномочия Руси и Литве, особенно на случай новой войны с Московией или Турцией, необходимо, — закончил Ян, вопросительно глядя то на Михала, то на Володыевского.

— Нам не нужны привилегии! — насупился Кмитич. — Их нам уже дали! Нам нужен или собственный Великий князь, сидящий в Вильне, или же исполняющий эти же функции сейм, как того хотел Богуслав и как хотел бы я. Нашему Княжеству вообще нужно быть парламентской республикой! Вот — будет Польша, а вот — мы! — бил ребром ладони по столу Кмитич. — И все у каждого будет свое! Боитесь, сябры, развала Речи Посполитой? Братский союз обоих народов, верно, сохранится, не хвалюйтесь! Мы сохраним общую стратегию на случай войн, чтобы помогать друг другу армиями, но не ждать, как это было в 54-м, когда же в Варшаве расшевелятся, чтобы избрать Великого гетмана и потом прислать войско в Литву! Пан Юрий, — взглянул на Володыевского Кмитич, — вы же того же хотите для Руси? Полной самостоятельности ведения собственного хозяйства! Своей собственной валюты, армии, сейма, ведь так?

— У каждого свое хозяйство — это правильно. Единая стратегия — это тоже правильно, — задумчиво чесал подбородок «маленький рыцарь», отхлебнув из бокала вина. Ему и вправду нравился вариант государственного переустройства, озвученный Кмитичем. Вот только непонятно, кто и когда начнет это реализовывать, на каких условиях и что будет все это стоить лично им.

— Э, панове! — вскинул руки Собесский. — Я бы не гнал коней и не спешил с такими решениями. Сие будет хуже лишь вашему, пан Кмитич, Княжеству и Руси. Литве нужна братская помощь Польши, а вы гнете на полное отделение! Кто же вам в мирное время помогать будет? Помощь не только на войне нужна!

Кмитич удивленно взглянул на Собесского.

— Как?! Мы же договорились уже обо всем давно! Или ты передумал? А как же завещание Богуслава?

— Так, сябр, так, — стал оправдываться Собесский, — я все исполню о том, что мы там договаривались, но послушайте и моего совета. Что, если я введу новые привилегии и права для литвинской и русинской шляхты, дам ссуды мещанам для торговли и строительства, дам…

— Стоп! — резко оборвал друга Кмитич. — Это уже сделал Ян Казимир! Какие еще привилегии ты хочешь ввести?

— Хотя бы продолжить отменять налогообложение с некоторых особенно пострадавших городов.

— Да у нас все города особо пострадали, кроме, наверное, Ляховичей, Слуцка и Старого Быхова! — чуть не подскочил Кмитич. — Но и там шли бои, и там нелегко было. И как видишь на примере последней войны, единый король, он же Великий князь, сидящий где-то далеко от нас в Варшаве, не есть гарант безопасности для нашей страны! Не стали мы из-за этого сильней, — развел руки в стороны Кмитич, — и в последней войне у нас даже союзники были разные. Ну не может у нас быть одной стратегии! Далеко Варшава от Вильны, как оказалось! Варшаве, оказывается, Париж ближе, а нам — Рига да Стокгольм!

— Я думаю, обсуждение здесь более не уместно, — холодно блеснули глаза Михала. — Ян, я вот просто хочу тебя как друга и шурина спросить: с чего бы ты начал, если, предположим, ты завтра станешь королем Польши?

Собесский расправил свои могучие плечи и пригладил рукой медового цвета усы с таким важным видом, словно уже садился на трон.

— Я вот в чем проблему вижу, — начал он, — в Польше католицизм. Он объединяет всех. За костелом стоит сила — Ватикан, Империя римская стоит, Франция! У вас в Литве католиков все меньше и меньше. Протестантов много. Православных тоже много. Но за ними не стоит никакой силы! Кто заступится за протестантов? Швеция? Не вышло что-то у вас, пан Кмитич, со Швецией! Кто заступится за православных? Московия? Не вышло у православных с Московией! Как предатели православные бегали от короля к царю, а потом от царя назад к королю, ай-ай-ай, нам там плохо! Не союзник оказался православным Литвы православный царь Москвы, но хуже лютого врага! Православные… — глаза Собесского злобно блеснули. — Голытьба! Быдло одно! Я бы этих предателей отчизны всех к ответу призвал.

— Мы уже с Яном Казимиром этот вопрос обсуждали! — прервал Собесского Михал. — Он также готов был всех православных под одну гребенку причесать. А ведь ты сейчас описал события одного только Могилева, мой любый шурин. Верно! По-скотски поступили они там, в Могилеве! Но ведь те же православные Полоцка до последнего отстреливались от московитов! И своих евреев они не резали, как могилевчане! В чем они виноваты? Тут нужно скрупулезно с каждым конкретным делом разбираться, а не катить бочку огульно на всех! Будь очень осторожен в религиозных вопросах, братко! Очень!

— Так, Михал, так! — виновато опустил голову Ян. — Я, может, тут погорячился. Но нужно престиж костела в Литве все равно поднять. Католики растят истинных рыцарей, сарматов! Для польского сармата его главная задача — защита, его главная обязанность лежит в сфере теснейших отношений гражданина и государства. Это есть идеал «золотой вольности», шляхетской чести, сословной избранности, слитой воедино с национальной религией — польским католицизмом. Это, браты мои любые, кулак! — и Собесский сжал свою широкую пятерню в большой плотный кулак, размером с пивную кружку.

— Это есть сила, спадары мои! — продолжал Собесский. — А вот православные попы учат свою паству, что не в государстве, которое-де всегда плохо, не в богатстве материальном вовсе счастье и спасение народное, а в богатстве одного лишь духа. Но как может нищий телом человек, плюющий на свое государство, быть богатым духом? Вы когда-нибудь видели голодранцев благородными людьми? Нет! Ксендз никогда не скажет прихожанину: наплюй на деньги, сдай все свое богатство на пользу храма, а сам махни рукой на достаток своего дома и живи в нищете, зато войдешь в царствие небесное… Никогда, панове! А попы такое говорят, сами при этом не желая в нищете жить почему-то! Богатым прихожанам есть что защищать, панове, есть за что умирать и кровь проливать! А что нищим защищать? Вот они и ждут любого захватчика как освободителя, ибо им плевать, при ком в бедности жить! Вот они и бегают туда, где их поманят медным пятаком или обещанием жирного куска! Это я о ваших православных, пан Самуль!

Володыевский при всей этой речи кивал, явно соглашаясь с Собесским. Лицо же Кмитича посерело, на лбу выступила жила. Михал даже испугался, что его друг сейчас набросится с кулаками на шурина. Но Кмитич неожиданно для Михала да и для растерявшегося было Володыевского вдруг произнес вполне спокойным голосом: