Питер Марвел - Хрустальная удача

— Разрази меня гром! Я слышу голос Уильяма Харта! Чудится ли это мне, или я должен возблагодарить небо за такой щедрый подарок? Неужели это вы, Харт?!

Уильям дернулся, будто его ошпарили. Он схватил незнакомца за плечи и заглянул тому в лицо. Покрытое засохшей кровью и синяками, оно показалось совсем чужим, но, присмотревшись, Харт вдруг с изумлением понял, что перед ним Робер д’Амбулен.

— Черт побери! — сорвалось с его уст. — Это вы, д’Амбулен! Вот уж кого не ожидал здесь встретить! Что с вами случилось? Неужели вы теперь у своих на положении пленника?

— Похоже, я впал в немилость! — криво усмехнулся француз. — Но со мной-то все понятно. Меня наказали за мое доброе сердце и длинный язык — кто-то донес о нашей с вами беседе. А вы-то здесь как? Бросились ее выручать? Ах, Харт, как жаль, что вы мне не поверили и не сказали всей правды. Я бы еще тогда смог помочь вам…

Харт вздохнул. Больше у него не было причин не доверять д’Амбулену. Даже то, что леди Бертрам доставили в миссию только сейчас, не вызвало в нем подозрений. Доставили же! А может, она всегда была здесь, просто сегодня у него выпал шанс в этом убедиться! Харт выбросил эти мысли из головы. Он горел желанием узнать, что случилось с д’Амбуленом и как леди оказалась в живых, когда все считали ее мертвой.

— Дайте я пожму вашу руку, Робер! Я был несправедлив к вам. Вы не негодяй, вы просто совершили ошибку! — воскликнул Харт и схватил француза за руку.

— Вы поразительно честны, Харт, — вдруг прошептал д’Амбулен с неожиданной горечью. — Вы до сих пор пытаетесь соразмерить поступки окружающих вас людей с заповедями христианской морали. Даже после плавания с Веселым Диком. Даже после стольких смертей и предательств. Даже после того, как вы оказались пленником в редукции. Честное слово, ваша духовная твердость заслуживает уважения! Однако хочу вас по-дружески предупредить: если вы и дальше будете во всем следовать подобным правилам, то вряд ли чего-то добьетесь. Пожалуй, так и сгниете в дебрях Ориноко, — произнеся эту неожиданную тираду, д’Амбулен прикрыл глаза и вздохнул.

— На все воля Божья, — ответил Уильям. — Я, правда, не очень понимаю, о чем вы. Ну да вам, видно, худо и без моих вопросов. С вашего позволения, я съем половину ужина, а половину оставлю вам. Простите, что не делюсь всем — завтра меня погонят в поле, и без еды я просто загнусь.

После этих слов Харт придвинул к себе миску и, аккуратно разделив ложкой застывшую наподобие пудинга кашу, принялся за еду. Доев, он передал вторую половину ужина д’Амбулену. Тот взял миску и заглянул в нее.

— Увы, месье Робер. Здесь нет французских поваров, и, я боюсь, за кока старается индеец. Так что не морщитесь и жуйте.

Но д’Амбулен, казалось, застыл над едой в глубокой задумчивости. Харт истолковал его по-своему.

— Не обольщайтесь пустыми надеждами, Робер. Бежать отсюда практически невозможно, так что лучше поешьте.

Д’Амбулен некоторое время смотрел на него со странным выражением на лице, а потом вдруг негромко сказал:

— Вы ошибаетесь, Уильям! И убедитесь в этом очень скоро.

Уильям смерил сокамерника взглядом, полным сочувствия (чего тот, впрочем, в темноте не мог заметить).

— Это в вас говорит гордость, Робер. Нелегко потерять свободу. Но поверьте мне, не стоит совершать безрассудных попыток, ничего, кроме новых страданий, они вам не принесут. Лучше положиться на милость Господа, или на случай, уж как вам больше нравится.

Не успел д’Амбулен ответить, как послышался лязг засовов и дверь распахнулась.

— На допрос, англичанин, — рявкнул надсмотрщик на ломаном испанском.

Даже если бы Харт не понял слов, красноречивые пинки все ему разъяснили.

Снаружи было темно, хоть глаз выколи, и если бы не чадящий факел, Харт даже своих ног не разглядел бы. Вместе с вонью горящей смолы в нос ему сразу же ударили одуряющие запахи ночного леса, со стороны которого неслись крики ночных птиц и раздавался вой и рычание хищников.

Его провели через площадь в ту часть редукции, где он еще ни разу не был. За черной громадой церкви, насколько могли разглядеть немного привыкшие к темноте глаза Харта, можно было различить еще несколько длинных приземистых построек, похожих не то на огромные амбары, не то на портовые склады. Но конвоиры увлекали Уильяма дальше. Пройдя еще около нескольких сот ярдов, они оказались перед кованной решеткой, за которой можно было различить деревья. Неприметная калитка бесшумно распахнулась, и под ногами захрустел гравий, как будто они шли по садовой дорожке. Увешанные округлыми плодами ветви едва не задевали щек, со всех сторон веяло сладкими запахами невидимых в темноте цветов. Пройдя шагов пятьдесят, Уильям и его церберы оказались перед изящной каменной лестницей. Трепещущее в ночном ветерке пламя факела выхватило из темноты дверь. Харта провели по лестнице и втолкнули внутрь каменного здания. Сами надсмотрщики остались снаружи.

Прямо у дверей со свечей в руке его ждал отец Дамиан, на этот раз облаченный в рясу, а не в щегольский костюм испанского дворянина.

— Что, святой отец, порастеряли перышки? — спросил у него Харт и усмехнулся. Ему было страшно, но, как говаривал Веселый Дик, смех побеждает страх. Молодой человек решил последовать этой мудрости.

— Сэр Уильям, — смущенно пробормотал юный падре и отчего-то покраснел.

— Я за него, — саркастически буркнул Харт. — Но лучше бы это был не я.

— Пойдемте, я провожу вас. — Прелат засеменил впереди, вызывая у Харта желание со всей силы врезать ему по затылку. Но, понимая бессмысленность этого жеста, Харт воздержался от подобного удовольствия.

Они миновали небольшую галерею и оказались в просторной комнате, где за столом, заваленном книгами и бумагами, закинув ногу на ногу, восседал дон Фернандо Диас, он же профос Ордена иезуитов отец Франциск.

Харт с порога отвесил ему шутовской поклон.

— Я мог бы и изящнее, — добавил он, — но ваши коллеги отобрали у меня шляпу.

— Не паясничайте, Харт. Или вы набрались этих отвратительных манер у своего покойного друга? — на смуглом лице профоса мелькнула жестокая усмешка.

Харт выпрямился и стиснул кулаки.

— Лучше быть мертвым львом, чем живой собакой, дон Фернандо.

— А вот это мы сейчас и проверим, мой юный друг.

Профос Ордена иезуитов поднялся со стула и подошел к молодому человеку. Так близко Харт видел его впервые. Испанец оказался почти на полголовы выше англичанина.

— Вы, я погляжу, прочно встали на дурную дорожку разбоя.

— Этот путь теснее вашего [19] Аллюзия на евангельские слова Спасителя: Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими (Мф. 7, 13), ср. Лк. 13, 24: подвизайтесь войти сквозь тесные врата, ибо, сказываю вам, многие поищут войти, и не возмогут. . Вы-то уж широкой дорогой шагаете в преисподнюю, святой отец.