Питер Марвел - Хрустальная удача

— Дядечка, ты просто сокровище! Как жалко, что ты монах, а я уже взрослая барышня и не могу тебя сейчас расцеловать!.. Но зато я расцелую Элейну, а ты будешь знать, что это относится и к тебе тоже, хорошо?!

Элейна, в свою очередь, низко склонилась в благодарном реверансе.

— Я не знаю, какими словами могу выразить свою благодарность вам, Ваше Высокопреосвященство. Но позвольте задать вам еще один вопрос. Возможно ли, чтобы за завтрашней мессой причащался также и мой жених?

— Разумеется.

Когда архиепископ Алонсо помазывал Элейну святым миром, в воздухе разлилось такое тонкое и приятное благоухание, что, казалось, отверзлись райские кущи. А к моменту совершения Святого Причастия для Харта и его невесты, казалось, раскрылись Небеса, обнимая их любовью.

— Что может быть прекраснее, чем совместное участие в Евхаристии? — промолвил Харт по окончании мессы.

— Мне кажется, только одно, — решительно заявила Мануэлита. — Дядечка Алонсо, ты же такой добренький, ты уж и пожени Элейну с Уильямом, а?

— Но только не сегодня! — решительно заявил архиепископ.

— Конечно, не сегодня! — отозвалась Мануэла. — Послезавтра! Ведь мы же должны подобрать Элейне самый шикарный подвенечный наряд! Правда, дорогая? — добавила она и выжидательно посмотрела на влюбленных.

Мануэла сама чрезвычайно увлеклась подготовкой к свадьбе. Она чувствовала себя героиней настоящего романа. «Главной героиней быть совсем не так интересно, как ее подругой, организовывающей заговоры и помогающей влюбленным», — думала губернаторская дочь, перебирая свои новые платья. «Вот это вполне подошло бы Элейне, но оно какое-то не слишком белое… нет, его я не отдам! Оно мне нравится самой!» Выбор происходил очень долго и придирчиво. Самой Элейне гораздо больше хотелось провести время с Хартом, но, чтобы не вызывать подозрений у отца, она все-таки переключилась на новую подругу. Девушки делали вид, что беседуют в комнатах Мануэлы о туалетах и драгоценностях, что, в сущности, соответствовало истине, и практически под носом у Абрабанеля подбирали Элейне подвенечный наряд.

У смугловатой черноволосой испанки, правда, не нашлось ни одного чисто белого платья, но наряд в итоге получился невероятно пышным и богатым. Роба из атласа цвета топленых сливок, вся затканная золотыми букетами, с бледно-лососевой нижней юбкой, вышитой лентами, с тремя рядами золотых брабантских кружев на рукавах. Мануэлите было очень жаль одалживать Элейне это платье, но, когда она увидела в нем подругу, то буквально залюбовалась. Кружевные перчатки цвета топленых сливок, блистающая золотыми нитями фата-мантилья и атласные башмачки тоже были позаимствованы из гардероба губернаторской дочки. А вот от ее драгоценностей прекрасная голландка отказалась — на этот счет у нее были свои соображения.

Рано утром, когда в губернаторском доме все еще спали, обе девушки в сопровождении капитана Ивлина, приглашенного в посаженные отцы, отправились в собор. Великолепное платье Мануэлы буквально меркло в блеске сокровищ атлантов — ажурного кованого золота, изумрудов и других камней, отягощавших шею, уши, руки и голову прекрасной Элейны.

Уильям, скромность наряда которого компенсировалась количеством драгоценностей, сиявших на камзоле, и великолепным оружием тонкой работы, и архиепископ Алонсо уже ждали их. Время было выбрано специально, и нарочно для молодоженов (с надеждой на богатые пожертвования) Его Высокопреосвященство начал раннюю мессу.

Наконец, настала минута церемонии. Капитан Ивлин, нацепивший ради такого случая драгоценный пояс и богато украшенную шпагу, подвел Элейну к аналою. Это был поистине трогательный момент. Сэр Джон бережно вложил в руку Харта маленькую ручку его невесты. Уильям подвел возлюбленную к алтарю, залитому лучами утреннего солнца.

Архиепископ Алонсо, украшенный бриллиантовой цепью с драгоценным кованым распятием, произнес кроткую вдохновенную проповедь, подчеркивая важность шага, совершаемого новобрачными. Затем молодые опустились перед священником на колени. Ивлин и Мануэла замерли на шаг позади, выполняя роль свидетелей.

Его Высокопреосвященство, обратившись лицом на восток, к жертвеннику, начал читать молитвы, затем — положенные фрагменты из апостольских посланий и Евангелия. Окончив молиться, он обернулся к молодоженам и начала задавать вопросы:

— Уильям, свободно ли и добровольно ли пришел ты сюда с намерением заключить брак с Элейной?

— Да, отче, — с готовностью ответил Харт, чувствуя, что его охватывает благоговейный трепет.

— Элейна, свободно ли, не по принуждению ли пришла ты с намерением заключить брак с Уильямом?

— Да, отче.

— Дети мои, Уильям и Элейна, готовы ли вы любить и уважать друг друга всю жизнь, в радости и горе, в болезни и здоровье — всегда?

— Да, отче, — хором ответили молодые.

— Готовы ли вы с любовью принять от Бога детей и воспитать их согласно учению Христа и Его Святой церкви?

— Да, отче!! — снова ответили они хором, посмотрели друг на друга и чуть не прыснули: такой радостно-глуповатый вид был у обоих.

Архиепископ Алонсо снова повернулся лицом к престолу и начал молиться о сошествии на новобрачных Святого Духа. Молодые встали с колен и подали друг другу руки. Владыка связал их специально принесенной лентой, расшитой жемчугом. После этого молодожены, стоя лицом друг к другу, стали повторять слова супружеской клятвы, подсказываемые архиепископом. Наконец, Его Высокопреосвященство благословил Уильяма и Элейну, освятил, положив на престол, два роскошных кольца — опять-таки из сокровищницы атлантов — и прочитал «Отче наш». Молодые люди надели кольца друг другу, архиерей произнес на ними заступническую молитву и еще раз благословил:

— Всегда помните, дорогие мои, что главное — это взаимная клятва, которую вы принесли сегодня, слова получения Божьей благодати. Обручальные кольца же являются лишь знаком того, что вы получили эту благодать, — закончил архиепископ Алонсо. — Теперь вы муж и и жена!

Первую брачную ночь было решено отложить до возвращения в Старый Свет, ибо молодые супруги жаждали получить хоть запоздалое, но необходимое им для душевного спокойствия родительское благословение.

Через неделю флейт «Голова Медузы», капитаном которого вновь стал Джон Ивлин, был готов к отплытию.

В трюмах, надежно привязанные, стояли сундуки с золотом, бочки с солониной и ромом, запасы пресной воды и груз какао с табаком и пряностями, — Абрабанель не хотел покидать эти края, как он выразился, с пустыми руками. Нагруженный по ватерлинию корабль тяжело покачивался на волнах.

Последним на борт поднялся Уильям Харт.

Паруса хлопали над его головой, ветер срывал с головы шляпу, и матросы тянули якорь.