Александр Дюма - Цезарь

Но он находился в гористой стране, где земледелием почти не занимались: хлеба не хватало везде. К тому же Помпей, обозревая окрестности с вершины своей скалы подобно орлу, и имея больше конницы, чем было у Цезаря, издалека замечал его обозы, бросал на них свою конницу и грабил их.

Цезарь решил осадить разом Диррахий и Помпея, город и армию.

Это был грандиозный план, который был бы пустой мечтой для любого другого человека, кроме Цезаря, и для любых других солдат, кроме солдат Цезаря. Если этот план удастся, что скажет мир об этой вести, разлетевшейся по свету?

Помпей отказывается от сражения, и Цезарь осаждает Помпея!

За восемь дней он построил двенадцать фортов на склоне горы, вершину которой занимал Помпей. Он соединил свои форты рвами и траншеями; эта была одна из тех колоссальных линий обложения, которыми он окружал врага в Галлии.

Поскольку Помпей не хотел ни покинуть берег, ни удалиться от Диррахия, поскольку он не мог помешать работам Цезаря иначе как дав ему бой, и поскольку он был совершенно нерасположен давать ему бой, ему ничего не оставалось, как только стараться занять как можно большее пространство, чтобы раздробить силы Цезаря и разъединить его войска; что было для него несложно, имея вдвое больше людей, чем у противника.

Так что Помпей, со своей стороны, велел выстроить двадцать четыре форта, которые охватили окружность длиной около четырех лье. Внутри этой гигантской ограды он пас своих лошадей, как в загоне, тогда как его флот поставлял ему в изобилии хлеб, мясо и вино.

Цезарь провел линию обложения длиной шесть лье и построил тридцать шесть фортов! Помпей, понятное дело, не давал ему спокойно завершить эти работы. Если Цезарь хотел занять какую-нибудь новую высоту, Помпей посылал против него своих лучников и метателей из пращи; но солдаты Цезаря, по большей части галлы, испанцы или германцы, были изобретательны, как нынешние французы. Они изготовили себе шлемы из войлока, кожи и стеганой ткани, которые смягчали удары.

Странное зрелище являла собой эта армия, состоявшая из сорока тысяч человек и лишенная самого необходимого, осаждающая армию более чем в восемьдесят тысяч человек, имеющую всего в изобилии.

Эти вояки с севера и запада были неплохими едоками и нуждались в сытной пище, но они не жаловались, и ели вместо хлеба ячмень, овощи и даже траву. Когда уже и ячмень, и овощи тоже подошли к концу, те, кто были с Валерием на Сардинии, отыскали некие коренья, из которых можно было, вымочив их сначала в молоке, печь лепешки. И хотя этих лепешек тоже было не слишком много, солдаты Цезаря перебрасывали их через укрепления Помпея, чтобы его солдаты видели, на какой пище могут жить их враги.

И потом они кричали с одного форта на другой:

– Эй! теперь-то мы поймали тебя, Помпей! а раз мы поймали тебя, мы скорее съедим кору с деревьев, чем выпустим тебя из рук!

Помпей велел прятать лепешки, которые швыряли солдаты Цезаря, чтобы вся эта изысканная римская молодежь, последовавшая за ним, ни в коем случае не увидела, с какими варварами ей приходится иметь дело, с какими свирепыми дикарями ей придется однажды сражаться.

Катон и Цицерон были в Диррахии; они видели все это со стен города. Для насмешника Цицерона не проходило ни дня, чтобы он не уколол Помпея одной-другой из своих ранящих до крови шуток. Вы найдете у Плутарха список этих острот, малопонятных для нас сегодня.

Что же до Катона, под чьим цинизмом пряталось ранимое человеческое сердце, и чья душа была слишком мягкой для гражданской войны, то он в отличие от Цицерона отнюдь не испытывал желания шутить над подобными несчастьями, и потребовал издать указ, что ни один из взятых приступом городов не будет разграблен, и ни один римский солдат не будет предан смерти после боя.

Он ждал с этой надеждой. Бедняга Катон! почему он не был так же остроумен, как Цицерон! он бы тогда меньше переживал.

Взглянем на минутку, что творилось в Риме.

Цезарь не смог удовлетворить всех, помешав должникам объявить о полном банкротстве. Кроме того, вы прекрасно понимаете, что вся армия – я позабыл рассказать вам об этом: Цезарь, взывая к своим солдатам, простер руку, на которой он носил свой перстень, раскрыв ладонь; солдаты решили, что он обещает каждому из них пять тысяч сестерциев и кольцо всадника; – вся армия переживала дни плохого настроения: вы видели, как один легион взбунтовался в Плацентии, и один на Аппиевой дороге.

А между тем единственным подарком, который получила армия, были две тысячи сестерциев, то есть пятьсот франков на человека.

Но едва оказавшись лицом к лицу с врагом, армия больше не жаловалась; она ела свой хлеб из травы, готовилась есть хлеб из древесной коры, и гибла в сражениях.

Теми, кто продолжал жаловаться, были прихвостни Катилины и Клодия; несостоятельные должники, которые укрылись в лагере Цезаря, чтобы убежать от Клиши того времени и обрести tabulæ novæ .

Хотите получить представление о том, что страшило Рим? – и заметьте, что я цитирую, чтобы никто не подумал, что я на что-то намекаю; увы! все революции похожи друг на друга, происходят ли они за пятьдесят лет до Рождества Христова или через восемнадцать столетий после: одни и те же интересы порождают одних и тех же людей; и зовут их Рулл или Бабеф, суть от этого не меняется. Так вот, говорю я, хотите получить представление о том, что страшило Рим, хозяином которого стал Цезарь? Почитайте писателя из Амитерна; этого человека, который, будучи уличен в преступной связи, как говорят наши соседи англичане, с женой Милона Фавстой, с досады бросился в ряды демократов Клодия; который был одним из основных действующих лиц в волнениях, поводом к которым послужила смерть их предводителя; который был исключен из сената цензором по причине его безнравственного поведения; который был доверенным лицом Цезаря в Риме, и активно переписывался с ним; который вслед за Антонием, Курионом и Кассием присоединился к нему в его лагере; который, назначенный после смерти Юбы проконсулом в Нумидию, разграбил провинцию, как и подобает всякому приличному проконсулу, и воротился оттуда нагруженный таким богатством, что сделался моралистом и историком, сидя в своей роскошной вилле на холме Квиринал, среди пышных садов. Почитайте Саллюстия!

Его трудами были: 1° его обширная История в пяти книгах, включающая все события, которые произошли в Риме со смерти Суллы до заговора Катилины: она пропала, и нам известны только фрагменты из нее; 2° его Война Катилины ; 3° его Война Югурты ; 4° Два политических письма к Цезарю : одно написано накануне его вхождения в Рим после возвращения из Африки; второе – после битвы при Фарсале.