Бернард Корнуэлл - 1356

— Болит. В моём возрасте постоянно где-нибудь, да болит, — хмуро отозвался сэр Анри, — Десяток дашь?

— Шестерых.

— Всего? А стрел сколько?

Томас помедлил:

— Стрел у нас мало.

— Шесть лучников и ни одной стрелы. Замечательно. Может, нам распахнуть настежь ворота и не морочить себе голову? Столько стрел сэкономим.

— Хорошая мысль, — ухмыльнулся Томас, — Ладно, дам тысячу стрел.

— А почему мы не можем изготавливать стрелы здесь?

— Я сделаю лук за два дня, а с одной-единственной стрелой буду возиться неделю, — посерьёзнел Томас.

— Но ты же можешь попросить стрел у принца Уэльского?

— Могу и попрошу. Ему их везут тысячами тысяч. Возами целыми.

— И что, над каждой мастер корпит неделю?

— Производством стрел занимается много людей. Одни режут древки, другие куют наконечники, третьи собирают перья, четвёртые клеят перья к древкам, пятые пропиливают паз под тетиву, а мы выстреливаем готовый продукт.

— Тысяча стрел и десять парней, — сэр Анри лукаво прищурился.

— Семь.

— Восемь, иначе с латниками выйдет тринадцать, несчастливое число.

— С тобой четырнадцать, а скоро будет семнадцать.

— Откуда возьмутся ещё трое?

— В обмен на того балбеса, что сидит у нас в подвале, его папаша освободит Гальдрика и двух наших латников. Прибудут со дня на день. Так что с тобой будет восемнадцать. С такой бандой я бы мог защищать Кастильон д’Арбезон до Судного Дня!

Они вкратце обсудили вопросы обороны замка. Томас намеревался взять с собой на север как можно больше бойцов, но совсем оголять оборону было тоже нежелательно. В замке накопилось немало золота и серебра, приготовленного к вывозу в Англию. Треть добычи принадлежала сеньору Хуктона, герцогу Нортхэмптону, а на остальные две Томас мечтал обзавестись поместьем.

— …В Дорсете, — вырвалось у него, — дОма.

— Я думал, это твой дом? — обвёл рукой замок сэр Анри.

— Предпочитаю жить там, где на ночь не надо выставлять часовых.

— Звучит чертовски заманчиво.

— Так в чём дело? Поехали с нами в Дорсет.

— И каждый день слушать вашу английскую тарабарщину? — хмыкнул Куртуа.

Он прожил почти пять десятков лет и три с лишним десятка из них он посвятил военной службе. У старого графа Бера сэр Анри командовал латниками, но старый граф отдал Богу душу, а его наследник посчитал ветерана слишком старым и слишком осторожным. В знак презрения новый сеньор пообещал назначить Куртуа на пост коменданта замка Кастильон д’Арбезон после того, как тот будет отбит у эллекинов (назначение оскорбительное, так как Анри Куртуа с должности коменданта Кастильона начинал службу графам Бера). Осада окончилась пшиком, граф удрал, бросив Куртуа, а Томас, которому пришлись по душе здравомыслие и немалый опыт пленного, предложил сэру Анри сменить нанимателя, сделав таки его комендантом (как сулился граф), и ни разу о том не пожалел. Сэр Анри отличался честностью, благоразумием и обладал житейской смёткой. Графу же Бера, пренебрегшему его услугами, оставалось лишь кусать с досады локти.

— Жослен будто бы едет на север, — сообщил Томасу сэр Анри.

Имя Жослен носил граф Бера, упрямый детина, всё ещё лелеющий планы отвоевания у эллекинов Кастильон д’Арбезона.

— В Бурж?

— Вероятно.

— Где находится Бурж?

— На севере, — неопределённо ответил сэр Анри, — Лично я доехал бы до Лиможа, а там спросил дорогу.

— О принце Уэльском ничего не слышно?

— Судачат, что он как раз где-то под Лиможем.

— Кто судачит?

— Монах забредал неделю назад. Он и болтал, дескать, англичан видели в окрестностях Лиможа.

— А Лимож где? Бурж его восточнее или западнее?

— Гораздо севернее, это точно… И, пожалуй, чуток восточнее. Отец Ливонн объяснил бы лучше. Он по Франции колесил больше моего.

Томас мысленно нарисовал приблизительную карту и попробовал соотнести на ней расположение армий. Французы сосредоточивали силы; южане съезжались в Бурж, северяне — в Париж, под начало короля. Принц Уэльский сегодня был в Лиможе, а где будет завтра?

— Будь я на твоём месте, я бы направился на запад, — посоветовал сэр Анри, — Для начала к Лиможу, затем к Пуатье и оттуда — к Туру. Где-нибудь, да пересечётесь с принцем.

— Пуатье где? В Пуату?

— Да.

— Подонок, что покушался ослепить Женевьеву, может быть там, — сказал Томас, умолчав, что там же может быть «Ла Малис».

— Кстати, с Джинни как? Она останется в замке?

Томас вздохнул:

— Святой Павел говорил, что добрая жена повинуется мужу. Джинни — добрая жена, беда лишь, что с речениями святого Павла не знакома.

— Как её глаз?

Томас ответил гримасой. Женевьева пошила себе чёрную кожаную повязку на глаз, но надевала её редко, предпочитая ходить вовсе без неё. Повреждённое глазное яблоко стало белым, как молоко.

— Она считает, что стала уродиной, — неохотно признался Томас, — Брату Майклу удалось спасти глаз, но видеть им она не будет.

— Дженни не станет уродиной, даже если очень постарается, — галантно заметил сэр Анри, — Брата Майкла берёшь с собой?

Томас усмехнулся:

— Он весь в твоём распоряжении. Выдай ему арбалет, пусть потренируется во владении им, а то отстрелит себе ненароком что-нибудь.

— Почему не хочешь с собой его взять?

— И смотреть, как он чахнет по Бертилье?

Сэр Анри хихикнул:

— Ох, и быстрый же стервец!

Он, конечно, имел в виду не бывшего монаха, а Роланда де Веррека, который во дворе сошёлся в учебной схватке с двумя латниками. Меч гасконца порхал в воздухе с немыслимой скоростью, причём рыцарь не запыхался, а с обоих воинов пот лил градом; было ясно, что выпады де Веррека они парируют на пределе возможностей.

— Он-то, наверняка, едет с тобой, да?

— Так он сам решил, — пожал плечами Томас.

— А знаешь, почему? Зачесалось кое-где, и наш герой больше не желает оставаться девственником.

— Легко исправимо, — хохотнул Томас, — Странно, что он продержался от момента встречи с Бертильей до сегодняшнего дня.

Сэр Анри прищёлкнул языком, не отрывая от Роланда восхищённого взгляда:

— Он великолепен! Как ловко отвёл этот удар, а?

— Мастерство и практика.

— И чистота. Он верит, что его мастерство зиждется на непорочности.

— Боже, — фыркнул Томас, — Как мало я, оказывается, смыслю в военном деле. И что?

— Да ничего. В штанах у него зудит, а покончить с этим зудом самым простым и подсказываемым природой способом он не может, потому что его непорочность, как он верит, — залог непобедимости, а непобедимость ему понадобится, чтобы сделать Бертилью вдовой, жениться на ней и вот тогда покончить с зудом в штанах самым простым, подсказанным природой, а, главное, законным способом.

— Как сложно, — хохотнул Томас.