Бернард Корнуэлл - 1356

— Ага. Сейчас он считает, что с Бертильей как бы обручён, хотя, видит Бог, мне трудно понять, как можно обручиться с замужней дамой? Забавно, что мысль прикончить Лабрюиллада нашему Галахаду невольно подсказал отец Ливонн. Видя взаимный любовный угар парочки, он отправился напомнить сэру Роланду о том, что церковь не одобряет разводов, а тот сделал из его душеспасительных увещеваний собственные выводы. Теперь отец Ливонн волосы на себе рвёт с досады.

— Ну, отцу Ливонну не было бы необходимости терзать шевелюру, стоило ему лишь сообразить вовремя и растолковать де Верреку, насколько малы шансы Лабрюиллада сдохнуть в битве.

— А они малы?

— Ничтожны. У графа же денег — хоть солИ их. Кто позволит Роланду де Верреку ради успокоения чесотки между ног прикончить мешок с огромным выкупом?

— Сомневаюсь, что Роланд способен воспринимать доводы разума, — покачал головой Куртуа, — А как насчёт сэра Робби?

Томас помрачнел:

— С собой возьму.

— Не доверяешь ему?

— Скажем так: хочу, чтобы он был у меня на виду.

Сэр Анри растёр лодыжку:

— Земляк его на север отбыл?

Томас кивнул. Скалли горел нетерпением вернуться к лорду Дугласу, так что Хуктон поблагодарил его, дал коня, кошель денег и отпустил.

— Напоследок он с детской непосредственностью уведомил меня, что при новой встрече оттяпает мне башку.

— Парень — душка.

— Само очарование, — согласился Томас.

— Как думаешь, доберётся он до французской армии?

— Думаю, если бы Скалли предстояло ехать не через Францию, а через ад, то единственное, что меня беспокоило бы в этом случае, — переживёт ли эту поездку старик Люцифер.

— «Скалли». Шотландское имя?

— Он говорил, будто мать его — англичанка, а отца нет. Скалли взял себе имя матери. Её захватили шотландцы в Нортумберленде в одном из набегов и скопом оприходовали.

— Получается, он — англичанин?

— Он так не считает. А я очень надеюсь, что от встречи с ним в бою меня Бог упасёт.

Два дня ушло на подготовку. На натирку луков жиром из овечьей шерсти, на выравнивание оперения стрел, на чистку сбруи, на заточку мечей и топориков, на предвкушение добычи и на нелепые предчувствия. Томаса неотступно преследовали воспоминания о Креси. Рваные, обрывочные, они всплывали перед внутренним взором в самые неподходящие моменты. Вой раненых, скулёж умирающих, сцепленные в сече всадники с пешими и над всем — густая удушающая вонь свежей крови с дерьмом. Помнился шум тысяч стрел, покидающих тетивы; помнился всплеск ярких лент на бацинете с модным забралом-хундсгугелем падающего с лошади француза. Звучал в ушах барабанный бой, посылающий тяжёлых всадников на стрелы англичан; ржание дестриеров, на полном скаку ломающих ноги в заранее вырытых ямах-ловушках. Стояли перед глазами рыдающие женщины, ищущие после битвы убитых мужей; псы, дерущиеся из-за человеческой руки; втоптанные в грязь стяги; крестьяне, с оглядкой обирающие мертвецов.

И он знал, что французы собирают войска для новой битвы с принцем Уэльским.

И долг Томаса — примкнуть к Эдуарду.

И, едва осень тронула деревья золотом, он повёл эллекинов на север.

Жан де Гральи, капталь де Бюш, сидел на коне в тени могучих дубов. Всякий раз, когда его жеребчик переступал копытами, слышался хруст лопающихся желудей. Осень. Слава Богу, дожди, отогнавшие войско от Тура, прекратились, и установилась долгожданная ясная погода.

Оделся нынче капталь неброско. Вместо яркого жёлто-чёрного плаща он надел такую же, как у его трёх десятков бойцов, бурую накидку. Под стать плащу цветом был гнедой жеребчик, которого предпочёл сегодня Гральи дестриеру за живость и выносливость.

— Вижу шестнадцатерых, — доложил сбоку капталю латник.

— Остальных деревья закрывают, — уточнил другой.

Капталь молча наблюдал за маячащими на границе леска и пастбища французами. Доспехами Гральи отягощаться не стал: кольчужная безрукавка на кожаной основе, бацинет без забрала, да щит — вот вся защита. Кроме клинка на боку, у Гральи имелось при себе лёгкое копьё с вымпелом гербовых цветов, по которому только и можно было опознать в нём благородного.

Армия принца находилась километрах в полутора позади, двигаясь по лесным дорогам на юг. Её глазами и ушами были маленькие отряды вроде того, что возглавлял сейчас де Гральи. А толкущиеся на опушке за пастбищем солдаты являлись разведчиками французскими, и значило это, что главные силы врага где-то неподалёку.

Разъезды противника не выпускали армию принца из виду ни на день с момента выступления её из Гаскони, но теперь их стало больше, и были они многочисленнее. С дюжину отрядиков вились вокруг англичан, пускаясь наутёк при малейшем намёке на сближение. Ясно, что донесения они слали напрямую французскому королю, но где их король?

Принц Уэльский, оставив попытки соединиться с Ланкастером, спешил вернуться с добычей в Гасконь. Конными были все, даже лучники, а награбленное везлось в лёгких повозках. Войско двигалось быстро, да только французы не отставали. Последний болван понимал, чего добивается король Иоанн: перехватить англичан и вместе с их гасконскими союзниками перебить, как бешеных собак.

Так где же французы?

В небе на востоке де Гральи разглядел едва заметную дымку. Она походила на рассеивающийся дым от множества костров, потушенных на рассвете. Неужели французы настолько близко? Расстояние до вероятного ночного бивуака было слишком малым, рукой подать, до Гаскони — ещё слишком большим. Язык, захваченный два дня назад, утверждал, что король Иоанн по примеру англичан взял с собой только конных. Пехота связывала стремительность преследования, а король Иоанн жаждал выиграть у англичан гонку, призом в которой стало бы сражение.

— Насчитал уже двадцать одного, — сказал первый латник капталя.

Де Гральи, покусывая губу, смотрел на французов. Не приманка ли жалкая кучка из двадцати одного всадника, выставившихся напоказ, чтобы дать возможность сотне товарищей, скрытых в лесу, всласть порубить клюнувших на приманку англичан с гасконцами? Приманка, приманка… Мысль, пожалуй, дельная.

— Унальд! — окликнул капталь оруженосца, — Давай сумку! Од! Как обычно, ты, твоя лошадь и двое парней.

Унальд соскочил с коня и начал шарить по земле, накладывая в кожаную сумку булыжники потяжелее. Камней попадалось немного, и быстро наполнить суму не вышло. Французы, к счастью, никуда не спешили, внимательно поглядывал на запад. Держались они настороженно, и, капталь сделал вывод, что в лесу большой отряд не прячется, иначе разведчики вели бы себя смелее.

Сумку привязали к правой передней ноге лошади Ода.

— Готово, господин, — сказал оруженосец.

— Езжай.