Георг Борн - Бледная графиня

– Выздоровел?

– Да. И это так же верно, как то, что я разговариваю с вами, сэр. Он пробыл здесь под надзором полиции, пока совсем не поправился.

– Он – заколдованный, – мрачно прошептал Митнахт.

– Теперь вы понимаете, сэр, почему я так неохотно принимаю вас, несмотря на всю мою любовь к деньгам. Вы сами видите, что это опасно.

– Ничего. Я хочу дождаться здесь возвращения Мак Аллана. А когда он вернется с моими деньгами, я вас не забуду. Теперь же ни слова более! Дайте мне побыстрей комнату наверху, я устал.

Джон Ралей, что-то прикидывая, смотрел на Митнахта. Посетитель все еще имел вид человека небедного. Только мрачное выражение его лица указывало на то, что сейчас он в стесненном положении, и Джон Ралей тотчас же это понял. Но на госте было еще достаточно вещей, которые, по мысли хозяина гостиницы, могла пойти в уплату за проживание. Поэтому он решился.

– Хорошо, сэр, будь по-вашему, – сказал он наконец со вздохом. – Пуская вас, я, конечно, подвергаюсь большому риску, но делаю это, рассчитывая на хорошее вознаграждение.

– Я не забуду вас, – повторил Митнахт. – Мне бы только продержаться у вас до возвращения ирландца…

– Хорошо, если все благополучно обойдется, – боязливо вздохнул Джон. – Ладно, я вам дам комнату, сэр, но вы должны быть очень осторожны и нигде не показываться.

Митнахт занял небольшую комнату, где останавливался Губерт. Джон Ралей зажег свечи, повздыхал и ушел, а Митнахт бросился на постель и заснул.

Через неделю золотые часы с цепочкой перекочевали от Митнахта к хозяину гостиницы, но у бывшего управляющего пока оставалось, чем расплатиться.

И вот однажды вечером, когда нетерпение Митнахта достигло предела, а Джон Ралей очередной раз стал намекать на то, что пора бы и оставить его гостиницу, явился Мак Аллан.

Смерив с ног до головы разоренного, понемногу опускающегося Митнахта, ирландец сразу же заговорил с ним иным, чем прежде, тоном. Сам же он являл собой разительный контраст с обносившимся бывшим управляющим даже внешне.

– Стало быть, вот вы как сейчас живете-поживаете!

– Все из-за Гагена, – оправдывался Митнахт. – Ну что, съездили к графине?

– В замок Варбург? Конечно. Но я бы желал там больше никогда не появляться.

– Что сказала графиня? Посланы ли деньги? – в лихорадочном волнении допытывался Митнахт.

– Ну и поручение вы мне дали… – резко выговаривал ему Мак Аллан. – Ваша графиня обошлась со мной грубо и дерзко. Я употребил все средства – льстил, угрожал – но ваша графиня на все отвечала презрением. Понимаете ли вы, милый мой, презрением, которое, однако, относилось к вам, а не ко мне.

– Как? – не поверил изумленный Митнахт. – Она ничего не дала вам?

– Она назвала вас чем-то вроде наглого вымогателя. Она была вне себя, и я почел за благо побыстрее убраться от нее.

– А мои деньги? Она с ума сошла! – закричал Митнахт.

– Вам виднее, друг мой, – надменно отозвался Мак Аллан, – но я полагаю, что вы ничего больше от нее не получите.

– Вы сказали, что это я вас послал?

– Разумеется, все сказал, но ваша графиня осталась непреклонна.

– Она поплатится за это! Я ей покажу! Она надеется, что я далеко и не достану ее? Но я приеду к ней и тогда – горе ей! – шипел, брызгая слюной, Митнахт. – Она хочет одна получить весь миллион. Не выйдет! Погоди, злодейка, я еще не сказал последнего слова…

– Если только вам его удастся сказать, друг мой…

– Позвольте уж об этом позаботиться мне самому. Клянусь вам, Мак Аллан, что мне она не осмелится отказать. Я еду – и еду как можно скорее.

Когда ирландец выходил из гостиницы, хозяин с любопытством остановил его.

– Ну что, как дела там, наверху? – спросил он. – Дождался он денег?

Ирландец молча покачал головой.

На следующий день Джон Ралей явился к Митнахту.

– Вы что-то хотите с меня получить? – осведомился тот.

– Вы же сами обещали вознаграждение по приезде Мак Аллана.

– Я дал вам десять долларов, часы и цепочку, я давал и другие вещи, и полагаю, что этого вполне достаточно за мое пребывание здесь. Тем более что я сегодня уезжаю.

Джон Ралей проворчал что-то насчет пустых обещаний, но с Митнахта взять было больше нечего, а за гостиницу он действительно заплатил с избытком.

В тот же день Митнахт съехал от Ралея. По дороге в город он продал остатки своего имущества. Этого как раз хватило, чтобы пересечь океан и добраться до Варбурга. С ближайшим же пароходом Курт фон Митнахт отправился в Европу.

Доктор Гаген благополучно возвратился и был встречен Бруно с распростертыми объятиями. Для уединенно жившего доктора было большим счастьем найти такого верного друга, как фон Вильденфельс, и он очень ценил его.

Свидание друзей стало для них настоящим праздником. Оба выражали надежды на лучшее будущее Лили. Им было о чем рассказать друг другу, в особенности Гагену, который поведал Бруно все, что пришлось пережить ему в далеком Нью-Йорке.

Когда Гаген узнал, что его слуга Милош тоже стал жертвой графини, кровь бросилась ему в голову.

– Теперь вот и Милош! – в сердцах воскликнул он. – Нет, друг мой, надо положить конец мерзости, которую творит эта женщина.

– Я очень ждал вас, Гаген, готовил различные планы, – признался Бруно. – Будем действовать сообща.

Бруно рассказал о сне Лили и ее уверенности, что она была в меловых пещерах, о старом Вите, которого он, как и многие рыбаки, видел у подножия скал, и о своих бесплодных стараниях высадиться на неприступный, загадочный берег.

– Мы должны повторить вашу попытку вместе, чтобы проверить реальность сна Лили, – сказал Гаген. – В истории с Марией Рихтер также следует поставить точку. Я всеми силами буду помогать вам и вашей невесте, Бруно, и надеюсь, что мы скоро добьемся своего.

Дружба Бруно и Гагена крепла с каждым днем, и однажды вечером, когда они сидели у доктора, тот сказал:

– Вы подарили мне свою дружбу, не зная обо мне ничего, кроме того, что я доктор и что меня зовут Гагеном. Тем дороже для меня наши отношения. Но я чувствую себя обязанным откровенно рассказать вам о своем прошлом: что привело меня сюда и что должно остаться тайной для всех остальных людей.

– Не делайте, доктор, ничего, что было бы вам не по душе, – дружески возразил Бруно. – Для меня вполне достаточно принимать вас таким, какой вы есть сейчас.

– Нет, друг мой, вы должны узнать историю моей жизни и кто я такой на самом деле. Вы должны узнать, что оказали доверие и подарили дружбу человеку, вполне заслуживающему их. Никто нас не услышит и не помешает. Я открою тайну моего прошлого, но только с тем условием, что откровение это ничего не изменит в наших отношениях.

Наполнив бокалы вином, Гаген стал рассказывать о своей бурной и горькой жизни.