Георг Борн - Бледная графиня

Известие о смерти доктора Гагена с быстротой молнии распространилось по городу, хотя никто не знал причин этой неожиданной кончины.

Назначено было следствие, в котором ландрат показал, что доктор Гаген на самом деле – князь Этьен Аналеско, наследный принц. Но это было все, что удалось узнать, кроме того что накануне своей смерти он вечером ушел куда-то из дому. Как князь оказался в воде, как утонул – осталось загадкой, ибо о намерениях покойного никто не знал.

О смерти уважаемого доктора большинство жителей города, особенно бедных, очень сожалело. А поскольку никто не знал, что под именем Гагена скрывалась столь высокая титулованная особа, постольку известие об этом было встречено с непередаваемым изумлением и восхищением: еще бы – князь, принц и столько сил и средств тратил на пользу больных и страждущих.

Бруно потерю друга переживал очень тяжело. Неожиданная смерть возбудила в нем и ужасные подозрения, ведь Гаген утонул в тот самый день, когда твердо решил обратиться в суд со свидетельскими показаниями против графини. Смерть же его ставила крест на этой возможности.

Попытка Бруно найти в замке объяснение случившемуся разбилась о неестественное спокойствие и самообладание графини. Правда, он стал свидетелем безумного отчаяния Леона у трупа своего отца.

А смерть доктора и его открывшееся знатное происхождение продолжали будоражить городских обывателей.

– Скажите пожалуйста, какая необыкновенная история! – удивился, встретив Бруно, небезызвестный упрямец доктор Феттер. – Доктор Гаген – и князь?

– Да, это так, господин доктор.

– И вы это знали раньше, господин асессор?

– С некоторого времени – да.

– Может быть, вы знали также, почему он жил под чужим именем? – продолжал любопытствовать доктор Феттер. – Вероятно, была у него какая-то важная причина?

– Причина одна – безмерная доброта князя.

– Доброта?

– Да. Этьен Аналеско хотел посвятить себя помощи бедным, быть в гуще их забот и бед. Поэтому – уже в зрелых летах – он изучил медицину и скрыл свое происхождение и титул. Обстоятельства сложились так, что в молодости он потерял здоровье и навсегда простился с надеждой на личное счастье, поэтому и решил остаток жизни посвятить служению человечеству.

– Невероятно! Редкое самопожертвование.

– Князь вообще был человек редкий, стремившийся облегчить чужие страдания. Он всегда готов был пожертвовать собой, но, к сожалению, немногие могли это понять.

– Наверное, вы правы, господин асессор, – согласился доктор Феттер, – но все равно доктор Гаген остается для меня загадкой. Я вполне понимаю, когда богатый человек, одержимый благотворительностью, помогает бедным. Но отказываться ради этого от своего титула и жить как господин очень скромного достатка, не имея ни хорошего выезда, ни приличного дома, да еще бежать по первому зову среди ночи к тяжелобольному… Это для меня совершенно непонятно.

– Да, это доступно не для всякого понимания. И хочу заметить, подобное самоотвержение требует большого душевного величия.

– О, это самая неблагодарная вещь, господин асессор, самая неблагодарная на свете, – откликнулся Феттер и спросил: – А когда труп будет перевезен в город?

– По всей вероятности, уже сегодня вечером.

– А похороны?

– На днях.

– Остались ли у князя родственники?

– Это предстоит выяснить суду.

– Такой с виду простой, обычный человек и вдруг князь? Уму непостижимо! – еще раз покачал головой Феттер.

После ухода Феттера Бруно отправился в дом Гагена. Его экономка, которая теперь тоже знала, кому служила, была безутешна. Лицо ее, мокрое от слез, покраснело, и она все никак не могла успокоиться.

Письменный стол Гагена, где хранились его бумаги, был опечатан, и вскрыть его будет возможно лишь после похорон. Поэтому Бруно занялся необходимыми приготовлениями к похоронам. Гаген не любил пышности, и фон Вильденфельс, помня привычки друга, старался, чтобы все было торжественно-строго, но скромно и просто.

За этим занятием Бруно застал вечер.

Из замка привезли тело князя. Лицо его стало строгим и спокойным. До поздней ночи асессор оставался возле Этьена Аналеско, а когда он ушел, его сменила старуха-экономка, пожелавшая одна провести с умершим остаток ночи.

На следующий день уже весь город знал, что тело князя перевезли из замка в его дом, и множество народу пришло отдать последний долг покойному. Люди шли и шли к его гробу. Они вспоминали умершего только добрыми и благодарными словами. Многие несли венки или просто скромные букетики цветов в знак признательности и любви к этому человеку.

Через день состоялось погребение принца Этьена Аналеско. Во главе траурного шествия шли первые лица города. И далеко по улице растянулась толпа тех, кому так много хорошего сделал самоотверженный и отзывчивый доктор Гаген.

После похорон вскрыли завещание князя.

Большую часть своего состояния он завещал больницам для бедных. Щедрое обеспечение на всю жизнь получила старуха-экономка. Дом же передавался тому, кто станет, по примеру Гагена, доктором для малоимущих.

– Адам, эй, Адам! – тихо позвал Макс проходившего мимо товарища. – Правда ли, что бывший управляющий в замке?

– Кажется, так, – так же тихо подтвердил тот. – Он живет там, в башне.

– Я его еще не видел.

– Он ободран, словно нищий, – сказал Адам, собирая со стола посуду.

– А правда ли, что он чуть не убил графиню? Компаньонка вчера рассказывала экономке.

– Да. И если бы я не перехватил его руку, дело кончилось бы плохо. Мне кажется, что он был пьян.

– А чего он хотел от графини?

– Денег.

– А про доктора Самсона, или, как его по-настоящему зовут, Леона Брассара – слышно?

– Я его три дня не видел.

– Он лечит сумасшедших, а мне кажется, что он и сам сумасшедший.

– Где же он?

– Еще вчера вечером ушел неизвестно куда.

Старый Адам покачал головой.

– Дивные дела у нас делаются, – сказал он, убирая столовое серебро.

– Он, по-моему, и вправду сошел с ума. Вчера вечером у него был такой ужасный вид, – поделился ощущениями Макс. – Как только тело доктора Гагена отправили в город, прибежал господин Брассар. Он был вне себя. Казалось, он всех хочет уничтожить. Я забился от испуга в угол, но он заметил и пошел ко мне. Я уж думал, что настал мой последний час. Глаза у него налились кровью, рыжие волосы встали дыбом, лицо исказилось яростью, а руки сжались в кулаки. Он бросился ко мне…

– Бросился к тебе? – повторил Адам.

– Да. Он схватил меня за руку с такой силой, что мне показалось, будто он сломал мне ее. «Что вам надо, господин Самсон?» – спросил я его, а у самого мурашки по телу побежали. «Где он?» – говорит, а сам на башню, где покойник лежал, показывает. Я сразу же понял, про кого он. «Его увезли в город», – отвечаю. «Собака! – закричал он, хватая меня за шею. – Где мой отец?»