Симона Вилар - Поединок соперниц

Звук рога был для всех, как гром среди ясного неба. Мой трусливый сыночек Олдрих опять заплакал. Великий Водан! — неужели это я породил столь слабое создание? Я огляделся, велел всем заткнуться. Сам занял позицию в амбразуре бойницы, выходящей на дамбу. Ах, если бы не туман! Я еле различал силуэт всадника перед поднятым мостом. То, что мост работал, было моей заслугой, и я внутренне возгордился своей предусмотрительностью.

— Кто это смеет трубить в рог на земле леди Гиты Вейк, устраивая переполох, словно лис, забравшийся в курятник?!

Воин оторвал свою дудку ото рта и громко крикнул:

— По закону эти земли находятся в пользовании преподобного аббата Бери-Сент-Эдмундса. Он распоряжается ими как лорд-опекун несовершеннолетней девицы Гиты Вейк, которая оказалась столь неразумной, что примкнула к мятежникам. Но отец Ансельм готов простить ее, если она добровольно выйдет к нему и сдаст для суда и следствия всех подлых бунтовщиков, какие посмели восставать с оружием в руках против своего господина и благодетеля.

Я ощутил гнев. Оглянувшись, увидел рядом Утрэда, опиравшегося на дротик. Хотел было вырвать у него оружие и пронзить дерзкого парламентера, но Утрэд удержал меня.

— Этот человек — герольд. Мы покроем себя бесчестьем, если нападем на него.

И кто бы меня учил?! Простолюдин, нахватавшийся рыцарских замашек у псов-норманнов? Но дротик он держал крепко. И мне пришлось вернуться к бойнице. Набрав в грудь побольше воздуха, я проревел в ответ:

— А теперь выслушайте наши условия! Вы немедленно уберетесь из этих владений, иначе немало матерей будут носить траур по безумцам, решившим напасть на саксов у башни славного Хэрварда! И это говорю я, Хорса из Фелинга, защитник старых саксонских вольностей и обездоленных девиц.

В этот миг рядом с герольдом появился еще один всадник. Даже туман не помешал мне распознать в этой тучной фигуре, восседающей на муле, алчного аббата из Бери-Сент-Эдмундса.

— Хорса? Зачинщик смут и беспорядков в Норфолке? — донесся до меня его полный яда голос. — О, всем известно, что ты разбойник. И если я расправлюсь с тобой, то, — клянусь мощами святого Эдмунда! — еще не один благородный рыцарь или землевладелец в этих краях поблагодарит меня, что избавил край от такой заразы. А уничтожить тебя, уничтожить всех вас, смутьяны, я имею полное право. По закону я опекун и распорядитель этих земель. И внучка Хэрварда принадлежит мне, как и все ее имущество и владения. Восстав же против меня, она восстала и против короля Англии. И стоит мне лишь приказать… Но я духовный пастырь и добрый христианин.

— Поп, ты еще не охрип читать проповеди в тумане? — прервал я разглагольствования этого норманна в сутане. — Скоро ты начнешь маяться горлом. А потом и зубами, если попытаешься разгрызть такой орешек, как Тауэр-Вейк.

— Это ваш ответ? — через минуту-другую спросил Ансельм.

— Вот наш ответ! — крикнул я. И все же выхватил у замешкавшегося Утрэда дротик, метнул в аббата.

Видимо, из-за тумана я промахнулся, и острие вместо проклятого попа пронзило его мула. И я хохотал, глядя, как этот жирный святоша выбирается из-под него и бежит по дамбе прочь, путаясь в складках сутаны. А воин-герольд даже обогнал его, должно быть, опасаясь, что следующий бросок будет направлен в него.

— Не следовало бы так поступать, — сухо сказал Утрэд. — Это только обозлит аббата.

— Разве у нас был выбор? — огрызнулся я. И посмотрел туда, где стояла леди Гита.

Она была бледна. Спросила:

— Как долго мы сможем выдержать осаду?

— Да сколько угодно. У нас есть вода, пшено, овес, молоко, есть наш скот. А ваш дед, миледи, строил свое кремневое убежище на совесть.

Почему-то показалось, что мои слова не сильно ее обнадежили. Ушла. Позже я увидел ее коленопреклоненной, погрузившейся в молитву настолько глубоко, что не заметила, как я подошел. И я вынужден был ждать, пока она закончит молиться. Но мое терпение не безгранично. Я взял девушку за плечо.

— Вот что, миледи…

Она вздохнула и поднялась, осеняя себя крестным знамением. Не дожидаясь моих слов, заговорила сама:

— Нам изначально не следовало полагаться на Тауэр-Вейк. Это было ошибкой. И да помогут нам Бог и святые угодники, ибо выхода у нас теперь нет.

Значит, она сожалеет, что доверилась мне. С некоторых пор в глубине души я и сам сознавал свою неправоту. Но признать это мне не позволяла гордость. Поэтому я принялся уверять леди Гиту, что наше положение не так уж и безнадежно — башня отменно укреплена, подобраться к ней можно только по насыпи, но и насыпь не поможет нашим врагам, ибо ее пересекает ров, а мост поднят. Вокруг — глубокие воды озера, и даже если эти нормандские умники попробуют атаковать нас на плотах и лодках, то в Тауэр-Вейк достаточно камней, стрел и дротиков, чтобы отправить их на корм рыбам. Главное для нас — продержаться хотя бы несколько дней, а там поднимутся саксы по всему графству и помогут нам…

— Сомневаюсь, — перебила меня девушка, да так резко, что я опешил. Она же, словно почувствовав себя виноватой, взяла мою ладонь своими маленькими ручками. — Разве вы не понимаете, Хорса, что к восставшим скорее примыкают, если они побеждают, а не когда в беде.

— Плохо же вы думаете о своем племени, Гита Вейк, — возразил я. — Они годами изнывали под тиранией норманнов и теперь…

— Я бы не назвала ее тиранией, — отмахнулась Гита. И только я набрал в грудь воздуха для отповеди, как она быстро заговорила: — Вы что же, не замечали, сколько лет саксы мирно уживались с норманнами, вступали в браки с ними, рожали общих детей, вели общие дела?

— О чем ты говоришь, девушка?!

Я презрительно усмехнулся.

— Сейчас я словно слушал этого продавшегося норманнам предателя, Эдгара Армстронга. Вы говорите, как он, и это весьма прискорбно, если учесть, что наш герефа покинул графство, предпочел попросту исчезнуть, только бы не вмешиваться в ваше дело, позволив нормандскому попу растерзать вас.

Она вздрогнула, задышала так, что подумал — вот-вот расплачется. Может, следовало утешить ее, но я все еще был сердит.

Нас отвлекло появление Альрика. Молодой тан пришел сообщить, что под покровом ночи норманны прокрались к мосту, влезли на него и теперь пытаются перепилить брусья там, где крепятся цепи, удерживающие мост на весу.

Мне стало не до леди Гиты. Я вновь ощутил жар в крови, почувствовал себя соколом, рвущимся в полет. А потом… Клянусь старыми богами саксов — это была бешеная ночь!

Туман мешал нам целиться в облепивших мост воинов неприятеля. Тогда я распорядился бросать с башни подожженные вязанки хвороста, и в свете их пламени наши стрелы и дротики стали куда точнее поражать цель. Но вместо павших из тумана возникали все новые воины.