Константин Паустовский - Бригантина, 69–70

В самую трудную минуту своей жизни, когда силы уже оставили его, Уиллис думал не о себе. Он трезво понимал всю неотвратимость катастрофы. И все-таки, он хотел дотянуть до какого-нибудь из пустынных островков, что лежат к западу от Ирландии, привести яхту в бухту. В спокойной воде гавани, даже если ему суждено умереть, яхту, он верил, могли бы найти. Он не мог бросить в безвестности посреди океана свое детище — суденышко — последнее, что связывало его с людьми.

Так умирающий солдат из последних сил пытается вынести с поля боя своего товарища.

«Человек часто ищет одиночества, чтобы разрешить тайну бытия, но неизменно возвращается к людям. Смертный не может долго оставаться один и не потерять рассудок. Он создан из мяса и костей и нуждается в обществе себе подобных. Каждую секунду своей жизни он что-то получает от других людей и что-то им отдает. С момента появления человека происходил и происходит непрерывный обмен, который служит целью, связывающей всех людей воедино. Даже отшельник, укрывшийся в пещере, не теряет этой связи; все его помыслы направлены к человеку и богу, похожему на человека, — писал Уиллис. — Чувствуя рядом присутствие другого, человек легче идет на смерть. Осужденному легче стоять перед виселицей, если палач шепнет ему доброе слово или из толпы зрителей раздастся ободряющий возглас. Он способен даже улыбнуться шутке. Если дружеская рука дотронется до его плеча, ему начинает казаться, что в его сердце все человечество, что он не умрет навечно. Может быть, за несколько часов до этого, ожидая в жутком одиночестве своей камеры, когда дверь откроется последний раз, он в ужасе вскрикивал при одной мысли о том, что его ждет, или старался размозжить себе голову о стену. Человек не может без людей, и если даже он когда-нибудь достигнет звезд, то и там скоро окажутся ему подобные. Один человек не может найти спасения. Нирвана — прибежище слабых. Это я понял, находясь в океане, на пороге бесконечности».

Вдумайтесь в эти слова. И вы поймете, что все плавания Уиллиса, его размышления, его книги — это страстный монолог, обращенный к человечеству.

Прислушайтесь к его жизни! Он прикасался к сути вещей, он искал эликсир вечной юности. И все, что он делал, — делал, думая о людях.

Различны цели, которые ставит человек, отправляясь в одиночное плавание, бросая вызов морям и океанам. По-разному — ликуя, а то и с проклятьями — выходит он на берег, если ему удалось уцелеть. Но тот, кто выдерживает это испытание, выходит из него обновленным.

«Я подумал о том, решился бы я на это путешествие или нет, если бы знал, какие неожиданности подстерегают меня, — писал, побывав за бортом, Джон Колдуэлл, автор „Отчаянного путешествия“, совершивший после второй мировой войны дерзкий пере ход из Панамы до острова Фиджи, где яхта „Язычник“ разбилась о скалы. — „Да, решился бы“, — таков был мой ответ. То, что я сделал, было увлекательно, несло с собой сильные ощущения, несмотря на опасность, я был в восторге. Я испытывал жажду, знакомую всем мужчинам, — жажду приключений. И вдобавок ко всему я приближался к единственной в мире женщине, о которой мечтал, — к Мэри». (Только что закончилась война, и у него не было иной возможности попасть в Австралию, где его ждала Мэри.)

Жажда приключений обернулась жаждой познания загадок и тайн природы. Без колебаний он направляет яхту в центр смерча, вступает в схватку с гигантским скатом, меряет силы в единоборстве с акулой… Отправляясь в «отчаянное путешествие», он смутно представлял, что значит идти под парусами. Его яхта разбилась. Но он познал душу моря, и море навсегда пленило его. Спустя несколько лет, уже вместе с Мэри и детьми, Колдуэлл снова ушел в океан, к островам Фиджи, чтобы навестить людей, которые спасли ему жизнь.

Ален Бомбар рисковал жизнью во имя гуманизма и науки. Он намеренно поставил себя в те условия, в какие попадает человек, потерпевший кораблекрушение. Такая судьба, как говорит статистика, постигает ежегодно около двухсот тысяч моряков и пассажиров. Многие из них гибнут, хотя и успевают высадиться с тонущего судна в шлюпки. Доктор Бомбар решил научить людей бороться со смертью в море, не поддаваться голоду, жажде, страху.

Уильям Уиллис не задавался научными целями. Но, как и Бомбар, он доказал, что одиночный мореплаватель может вы рваться из роковых объятий океана. Снаряжая «Семь сестричек», Уиллис сказал:

«Пусть мое путешествие будет испытанием духа и поможет тем, кто терпит кораблекрушение в открытом море».

«Ныне вряд ли кого удивишь большим морским путешествием на яхте с командой в несколько человек, — сказал польский мореход Леонид Телига, завершающий свое двухгодичное плавание вокруг света. — Это уже не считается большим спортивным достижением. Один — на яхте, один — в длительном переходе. До меня, насколько я помню, такие, быть может, несколько меньшие по длительности опасные переходы совершали на одиночных яхтах 12 человек. Среди них — англичанин Чичестер, французы и другие. И ни одного славянина! Поэтому мне и хотелось доказать, что на равнинах моей родной Польши могут вырасти вполне достойные соперники западным спортсменам. И я рад, что мне это удалось».

«В путешествие меня заставил отправиться страх — страх перед мысом Горн, — не без иронии, с прямотой англичанина признается шестидесятипятилетний Френсис Чичестер. — Я прочел ужасные вещи, написанные людьми, проходившими его, и это подействовало, потому что мне ненавистна мысль, что я чего то боюсь. Если что-то пугает меня, я должен обязательно попытаться преодолеть причину страха.

Я начал читать все о старинных клиперах, огибавших мыс Горн, и планы моего путешествия оформились на основании прочитанного. Я выбрал маршрут тех замечательных английских парусников, которые плавали из Англии в Австралию, огибая мыс Доброй Надежды, и возвращались обратно, проходя мыс Горн. Я решил не только проверить их путь, но и в одиночку проделать его приблизительно за то же время.

Как позже стало ясно, мне это не удалось, я наделал ошибок. Я оказался дерзким юнцом, попытавшимся превзойти старых мастеров. Мне не удалось плыть быстрее или с такой же скоростью, как они. Но все же я проплыл вокруг света в одиночку, лишь однажды зайдя в порт, и никто до меня не сделал этого. А сознавать, что ты совершил то, что до тебя не удавалось никому, — большое удовольствие».

Отдавая должное его мужеству, стойкости его духа, его уму, невольно думаешь, что море было для Чичестера только враждебной стихией, которую он ставил себе целью превозмочь, чтобы самоутвердиться, сделав нечто такое, чего до него не смог сделать никто.

Уильям Уиллис, отправляясь в моря, не ставил перед собой понятной всем, поддающейся четкой (с точки зрения «здравого смысла») расшифровке цели. Поэтому одни называли его чудаком, безумцем, другие — самоубийцей, третьи считали, что это он делает из желания прославиться.