Луиджи Мотта - Сборник Красный оазис

— О, нет: я хорошо разглядела. Я помню. Это тот же самый голос, который я слышала только раз, в ночь моей свадьбы, на даче Линга. Я его никогда не забуду. Мне страшно. Страшно!

И, похолодев от ужаса, она закрыла глаза и крепче прижалась к матери.

Мадам Лиу уложила дочь в паланкин и попросила носильщиков скорее двигаться.

Возвратившись в тюрьму, Лиу-Сиу немного успокоилась, собралась с мыслями и подробно рассказала про встречу под сводом Тенанских ворот. Не утомляя ее расспросами, мадам Лиу поручила ее немой и бросилась на квартиру Минга.

После аудиенции у принца Минг почти не отлучался из города. Он поднял на ноги всю полицию и приказал, чтобы агенты являлись к нему с докладами во всякое время дня и ночи.

Но дни шли за днями, а следов убийцы не находилось. Бедный мандарин потерял сон и аппетит, что для него было признаком глубочайшего отчаяния. Он часто просыпался по ночам, и прибегающий на его крики слуга не раз заставал его в ужасном виде. Босой, в одной рубашке, с расплетенной косой, метался толстый мандарин по комнате, как бы увертываясь от бамбуковой палки. Кошмар был так реален, что ему казалось, будто палач отвешивает ему удары с особенным наслаждением.

Несчастный мандарин влачил жалкое существование, судорожно цепляясь за самую призрачную надежду. Поэтому он поторопился принять мадам Лиу, как только ему доложили о ней.

Из самолюбия он принял чинный и спокойный вид, как подобает человеку его служебного положения, и вежливо предложил ей присесть и рассказать, в чем дело.

Но мадам Лиу было не до церемоний. Очутившись в кабинете Минга и совершенно забыв о том, что беседуют они в присутствии секретаря, она прямо подошла к цели.

— Вы так же, как и я, заинтересованы в том, чтобы найти убийцу Линга.

— Я думаю, — живо ответил председатель. — Как не быть заинтересованным! Да я заинтересован больше вас, куда больше.

— Дело идет о жизни моего ребенка, — мягко поправила мадам Лиу.

— А для меня — о моей чести судьи, — отпарировал мандарин.

— Ну так вот: я знаю, кто убийца.

Минг подпрыгнул на месте.

— Вы…

— Моя дочь его видела.

— Где?

— Под сводом Тенанских ворот, когда мы возвращались из больницы, где умирает несчастный И-Тэ.

— Под сводом Тенанских ворот? И вы его не задержали?

— Он скрылся в толпе, пользуясь темнотой.

И мадам Лиу подробно рассказала все.

— А что это за человек? Откуда вы его знаете?

— Это — наш бывший сосед по Фун-Зи, мясник по имени Чу.

— Чу. Постойте. Не тот ли это Чу, которого мальчишки звали Красным Пауком?

— Он самый.

— Но если так — Перкинс настоящий колдун. А я — я просто дурак!

Нечего и говорить, что последние слова Минг произнес про себя.

— Ничего не понимаю.

— А я великолепно понимаю. Кажется, этот тип покинул Фун-Зи после помолвки вашей дочери?

— Приблизительно. Во всяком случае, его лавка закрылась три месяца тому назад.

— Значит, он был влюблен в Лиу и убил ее мужа из ревности?

— Теперь я в этом убедилась.

— Но где же его отыскать?

Мадам Лиу усмехнулась.

— Если он был в Кантоне полчаса тому назад, он во всяком случае недалеко.

— А ведь правда… Положительно я теряю голову. Вы слышите, Тин-Тонг?

— Слышу, господин, — почтительно ответил секретарь, присутствовавший при этой беседе.

— Скорей за Фо-Гопом.

Тин-Тонг бросился к двери.

— Впрочем, нет: я сам поеду, — остановил его Минг и заколотил в гонг, служивший ему вместо звонка. Полдюжины слуг влетели в комнату.

— Живо. Мой паланкин и лучших носильщиков, — приказал Минг и, доставая шляпу, бормотал про себя: — Чу, мясник, Красный Паук… О, если бы не упустить добычу.

Через минуту слуга доложил, что паланкин ожидает у выхода.

— Вы, кажется, не отпустили паланкин? — спросил Минг у мадам Лиу.

— Нет, — ответила она.

— Попрошу вас сопровождать меня к полицейскому префекту. Мы не можем терять ни минуты.

И толстый Минг помчался к паланкину, как будто надежда избежать бамбуковых палок внезапно возвратила ему юношескую ловкость.

Носильщики крякнули от тяжести, но все же быстро двинулись вперед. Носильщики мадам Лиу старались из самолюбия не отставать, и хотя их было только двое и они устали от предыдущего конца, все же они добрались до полиции одновременно с грузным мандарином.

Минг галантно предложил ей руку и ввел в кабинет Фо-Гопа.

— Если Чу еще в городе — он уж не выберется, — ответил префект, внимательно выслушав их.

— Как так?

— Я велю закрыть все городские ворота под предлогом, что разведчики повстанческой армии появились в окрестностях.

— Великолепно.

— Кроме того, я прикажу начальнику порта сомкнуть цепи, чтоб ни одно суденышко не могло выйти из гавани.

— Вы — гениальный человек.

— Затем пятеро лучших агентов с надежными отрядами обыщут сегодня ночью все притоны города и предместий. Ти-пао получат приказ задерживать всякого подозрительного прохожего.

Ти-пао значит «ночные сторожа». На каждой улице свой сторож обязан знать всех жителей в лицо и внимательно следить за ними. Это ловко придуманная организация могла бы быть бичом преступного элемента, не будь у нее огромного недостатка: стражи разгуливают по улицам, колотя в деревянные цилиндры вроде трещеток с зажженным фонарем у пояса. Поэтому воры видят и слышат их издали и спокойно воруют, чувствуя себя в полной безопасности.

— Только, — продолжал Фо-Гоп, — мне необходимо знать приметы преступника.

— А ведь правда… А я и не спросил об этом, — наивно удивился Минг. — Мадам Лиу, вы, конечно, не откажетесь описать его наружность.

Мадам Лиу ответила так подробно, что почтенный мандарин пришел в восторг.

— Да я узнаю его среди тысячи, — повторял он, провожая ее к паланкину.

Появление вызванных Фо-Гопом агентов прервало его восклицания.

Фо-Гоп объяснил им, в чем дело, и, дав самые подробные инструкции, собрался их отослать, как вдруг почтенный мандарин, напустив на себя необычайную спесь и деловитость, сказал решительно:

— Помните, что убийцу надо достать хотя бы из-под земли. Не то каждый из вас получит завтра утром по двадцати бамбуковых палок.

Несчастные агенты поклонились до земли, не смея ни жаловаться, ни протестовать, и молча вышли из комнаты.

— Какой вы, однако, строгий, дорогой мой, — заметил Фо-Гоп. — По двадцати бамбуковых палок, если преступник не будет пойман. Щедрый вы на палки, нечего сказать.

— Вы отлично знаете, что мне угрожает в пять раз больше.

— Это правда. Но на пять человек выходит тоже сотня.

— Однако ваши шутки становятся жестокими.

— Потому что это — только шутка. Я уверен, что вы избегнете этого унижения.

— О, если б это было только унижением, — горестно вздохнул Минг.