Луиджи Мотта - Сборник Красный оазис

Это был недельный сбор всей организации. Что касается дохода натурою, то есть одежды и пищи, то их делили каждый вечер, по возвращении со сбора. За разделом следили особые распорядители, облеченные доверием короля. Рис и одежда шли в общий фонд всей коммуны. Одежду штопали и чистили для продажи, а более ветхую — распределяли нуждающимся, потому что, по правилам ассоциации, все члены ее должны были ходить в лохмотьях. А рис сушили и прятали про черный день.

Одним словом, Санг был дальновидный и хозяйственный король, и его братство было построено по всем правилам здоровой экономики.

Минг как раз размышлял обо всем этом, внимательно оглядывая каждого нищего, подходившего за своей долей, и наконец убедился, что ни один из них не был ни уродом, ни больным, ни калекой. Горбатые внезапно выпрямились, хромые и безногие спокойно несли под мышкой свои костыли. Вдруг голос Санга оторвал его от этих размышлений.

Санг, наконец, кончил раздачу, поднялся со скамейки, служившей ему троном, и сказал префекту Кантонской полиции:

— Теперь я к вашим услугам, господин!

— Мне надо поговорить с тобой наедине, — повторил Фо-Гоп.

По знаку короля все отошли в сторону, а многие буквально провалились сквозь землю.

— Теперь вы можете говорить, — сказал Санг, довольный произведенным эффектом. — Мы совершенно одни.

— Знаешь ли ты, о чем я собираюсь с тобой говорить?

— Нет, господин!

— Разве ты не слышал об убийстве Линг Та-ланга? Убийца до сих пор не найден. Разве ты не предполагал, что я обращусь к тебе за помощью?

— Я, наоборот, думал, что убийцы давно сидят в тюрьме и осуждены на смерть.

— Да, но те, кого судили, на самом деле не виновны в убийстве.

Санг улыбнулся.

— Значит, Минг снова сделал величайшую глупость, осудив ни в чем не повинных людей.

Услыхав такую характеристику своей служебной деятельности из уст человека, которого мог бы легко упечь в тюрьму, Минг чуть-чуть себя не выдал. Но Фо-Гоп почти перебил Санга.

— Да, к сожалению, председатель ошибся. Но сегодня мы узнали имя настоящего убийцы. Это Чу, бывший мясник из города Фун-Зи.

— Ах, вот как… Тем лучше для мадам Линг и ее двоюродного брата, да и для самого Минга, потому что иначе он получит сто бамбуковых палок.

Санг произнес эти слова с такой насмешкой, что кровь бросилась в голову Минга, и он побагровел от злобы и стыда.

С трудом сдержавшись, он дал себе слово отомстить Сангу за унижение, если Санг когда-нибудь попадет на скамью подсудимых.

— Ты, конечно, знаешь этого Чу, — продолжал префект.

— Лично — нет. Но слыхал о нем довольно.

— Слушай! Будем играть в открытую. Заплатил ли он тебе, как все воры, за приют и защиту?

— Нет, ни гроша.

— А знаешь ли ты, что Чу сегодня был в Кантоне? Я велел запереть ворота и цепи в порту. Значит, он не мог скрыться. И если мои агенты не захватят его сегодня ночью — значит, он скрывается в одном из ваших притонов. Может быть, даже здесь.

— Клянусь вам, что его здесь нет.

— Чем ты можешь поклясться?

— Могилой моего отца.

Фо-Гоп не настаивал. Это была такая клятва, которой не нарушил бы самый последний китаец.

— Одним словом, — продолжал префект, — я прошу тебя помочь. Ты давно добиваешься разрешения просить милостыню у входа в сад Фа-Ти. Я дам тебе разрешение, если ты найдешь убийцу.

У Санга засверкали глаза. Это может быть крупным источником дохода: в саду Фа-Ти гуляет самая фешенебельная публика Кантона.

— Ладно, — сказал он, — по рукам! Но я вас предупреждаю, что знаю очень мало.

— Говори, что знаешь.

— Прежде всего, Чу не живет ни в Кантоне, ни в его предместьях. Через месяц после убийства он приезжал продавать драгоценности Линг Та-ланга. С тех пор он появлялся еще три-четыре раза в различные промежутки времени.

— Но где именно?

— В плавучих садах наслаждений. Он вел там крупную игру и много проигрывал. Откуда брались у него деньги — я не знаю, потому что украденного у Линга ему хватило ненадолго.

— А где он останавливается?

— Не знаю. Приезжает он в лодке; лодка ждет его за барками цветов. Один из моих людей встретил его как-то возле «Дома куриных перьев». Там ночевали его матросы.

— И больше ничего?

— Ничего.

— Ну ладно. Если ты меня не обманываешь, я дам обещанное разрешение. А пока вели своим проводить нас обратно.

Санг оглушительно заколотил в гонг, на котором только что считал деньги. На зов влетело двое нищих. Одному он приказал проводить гостей и с поклоном предупредил, что проводник выведет их, куда они пожелают.

Когда мандарины откланялись, Санг обернулся ко второму нищему:

— Ступай в датскую факторию, — приказал он. — Садись в консульскую лодку на место Ци-Фо, чтобы ночные сторожа тебя не арестовали. На рассвете, как только разведут цепи в порту, найми лодку и поезжай в Вампоа. Там зайдешь к То-Ми, что торгует возле пагоды веерами, и попросишь разрешения повидаться с его братом. Скажешь, что я тебя послал. Тогда он либо вызовет брата, либо сам отведет тебя к нему. Передашь ему вот эту записку. Понял?

— Будет исполнено, — почтительно поклонился нищий.

Санг написал несколько строк на табличке, висевшей у него на поясе, и отдал ее нищему. Тот еще раз поклонился и бегом отправился исполнять приказание.

— А теперь, — самодовольно сказал король в лохмотьях, — Фо-Гоп и Минг могут спокойно искать убийцу Линга. Если его поймают или он сам попадет в западню — это будет не по моей вине. Я сдержал свое слово — услужил и одним, и другим. И получу разрешение, не выдав Красного Паука.

— Остается только, — продолжал Санг, — установить наблюдение за этим дьяволом Перкинсом. Впрочем, это нетрудно. Завтра же я пошлю пару ловких агентов в английскую факторию.

И, окинув взором свои владения, довольный удачей, Санг направился к своей хижине, такой же нищенски-жалкой, как логово последнего из его подданных.

Нищий проводил обоих мандаринов почти до Хонанского моста. Дальше они не нуждались в провожатых. Префект великолепно ориентировался. Отпустив проводника, они прямо направились к «Дому куриных перьев».

Это была своего рода западня, хорошо известная кантонской полиции, и Фо-Гоп не мог себе простить, как это он до сих пор не догадался устроить в ней облаву.

Выбравшись из лабиринта узких переулков, он попросил Минга прибавить шагу. Минг чувствовал себя счастливым: во-первых, он выбрался целым и невредимым из рук подданных Санга; во-вторых, раздобыл ценные сведения о Красном Пауке. Поэтому он охотно прибавил шагу, и скоро оба мандарина очутились у цели.

Так как дело шло не о секретной экспедиции вроде посещения Санга, а о целой полицейской облаве, Фо-Гоп снимал по пути агентов с постов и приказывал ночным сторожам следовать за собою. Так набралась у них свита человек в двадцать. И эта внушительная сила придавала храбрости почтенному Мингу.