Луиджи Мотта - Сборник Красный оазис

— А что я получу за это? — заинтересовался старый контрабандист.

Осман бросил на него гневный взгляд, но потом улыбнулся.

— Я уже гарантировал тебе, о друг, платеж за привезенный тобою товар. Кроме того, не хочешь ли еще вот что: у Изы — красавица дочь. У тебя — молодец сын. Мы уговорим Изу отдать Марику в жены твоему сыну. Иза сказочно богат…

— Аллах! О Аллах! — закричал вне себя Мизра. — Отец, я душу готовь отдать за обладание этою девушкою.

— Вот еще — нашел добро! — ворчал Мукдар. — Похожа не на мусульманку, а на кяфирку. Ходить с открытым лицом. Показывается мужчинам.

— Я запру ее в свой гарем! — пылко проговорил Мизра. — Я никому не позволю глядеть на нее, мою ясную звездочку, мою газель…

А Осман засмеялся, потом сказал:

— Ну ладно! Вы — мои гости. Отдохните у меня, потом вы можете отправиться к вашим родственникам. Заявите Изе, что Марика в моих руках, но что как только он даст клятву — я верну ее ему. А теперь идите, отдыхайте. Да будет мир с вами!

— И с тобою, о паша!

Гости ушли. Паша остался в одиночестве и углубился в рассмотрение каких-то чертежей и писем, недавно доставленных тайными гонцами из Стамбула. Но прошло не больше четверти часа, и у входа в палатку поднялся шум: кто-то добивался доступа к паше.

— Кто там? Что за шум? — нетерпеливо осведомился паша.

— Это я, повелитель. Твой верный слуга, Али-бен-Али! — послышался голос. — Меня не допускают видеть лицо твое, о паша!

— Мне некогда. Приди позже.

— Но у меня важнейшие новости, о паша!

Осман отдал приказ впустить сенуссиста, и тот ворвался в палатку.

— О эфенди! — кричал он. — Какие новости, какие новости! Я взял в плен целый батальон итальянских солдат и трех генералов.

— Где же они? — улыбнулся паша. — Покажи мне их.

— Но они, паша, так испугались, что все убежали от меня, как овца убегает от овчарки. Но одного итальянского офицера я все-таки поймал, связал ему руки и ноги и донес почти до твоего лагеря… это очень важный офицер. Он сам мне сказал, что он — родной брат короля руми…

— Тащи его сюда!

— Но… но его похитил шайтан. Право же, его похитил сам шайтан. У меня есть свидетели: шайтан прилетел, забрал офицера, лежавшего в пещере, посадил его к себе на загорбок и… и унес его!

Осман рассердился.

— И у тебя хватает наглости отнимать у меня время болтовней о подобном вздоре?! — сказал он, хмурясь. — Смотри, в лагере имеются курбаши. Я прикажу отсчитать тебе сотню ударов по спине…

— Не торопись, эфенди, — остановил его Али. — Твои курбаши всегда успеют отсчитать кому-нибудь сто или двести. Только не мне… Мне ты сам должен отсчитать сто золотых монет: я отдам тебе в руки и этого итальянского офицера — он дедушка короля руми… И еще двух офицеров, которые только с перепугу перед лицом моим перерядились в простых солдат. И… и еще — твою же пленницу, Марику, дочь отступника Изы, и самого Изу…

— Марику? Изу? — недоумевал паша.

— Да, да. Я недавно, несколько часов назад, видел их всех. Убежавшие от меня итальянские генералы пробрались к отступнику Изе, и этот колдун по воздуху перенес их из своей усадьбы в стены марабута на границе оазиса Рамла.

— Шайтан! Там я прятал Марику, — вскричал паша.

— Да, там ты прятал пленницу. Но они нашли и освободили ее. Они перебили стражу, охранявшую марабут, и перебили многих бедуинов, пытавшихся схватить их. Я не знал, где они находятся. Но ночью проник в усадьбу Изы — и там не нашел ни души. Отправился к марабуту — а там все поле усеяно трупами бедуинов, убитых этими собаками… Я подкрался к самым стенам марабута и видел: Марика сидела рядом с этим итальянским генералом, который…

— Который приходится бабушкою китайскому императору? — засмеялся паша, но сейчас же нахмурился. — Вижу, — сказал он, — медлить не приходится… Пойди, скажи моему адъютанту, что я приказал дать тебе сто турецких солдат под начальством бимбаши. Отправляйся с ними и… приведи мне засевших там людей. Или… или принеси мне их тела. Живыми или мертвыми, но они должны быть моими!

Али-бен-Али поторопился исполнить поручение и исчез. Осман-паша уселся проглядывать секретные документы, но едва углубился в это занятие, как вскочил и хлопнул себя по голове.

— Шайтан помутил мысли мои, — пробормотал он. — Я совсем позабыл о контрабандисте и его сыне… Аллах! Где мои мозги? Или они высыхают в этом пекле? Я наживу себе врагов в людях, служба которых мне нужна еще. Эй, кто там? Позвать сюда моих гостей…

Минуту спустя явились контрабандисты. Наскоро паша объяснил им, в чем дело, и предложил взять лучших коней и личный приказ паши и отправиться к марабуту.

— Солдаты идут пешком! — продолжал он. — Вы их нагоните. Командующему отрядом бимбаши скажете, чтобы он не действовал без вашего позволения. Сами проникнете в марабут и сговоритесь с Изою. Там имеется три каких-то итальянских бродяги. Если даже среди них и имеется какой-нибудь фельдфебель или даже прапорщик, я за такою мелочью не гонюсь: можете гарантировать именем моим их освобождение. Важно не допустить уйти к итальянцам Изу и его дочь.

— Не допустим! — в один голос заявили контрабандисты.

— Так отправляйтесь же.

У порога палатки контрабандистов ждали великолепные кровные кони. Миг, и арабы поскакали, словно гонимые бурей.

Мукдар и Мизра нагнали отряд турецких солдат и передали бимбаши распоряжение Османа-паши. Через некоторое время отряд приблизился к марабуту. Часовые, расставленные Али-бен-Али, удостоверили, что осажденные находятся внутри марабута и не делают попыток бежать. Мукдар и Мизра принялись стрелять из пистолетов и кричать, чтобы обратить на себя внимание осажденных. Эта цель была достигнута: лейтенант Дориа услышал крик, выглянул в бойницу и увидел людей, приближавшихся с белым платком — знаком того, что они являются в качестве парламентеров.

— Руми, — кричал Мукдар. — Если в марабуте в самом деле находится шейх Иза, то скажи ему, что я, его брат и друг, Мукдар-эль-Гамма, прихожу к нему с миролюбивыми намерениями. Со мною и сын мой, а его племянник, Мизра. Впустите нас.

Старый шейх, в свою очередь, выглянул в бойницу, убедился, что парламентерами являются родственники, и тогда Мукдар и Мизра были впущены в марабут.

Войдя внутрь здания, Мизра увидел, что Марика сидит рядом с лейтенантом Дориа. Кровь бросилась в лицо арабу. Глаза его засверкали.

— Разве моя сестра Марика — кяфирка? — вымолвил Мизра вызывающе. — Разве закон позволяет молодой девушке показывать свое лицо мужчинам, да еще неверным гяурам?!

В свою очередь, вспыхнул и итальянец. Вскочив и положив руку на эфес сабли, он ответил:

— Разве закон позволяет молокососам повышать голос в присутствии старших?