Владимир Ковтун - Полет дракона

Он наугад определил направление, в котором били упругие струи воды, подплыл к стене, и нащупал края отверстия.

В последний раз, набрав полные легкие воздуха из тонкого десятисантиметрового слоя, оставшегося между потолком и поверхностью воды, Юань с усилием начал ввинчиваться в узкую подводную щель.

Он протискивался против течения воды, цепляясь за выступы и шероховатости каменной трубы. К его везению, сокровищница к этому времени была полностью затоплена, и течение воды резко ослабло.

Юань не знал, сколько времени он полз в заполненном водой животе каменного удава. И только, когда в глазах его стали вспыхивать желтые круги, а сознание начало медленно меркнуть, он почувствовал, что труба расширяется.

Сделав последнее, невероятное усилие, Юань проплыл еще несколько метров, и устремился вверх.

Еще мгновение, показавшееся ему вечностью, и он, задыхаясь, судорожно схватил ртом прохладный ночной воздух.

Юань вынырнул метрах в двадцати от берега. В усадьбе раздавались крики, и в воде отражались десятки зажженных факелов.

Луна зашла за тучи. Стало темно, но никому из стражей не пришло и в голову осмотреть водоем.

Юань быстро поплыл в сторону берега.

Через минуту он уже быстро шел в сторону, противоположную усадьбе.

Семеро его спутников, включая молодого деревенского скорняка, который не хотел губить чужие души, навсегда оставили свои жизни в каменном мешке наместника.

Когда он добрался до оставшихся в роще разбойников, стало уже совсем светло.

Трое парней, оставленных им у стены, были уже здесь. Они сбежали, как только в усадьбе началась суматоха, и рассказали остальным, что всю затею постигла неудача.

Юаня встретили озлобленные взгляды полутора сотен человек, и валявшееся на траве тело убитого главаря. Здесь тоже происходили важные события. Воспользовавшись моментом, Гунда убил предводителя, и захватил власть в банде.

- Ну, и чего вы ждете? – Спросил Юань. – Сейчас все мужское население деревни начнет обшаривать окрестности. А их там человек пятьсот.

Вся банда, включая мрачного, как туча, Гунду, не произнеся ни одного слова, взгромоздилась на коней и понеслась прочь.

- От меня ни на шаг! - Сказал Юань скакавшей рядом с ним Ли-цин.

Удалившись в степь на безопасное расстояние, разбойники остановились и взяли двоих пленников в плотное кольцо.

Юань понял, что наступила развязка.

- Так, где же наши сокровища, чужеземец? И куда ты подевал моих людей? – Спросил Гунда, похлопывая себя по ладони плетеным, кожаным хлыстом.

- Твои люди одурели от жадности, и погубили себя и все дело. – Ответил Юань. – Я сделал для вас все, что мог. Сейчас мы уходим.

- Ты погубил людей, и думаешь, что мы позволим тебе уйти так просто? Знаешь, что мы с тобой сделаем? – Мы оденем тебе на голову шапку из свежеснятой кожи барана. Когда шапка высохнет под солнцем, она сдавит твой мозг, и от боли ты потеряешь разум.

Гунда сделал знак рукой, но разбойники, качнувшись вперед, остались на месте. По их лицам Юань видел, что они его боятся.

Один из приспешников Гунды выхватил меч и метнул его в Юаня.

Иноземец поймал меч за рукоятку, и вежливо заметил:

- Спасибо! Ты вооружил меня. Пора уходить Ли-цин! – Повернулся он к девушке и, направив коня на стоящую перед ним толпу разбойников, повелительно крикнул:

- Дорогу!

Толпа дрогнула, но не расступилась.

В глазах Юаня появился свойственный ему в минуту опасности ледяной блеск. Продолжая двигаться на застывших в страшном ожидании людей, он очень медленно и негромко произнес:

- Я не боюсь смерти. И, уходя, заберу с собой многих из вас. Дорогу!

Толпа не выдержала напряжения, и начала медленно расступаться.

Кто-то негромко сказал:

- Отпусти его, Гунда. Это не человек!

Юань и Ли-цин, не отстававшая от него ни на шаг, проехали сквозь строй застывших, как зачарованных, разбойников.

Когда они удалились шагов на тридцать, Юань, чувства которого были обострены до предела, услышал скрип тетивы.

Мгновенно обернувшись, он на лету перехватил, пущенную в Ли-цин стрелу. В железных пальцах китайца древко переломилось, как соломинка.

Юань бросил обломки стрелы на землю, и медленно обвел толпу завораживающим взглядом узких, темных глаз.

Разбойники попятились. Люди с первобытной, очень развитой интуицией, они почувствовали, что за этим человеком стоит какая-то неодолимая, грозная сила.

- Шайтан! – Охнул кто-то из них.

Вся банда не двинулась с места до тех пор, пока силуэты двух всадников не растворились в сиреневой дымке горизонта.

Вечером путешественники спустились в овраг, в котором их не могли заметить со стороны, и расположились на отдых.

Юань нашел небольшой ручей, напоил и стреножил коней.

- Нам следует пристать к какому-нибудь каравану. – Сказал он девушке. – Я не могу воевать против всей Азии.

Неподалеку от путников раздавалось тихое скуление, и мелькали светящиеся, зеленые глаза.

- Волки! – Испуганно сказала Ли-цин.

- Не бойся! – Успокоил ее Юань. – Нас будет охранять тот, к кому не подойдет ни один, даже самый страшный зверь.

Ночью он долго не мог уснуть. Вспоминал монастырь, Настоятеля, учителя Бао, и свои странствия с Ильханом.

Все его чувства были обострены событиями последних дней. Он ощущал на щеке жаркое дыхание Гуя. Призрак грозного тигра сопровождал его во все минуты опасности.

Подле него была красивая, юная девушка. Но, он странным образом не чувствовал к ней ничего, кроме братской привязанности.

За эти годы он лишил жизни десятки людей, но никогда не нападал первым. Их гибель была лишь следствием необходимой защиты.

Ему помогали. Он хорошо это чувствовал. И боялся лишь одного: поступить не так, как следовало, боялся лишиться помощи и уважения стоящих за ним незримых сил.

По-видимому, единственное, чем он мог оправдать свое фантастическое искусство воина, это – помощь другим людям. И сегодня ему очень хотелось помочь Ли-цин обрести то счастье, к которому она так стремилась.

После ночного боя, устроенного Юанем во время освобождения Ли-цин, всякие переговоры между Ли Гуан-ли и Мугуа прекратились.

Армия взяла крепость в плотное тройное кольцо. Движение в город и из него прекратилось.

Следует сообщить Читателю, что земледельческая цивилизация Древнего Китая никогда не была агрессивной, и приоритет отдавался мирным профессиям. Знаменитые слова «Возвеличивай культуру, принижай войну!» прозвучали в Китае еще в глубокой древности. Война же испокон веков рассматривалась китайцами, как грустная необходимость и исполнение обязательного долга. Полководцы-победители пользовались уважением, но никогда не были триумфаторами.