Владимир Ковтун - Полет дракона

Вступление ханьцев в Ктесифон было почти триумфальным. Придворный вельможа, который во время первого их появления никак не мог понять, откуда взялись эти странные люди, в очередной раз впал в состояние растерянности. На сей раз, он не мог уразуметь, почему ханьцы, более года назад ушедшие на запад, вернулись совсем с другой стороны.

Это быстро понял царь Митридат, у которого Ли и Фэй получили аудиенцию уже на следующий день после прихода в Ктесифон.

- Да. – Подтвердил он. – Рим начал основательно давить на Селевкию. Вы поступили правильно, пойдя кружным путем. Схватки на море вспыхивают постоянно. Обе стороны озлоблены и стремятся досадить друг другу. Римский представитель в Селевкии, господин Марк никак не может выбраться к себе домой. Впрочем, он хороший человек, и его не трогают.

По вполне понятным причинам Митридата интересовал результат переговоров Ли с консулом Марием. Известие о том, что римский консул никак не воспринял ханьцев, он встретил с нескрываемым удовольствием.

- Я же говорил вам, что римляне заносчивы, и не видят никого, кроме себя! Но, если им нужны чужие территории, они будут идти, как машины, пока не добьются своего, или не лягут костьми. Вам надо иметь дело с нами. Парфяне вас не подведут.

Беседа продолжалась долго, более трех часов. Гостеприимный Митридат потчевал их яствами, музыкой и танцами.

Уже в самом конце беседы он вспомнил о двух отставших от посольства ханьцах.

- Удалось ли им нагнать вас? Меня известили о том, что они проходили Ктесифон, и я приказал всемерно содействовать им.

- Удалось! – Сказал Ли. – Как ни странно, встреча произошла в Египте.

- Вот как! Вы и там успели побывать?

- Да. Римлянин, дружелюбно расположенный к нам, посоветовал посетить эту удивительную страну, пока Рим приходил в себя после убийства сенатора Меммия.

- Так Меммий убит… - Задумчиво протянул Митридат. – Он бывал в Парфии. Достойный человек. Один из немногих римлян, с кем можно было иметь дело.

«А он неплохо осведомлен в римских делах». – Подумал Ли. – «Впрочем, врага и следует хорошо знать».

- А эти ваши, отставшие от посольства… они – офицеры, или простые солдаты?

Ли переглянулся с Фэем, и улыбнулся.

- Перед лицом царского величия я не могу скрывать истину. – Сказал он. – Один из этих двоих – девушка, и моя невеста.

Митридат откинулся на подушки, и с изумлением посмотрел на своего гостя.

- Господин Посол! Я рискую обидеть вас, но…, простите мое любопытство. Вы рискнули взять свою невесту в такое трудное путешествие, да еще и умудрились потерять ее в пути?

- Это не так, Царь Царей!

И Ли рассказал парфянину всю историю невероятных приключений Ли-цин.

Митридат слушал с неослабевающим интересом, время от времени, выражая свое отношение к рассказу восхищенными возгласами.

- Это неслыханно, господин Посол! – Воскликнул он, наконец. – Я впервые слышу подобную историю. Завтра же я приглашу сюда придворного поэта, и он сложит большую поэму в честь вашей любви. А я, в свою очередь…. Нет! Это следует сделать в вашем присутствии. Вы не откажете мне в удовольствии самому выразить восхищение вашей невесте?

- Мы сочтем это за честь, великий царь. – Вежливо поблагодарил Ли.

По прошествии двух дней молодые люди предстали перед глазами Митридата. Парфянский царь, с тиарой на голове, восседал на своем знаменитом золотом троне, в окружении многочисленной, разряженной свиты, среди которой находились остальные члены ханьского посольства, и торжественно приветствовал Ли и его невесту.

Взревели трубы, запели музыкальные инструменты, и невидимый хор.

Ли-цин не привыкла к такой торжественной обстановке, и выглядела смущенной. Надо сказать, что и Ли не ожидал подобной встречи.

Митридат поднял руку, и в огромном зале воцарилась мертвая тишина.

По знаку Царя Царей на огромный ковер, расстеленный перед троном, вышел средних лет человек с глубокими темными глазами и вдохновенным лицом.

- Наш знаменитый сочинитель. – Шепнул Фю, стоящий рядом с ним вельможа.

Развернув длинный папирус, поэт начал чтение.

В написанной за два дня и две ночи поэме в цветистых восточных выражениях воспевались Ли и его невеста, их любовь, приключения и мужество.

По окончании чтения парфянское общество громко выразило свое восхищение поэту.

- Увы, я не поэт. – Сказал Митридат. – И в отличие от римлян не берусь за то, чего не умею делать. Но мне хочется порадовать свою душу не только видом этой прекрасной пары молодых людей.

Он хлопнул в ладоши, и четверо атлетически сложенных мужчин внесли в зал носилки с царскими подарками.

- К сожалению, у меня не будет возможности присутствовать на вашей свадьбе. Но я буду рад, если вы не откажете принять мои скромные дары к этому, очень важному событию в вашей жизни.

Носилки поставили перед молодыми людьми, и сдернули покрывающую их материю.

Все присутствующие не смогли сдержать возгласа восхищения.

Среди поистине царских даров Митридата было все, что могло удовлетворить самый изысканный вкус жениха и невесты. Серебряные сосуды с крышечками, украшенными драгоценными камнями, туалетные принадлежности для невесты, богато расшитый серебром и золотом костюм для жениха.

Ли был тронут.

- Благодарю тебя, Царь Царей! – Низко поклонился он Митридату. – Твоя милость навечно останется в наших сердцах и душах.

Владыка Парфии был доволен.

Чествование гостей продолжалось до самого заката солнца.

На следующий день Ли еще раз встретился с Митридатом. Но, на сей раз, разговор шел только о торговле и дальнейшем обмене посольствами. Митридат старался обговорить все их возможные нюансы, и Главный Посол Хань еще раз удивился проницательности и практическому уму царя Парфии.

По прошествии еще двух дней путешественники покинули Ктесифон и отправились в Селевкию.

На протяжении большого промежутка времени их спутником был греческий купец Лептин. Проводив ханьцев до границ города, он с сожалением сказал:

- Я бы пошел с вами и дальше, но дела заставляют меня остаться в Парфии.

- Приходи в к нам в Хань. – Ответил Ли. – Не пожалеешь! Твои торговые дела пойдут гораздо лучше.

- А что! – Откликнулся на приглашение Лептин. – Вот соберусь с мыслями и деньгами, и двинусь в путь. Ну, а там - жизнь покажет.

Они попрощались.

Чем ближе к лагерю приближался отряд, тем сильнее становилось желание увидеть своих. На сердце у Ли было спокойно. Интуиция говорила ему, что в оставшейся в Селевкии части отряда не произошло ничего плохого. Так оно и оказалось.

На подходе к лагерю ханьцев встретила ватага местных мальчишек во главе с их коренастым крепышом предводителем. Узнав Ина и спасенных ими собак, они приветствовали их восторженными криками.