Бернард Корнуэлл - Медноголовый

На тихих берегах Потомака.

Оба крыла переправившихся войск северян разделяло расстояние в восемь километров, и перед генералом Натаном Эвансом стоял нелёгкий выбор: надо было решить, которое из двух представляет для его бригады наибольшую опасность. Восточная группировка перекрыла тракт, отрезав южан Эванса от штаб-квартиры в Сентервилле, но подкреплений эти не получали, не в пример тому отряду, что переправился у острова Гаррисона. К последним непрерывным потоком прибывали бойцы, взбирались по пологому склону, накапливаясь на вершине Боллз-Блеф. По зрелому размышлению сюда и надумал направить Эванс своих миссисипцев и оба виргинских полка. Восьмому виргинскому выпало занять ближние подступы к Боллз-Блеф. По зрелому размышлению сюда и надумал направить Эванс своих миссисипцев и оба виргинских полка. Восьмому виргинскому выпало занять ближние подступы к Боллз-Блеф, а Бёрду Эванс приказал прикрыть дальний западный фланг.

— Жарьте прямо через город, — инструктировал Птичку-Дятла Эванс, — Выйдете слева от миссисипских головорезов и тогда уж всыпьте янки так, чтобы им небо с овчинку показалось.

— С удовольствием, сэр. — оскалился Бёрд.

Легионеры оставили ранцы и пожитки под небольшой охраной, и каждый боец двигался на запад лишь с шестью десятками патронов, ружьём и другим оружием по личному выбору. Летом, когда они шли в свой первый бой, людей гнули к земле сухарные сумки и ранцы, фляги и подсумки, одеяла и подстилки, охотничьи ножи и револьверы, штыки и винтовки, да сверх того — куча барахла, которым снабдили своих отцов, мужей и сыновей южанки, заботясь, чтобы дорогой им человек был сыт, обут, обогрет и в безопасности: от металлических нагрудников (якобы защищающих от пуль) до накидок из буйволиной шкуры. Теперь же редко кто таскал на себе что-то помимо ружья со штыком, фляги, сухарного мешка и одеяла в скатке, надетого через плечо. Прочее являлось обузой. Многие сменили свои жёсткие шако на мягкие широкополые шляпы, прикрывавшие шеи от солнца. Два ряда бронзовых пуговиц исчезли с сюртуков, уйдя в оплату за стаканы парного молока или яблочного сока на фермах округа Лаудон, а длинные полы самих сюртуков укоротились, обрезанные для починки прорех на локтях и коленях. В июне, когда Легион тренировался в лагере под Фальконер-Куртхаусом, бойцы выглядели, как новёхонький набор ярких оловянных солдатиков, теперь же, после одного сражения и трёх месяцев бивуачного житья-бытья лак с краской облупились, знаменуя появление на свет настоящих, не игрушечных, солдат. Они стали поджарыми, загорелыми, опасными…

— …И всё ещё в плену заблуждения. — сообщил племяннику Таддеус Бёрд.

Адам сопровождал дядю верхом на чалом. Бёрд двигался пешком, как всегда.

— Заблуждения?

— Да, свойственной юности иллюзии непобедимости. И я, старый циник, каюсь, не разубеждаю их, а, наоборот, пользуюсь их наивностью в своих корыстных целях. — он повысил голос, так, чтобы его услышала ближайшая рота, — Эй, обломы, вы живы, пока помните одну вещь! Какую?

Ему ответил нестройный хор:

— Цельсь ниже!

— Громче!

— Цельсь ниже! — на сей раз рота гаркнула слаженно, в один голос.

Бёрд одобрительно кивал, как учитель, гордящийся успехами учеников.

Легион шагал по пыльной главной улице Лисбурга, где у зданий окружной управы и трактира толпились ополченцы.

— Дайте нам оружие! — потребовал кто-то из них при виде Легиона.

Вероятно, те из них, у кого были ружья или старые мушкеты, уже выдвинулись в сторону, откуда слышались отдалённые звуки боя, а из оставшихся безоружных несколько человек увязались за Легионом, надеясь подобрать винтовку на поле боя.

— Что происходит, полковник? — обратился один из них к Адаму, очевидно, приняв его из-за богатой отделки мундира и золотых звёзд на вороте за командира подразделения.

— Да пустяки, несколько заплутавших северян. — сказал Адам.

— Что-то расшумелись они, да? — крикнула им женщина.

Янки и вправду расшумелись, ибо благодаря неукротимой энергии бывшего сенатора Бейкера три пушки быстро очутились на виргинской стороне реки, были втащены на вершину обрывистого берега, откуда вскоре артиллеристы прогрели стволы залпом шрапнели, срезавшей ветки и листья с парочки деревьев.

Бейкер, принявший на себя командование боем, нашёл подчинённые ему части возмутительно разбросанными. Массачусетцы из 20-го засели в лесу на круче, а 15-й растянулся до самого Лисбурга. Бейкер отозвал 15-й назад, заставив занять позиции слева от 20-го.

— Здесь формируем линию. — объявил полковник, — Пока нью-йоркцы с калифорнийцами не присоединятся к нам.

От избытка энергии Бейкер извлёк из ножен саблю и рубил жёсткие стебли попадавшейся по пути крапивы. Над макушкой свистели пули мятежников. Сбитые свинцом листья кружились в воздухе. Сенатора, прошедшего добровольцем мексиканскую войну, опасность не пугала. Наоборот, им владело возбуждение. Бейкер знал, что судьба даёт ему шанс на величие. Это будет его день! Полковника тамманийского полка Милтона Когсвелла, взобравшегося на вершину с сипением и свистом паровозного гудка, Бейкер встретил иронической цитатой:

— «…Твой горн, чей голос звучный ценней был ста бойцов»

Полковник Милтон Когсвелл. Окончил Вест-Пойнт в 1849 году, поучаствовал в войнах с индейцами, затем до раскола преподавал в «альма матер» математику.

Обливающийся потом Когсвелл насмешки не заметил:

— Я бы предпочёл бойцов сотне дудок, клянусь Богом, сэр. — прохрипел он, втягивая голову в плечи от пролетевшей слишком близко пули, — Каковы наши намерения?

— Наши намерения, Милтон, — победа, слава, мир, прощение врагов, примирение, великодушие, процветание, счастье и, в итоге, блаженство в раю.

— Тогда, может, начнём с того, сэр, — попытался тамманиец вернуть того с небес на грешную землю, — что займём вон ту рощицу?

Он указал на встававший за лугом лесок. Бейкер, отведя оттуда передовые посты 20-го Массачусетского, тем самым просто отдал рощу южанам, и серые мундиры уже маячили среди древесных стволов.

— Эти отбросы нам не помеха. — отмахнулся Бейкер, — Наши бравые артиллеристы выкурят их в момент. Мы ведь здесь не задержимся надолго, соберём силы в кулак, и — вперёд, к славе!

Прожужжала очередная свинцовая муха, и Когсвелл грязно выругался. Не потому, что пуля прошла совсем близко, а потому что стреляли с бугра, находящегося чуть восточнее. Высотка господствовала над местностью, где укрылись войска Бейкера.

— На высотке, что, не наши? — с ужасом спросил Когсвелл.

— Нет необходимости! Совершенно никакой! Мы вот-вот выдвинемся в наступление! К победе!