Алексис Бувье - Кредиторы гильотины

Винсент положил письмо и завещание в карман, говоря:

– Теперь ты свободен, Андре. Ты обязан своей жизнью тому, кто умер из-за тебя, а твоей жене ты обязан тем, что мы не обратились в суд. Пусть исполнится воля нашего отца! Как ни глубока пропасть между тобой и честными людьми, она уничтожена, и ты снова можешь возвратиться к нормальной жизни. Твое будущее в твоих руках. Это мое последнее слово.

С этой минуты я не знаю аббата Пуляра, а мой зять – Андре Берри – умер. Ты свободен!

– Завтра утром я оставляю Францию. Прощай!

Говоря это, Андре беззаботно протянул Винсенту руку, но тот повернулся и вышел, не обращая внимания на это прощание.

Как только дверь закрылась, Андре в ярости сжал кулаки.

– Вы дураки! – проговорил он. – Вы еще не победили меня.

Затем мысли его вдруг изменились.

– Почему бы мне не взять у монаха то, что они пошлют ему… Ведь это маленькое состояние.

Рано утром Андре уехал.

В тот же самый вечер Винсент щедро заплатил Ладешу и Деталю, что было видно по радостному выражению их лиц.

Утром, собираясь ехать, Винсент спросил о Панафье.

– Он отправился сегодня ночью вместе с Ладешем и Деталей, – ответил Гриб, – сразу за аббатом, и сказал, что, скорей всего, вернется завтра.

Винсент был удивлен этим поспешным отъездом, но потом объяснил себе его тем, что Панафье хотел убедиться в отъезде Андре.

Довольный своим одиночеством и тем, что он сделал, он приказал подать себе завтрак.

Наконец-то цель была достигнута! Через двое суток монах отправится в Париж, и самое большее через три дня о невиновности Корнеля Лебрена будет всем известно.

Сколько разных людей видел Винсент во время своих поисков, со сколькими людьми из другого круга он встречался! И все это время постоянно сталкивался с убийцей.

Он благодарил отца, открывшего им про исчезнувшее кольцо – первую улику, указавшую им на преступника.

Он был счастлив от того, что с самого начала держал поиски в тайне.

Теперь он видел, что этой сдержанности они были обязаны достигнутым успехом. Если бы они поступили иначе, Андре предложил бы им свои услуги и думал бы только о том, чтобы сбить их со следа.

Особенно он был счастлив от того, что спас сестру и племянника от позора, исполнив в то же время волю отца.

Но все-таки он сожалел, что отец так поступил с преступником, и спрашивал себя – не зашел ли он слишком далеко, повинуясь воле отца?

Когда отец писал свое завещание, он считал, что преступник хотел только обокрасть убитую. Он видел только это преступление.

Но вскоре Винсент заставил себя думать только о достигнутой цели, то есть о восстановлении честного имени отца, о том, скоро ли наступит время исполнения другого его приказания – перенесения останков из Проклятого угла и перезахоронения их рядом с матерью после того, как обществу будет доказано, что оно ошиблось.

Этот час наступил.

– Ну, – сказал Винсент, – надо спешить.

Запечатав коробку с драгоценностями, он заплатил Грибу все, что был должен за три дня и приказал оседлать лошадь. Также он просил передать Панафье, что просит его поскорее приехать в Париж.

После этого он вскочил в седло и направился к монастырю траппистов.

Менее чем через час он был там и спрашивал отца Калиста.

Тот сразу вышел. Увидев молодого человека, он подумал, что Андре умер.

– Вы привезли печальное известие? – спросил он.

– Нет, отец мой. Ему сегодня лучше, и по совету доктора он поедет в Швейцарию.

– А-а! – сказал монах, довольный этим выздоровлением.

– Я привез вам по его поручению эту шкатулку и письмо.

– Ответ нужен? – спросил монах, беря письмо и шкатулку.

– Не думаю. Но посмотрите сами.

Монах развернул письмо и прочел уже известные нам строки.

– Скажите ему, что его воля будет исполнена, – сказал он.

Затем он поклонился и ушел.

В тот же вечер Винсент отправился скорым поездом в Париж.

Приехав в Париж, Винсент нашел письмо от брата, пришедшее накануне.

«Дорогой Винсент!

Мы в Швейцарии, и результаты твоей счастливой идеи уже дают себя знать.

Маргарите уже лучше. Конечно, она не забыла, но спокойствие постепенно возвращается к ней. Она спокойно обдумала свое положение.

Мне даже кажется, что она вспомнила свои жалобы на мужа, и я думаю, что она теперь убедилась, что ее муж не был ей так верен и не любил в той степени, как она думала.

Маргарита не сказала мне ни слова, но я понял это по происшедшей в ней перемене.

Сейчас она думает только о сыне. Впрочем, надо добавить, что Корнель – самый прекрасный в мире ребенок.

Ты не можешь представить себе, какое волнение я испытываю от мысли, что было бы, если бы мы не смогли укротить негодяя. Спокойствие, последовавшее за отчаянием, немного успокоило меня и сделало наше путешествие приятней.

Ты знаешь, что Маргарита, никогда не уезжала из Парижа кроме того случая, когда мы отправляли ее к нашей тетке после несчастья, да и то недалеко. Поэтому путешествие доставляет ей удовольствие.

По приезду в Женеву она пришла в восторг от чудесного озера с его спокойными, прозрачными водами и от веселого, шумного города.

Я не даю ей ни минуты отдыха, и из Женевы мы отправились в Невшатель, затем в Берн, осмотрели озера и совершили восхождение на горы.

Осмотрев глетчеры, озера и горы, я решил отдохнуть, и мы поехали на воды в Саксон.

Мы не уедем из Швейцарии до тех пор, пока ты к нам не приедешь. Это желание Маргариты и особенно Корнеля, который не видит большого дяди.

Ответь мне скорей, так как я горю желанием узнать, близок ли тот день, когда будет исполнена предсмертная воля отца.

Целую тебя. Твой брат – Шарль Лебрен».

Винсент собирался писать ответ на письмо, когда в комнату вошла служанка.

– Что такое? – спросил он.

– Принесли телеграмму.

Прочтя телеграмму, Винсент вскрикнул от удивления.

Вот что в ней было:

«Из Женевы. Винсенту Лебрену, улица Шарло, Париж.

Боюсь, что снова обмануты. Наблюдаю за ним сам. Он в гостинице Берг. Завтра едет в Саксон. Повидайтесь с Нисеттой.

Панафье».

При одной мысли о том, что Андре может встретить жену, кровь застыла у Винсента в жилах. Что делать? Глядя на телеграмму, он перечитал дату.

– Ладно! – вдруг воскликнул он. – На сегодня бояться нечего, а завтра я сам буду там.

Он взял лист бумаги и написал:

«Шарлю Лебрену. Саксон. Швейцария.

Сегодня день смерти нашей матери. Думайте о ней и не выходите никуда. Посидите целый день дома, как мы это делали каждый год. Я буду завтра.

Винсент».

«Теперь я спокоен. Бедная дорогая матушка! Может, воспоминание о тебе спасет нас сегодня от большого несчастья».