Беатрикс Маннель - Затерянный остров

— Ничего у меня нет, даже украшений.

Вильнев тяжело вздохнул.

— Тогда сегодня ночью мы должны составить грамоту. Есть у кого-нибудь бумага, чернила и печать?

— Я думала, у исследователей этого добра в избытке. Разве вы не должны каталогизировать и описывать растения, которые находите?

— Разумеется, — сказал Ласло, — но они нам еще пригодятся.

— Мне мои тоже нужны.

— Это была ваша идея! — Вильнев произнес это, будто хотел сказать: и вот ее последствия. Паула пришла в смятение, чувствуя себя так, словно она настолько глупа, что не в состоянии понять, к чему приведут ее предложения. Она была вынуждена принять срочное решение.

— Бумагу и чернила я предоставлю, — сказала она, хотя ей было неприятно отдавать что-то из своих ценных запасов, на которых она собиралась записывать новые рецепты, — но сургуча у меня нет. — Паула взяла его очень мало, и он должен был ей понадобиться, чтобы запечатывать свои ароматворения надежно, герметически.

Мортен почесал бороду.

— Давайте возьмем свечной воск.

Вильнев покачал головой.

— Нет, он слишком мягкий. Кроме того, нам необходима печать.

— Если кто-то нарисует мне оригинал, я смогу ее вырезать, — сказал Ласло.

— Один из нас должен наблюдать за Нориа.

Вильнев посмотрел на Паулу и вопросительно поднял брови.

— А если что-то пойдет не так? Никто не думал об этом? — поинтересовалась она еще раз.

Отрицательный ответ прозвучал из уст всех трех, как выстрел пистолета.

— Даже вы, Мортен?

— «Ты не имеешь права спрашивать: что это и зачем это? Потому что все случается в свое время». Сирах, 39, стих 17. Или, как любила говорить моя бабушка: пути Господни неисповедимы, вне всякого сомнения, только Господу известно, попадем мы на землю язычников верной дорогой или нет.

— Аминь! — Ласло произнес это так громко, что Нориа и часовые закончили спорить и обернулись.

— Хорошо, тогда нам нужно разбить палатки и все подготовить.

— Но нам еще нужен подарок, — настаивал Вильнев и снова посмотрел на Паулу. — Совсем никаких украшений?

— Нет.

Единственное, что у нее было, — это маленькая серебряная колба с замочком в виде посеребренного крыла бабочки. В ней оставалось несколько капель аромата, который она создала, вдохновившись голубыми флаконами. Эта колба висела у нее на длинной кожаной ленте под корсажем, и она скорее умерла бы, чем отдала ее.

— Что же, черт возьми, тогда находится в сундуках, которые вы с собой носите?

— Это вас не касается!

— Правильно, — парировал Вильнев, — но мы не можем заявиться к королеве без подарка.

— Ну а что насчет вас? Вы носите серебряное распятие на тяжелой цепочке из чистого золота, а у вас, Мортен, есть Библия старинного вида, а вы, Ласло, вы… — В голову ничего не пришло, потому что у него было так же мало багажа, как и у Нориа. Лицо Вильнева стало светло-зеленого цвета, как орхидеи, которые здесь цвели повсюду, Мортен, напротив, покраснел под цвет земли, на которой они стояли.

— У нас обоих есть что дать королеве, — Вильнев холодно посмотрел на Паулу, — и за это мы рассчитываем получить ее поддержку. Вы же, наоборот, желаете чего-то только для себя, поэтому было бы уместно, если бы вы проявили большее участие. — Вильнев ни словом не обмолвился по поводу креста на своей шее, который никогда не снимал.

Паула была уверена, что эти мужчины лгали, и каждый из них тоже хотел получить что-то для себя. Но она не знала, что им возразить, и уже давно поняла: лучше в таких случаях держать рот на замке. Но, разумеется, ей это не удалось.

— Ну, тогда забудем о бумаге и чернилах. Вернемся обратно.

— Принцесса на горошине заговорила — и собирается сдаваться при первых же трудностях. — Голос Вильнева казался веселым, что раздражало Паулу еще больше. — Я так понял, что ваш отец вытаскивал вас из любых бед, в которые вы попадали.

Паулу накрыла волна возмущения, она сжала руки в кулаки, и одновременно с этим на глазах показались слезы, которые она отчаянно пыталась сдержать. Этот жалкий подлец, он абсолютно ничего о ней не знал и брался судить ее. Но свой крест он отдавать не хотел.

Нориа вернулась к ним, и на этот раз на ее устах была улыбка.

— Завтра утром мы сможем пройти через ворота короля, и нас отведут прямо к премьер-министру.

Паула проглотила свои слезы и свой гнев.

— Нориа, это прекрасно, значит, незамужние девушки действительно принесли нам удачу!

Нориа злобным взглядом заставила ее замолчать, и Паула решила, что это фади — рассказывать о том, что они видели ночью.

— Только сначала вашими рекомендациями будет заниматься премьер-министр Раинилаиаривуни. Если он сочтет их подлинными, тогда вам можно будет сесть за праздничный стол королевы.

— А если нет? — спросил Ласло.

— Тогда вы умрете.

Мортен несколько раз кашлянул.

— Это шутка?

«Нет, — подумала Паула, — нет». Она почувствовала себя так, словно ее лоб стянула металлическая лента. Никогда в жизни она не подумала бы, что такая маленькая хитрость может караться смертью. Нужно немедленно положить конец этой шараде, и это ее задача, ведь именно она все затеяла.

— Нет, господин Вальштрем, это не шутка, — сказала Нориа, как показалось Пауле, с удовольствием. — Такой обман считается государственной изменой, преступлением против королевы, и относится к тринадцати преступлениям, за которые предусмотрена смертная казнь. И только благодаря Раинилаиаривуни вместо восемнадцати их теперь всего тринадцать. Он еще отменил ответственность всех членов семьи за деяния, совершенные одним из ее членов, а также рабство. Это хорошо для нашей страны.

Паула, Мортен, Ласло и Вильнев обменялись потрясенными взглядами — государственная измена? Смертная казнь оставалась смертной казнью, и вот уж это было не хорошо.

— Почему вы так странно смотрите на меня? Вам же нечего бояться, не так ли?

— И кто в этом Богом забытом месте решает, достаточно ли подлинные наши документы для премьер-министра? — с иронией спросил Ласло.

— У Раинилаиаривуни много советников, среди них — его сын, который был удостоен чести встретиться с немецким кайзером в Берлине.

Металлическая лента вокруг головы Паулы сжалась сильнее. Она должна была все прояснить.

— Ну, Нориа, дело в том, что… — начала она, но Вильнев грубо перебил ее:

— Конечно, нам нечего бояться, все в порядке.

Мортен непривычно резко хлопнул в ладоши, кивнул носильщикам и велел им ставить палатки, затем недовольно посмотрел в Пауле в глаза.

— А теперь нам пора спать. Завтра у нас много дел.

Все согласно забормотали, и Паула поняла, что это значит. Мужчины не собирались отступать. Значит, этой ночью изготовят правдоподобную грамоту и подделают печать кайзера. Пока носильщики ставили палатки и Нориа разводила костер для приготовления ужина, они собрались у скалы, якобы для того, чтобы насладиться видом.