Павел Комарницкий - Новый порядок

Сколько работы! Сколько труда нужно, чтобы отвоевать у непроходимых болотистых джунглей в пойме Хапи каждый клочок плодородной земли! Срубить толстые деревья, выкорчевать могучие пни из чавкающего влажного грунта. Построить дамбу, которая задержит воду на поле, покуда не осядет плодородный ил. Вырыть канал, по которому излишки воды уйдут с поля, и по которому вода подойдёт к полю в сухой сезон. Вспахать и засеять, сжать и обмолотить урожай… Сколько труда! И сколько рук надо, чтобы шаг за шагом оттеснять джунгли, превращая долину Хапи из логова крокодилов и змей в землю, кормящую народ Пчелы…

Да, конечно, кое-кого приходится и наказывать. Лентяи и бездельники не могут рассчитывать на снисхождение Повелителя. У него, Нармера, работают все. Кто не хочет работать на совесть, будет работать за страх.

На пристани царили суета и гомон, народу тут было ещё больше, и охране порой даже приходилось прокладывать путь древками копий. Множество лодок сновало по высокой воде, подвозя грузы и людей. Большинство лодок было выдолблено из толстых древесных стволов, некоторые даже выжжены, по старинному способу — угли накладываются в колоду-заготовку, постепенно выедая жаром древесину. Встречались и небольшие лодки, изготовленные из вязанок камыша. Нармер усмехнулся. Говорят, такие вот лодки пришли из Земли Папируса, где деревьев, пригодных по размеру для изготовления лодок-долблёнок, уже почти не осталось. Приморские леса вообще чахлые и мелкие. То ли дело пойменные леса Земли Пчелы, где вековые деревья-великаны заслоняют небо! Да, чего-чего, а дерева в Земле Пчелы много. Правда, деревья в саванне тоже всё больше мелкие, замученные всё учащающимися засухами…

Внезапно гомон и толчея на пристани начали стихать, сменяясь тихим шелестом. Две цепочки солдат, расталкивая копьями толпу, образовали живой коридор. И вот по этому коридору потянулись лёгкие фигурки, одна за другой. Девушки не были связаны, но шли безропотно, опустив голову. Угроза расправы над семьями возымела действие, и попыток к бегству никто не предпринимал.

Нармер обвёл глазами толпу, испуганно притихшую. На лицах людей читались смешанные чувства. Конечно, нельзя не платить налог Повелителю, это все понимают. Да, ещё древний закон позволял брать из дому должника кого-то из членов семьи, пока не будет отработан или выплачен долг. Но никому ещё не приходило в голову, чтобы девчонок вот так, просто, взять и увезти за многие дни пути от родного дома. Неужели Повелитель…

И тут Нармер, будто по какому-то божественному наитию, шагнул вперёд.

— Народ Пчелы! Все вы знаете, как нелегко платить налоги. Ваш скот и ваше зерно, выращенное с таким трудом, нужны для того, чтобы кормить тех, кто расчищает землю под посев, кто строит вот этот прекрасный храм — Нармер указал на высящийся позади новый каменный храм Гора — Для того, чтобы не умерли с голоду почтенные жрецы, хранители вековой мудрости нашего народа, те, кто лечит вас, кто молится за вас перед богами, кто готовит вас в последний путь в Страну Теней. А также чтобы могли есть солдаты, что денно и нощно охраняют ваш покой. И они, и я лично благодарен вам за ваш труд, мои верные подданные. Но вот люди Приозёрья не желают платить налоги. Они считают себя умнее вас всех!

Вот. Вот именно этого и ждал Нармер. Вместо жалости к девкам и испуга на лицах людей теперь читались другие чувства. Ах, вон как?! Умнее всех, значит… Ну что же, поделом им, этим умникам. Наш Повелитель быстро покажет им, кто умнее на самом деле.

Нармер картинно простёр руку в направлении девушек.

— Эти девушки взяты в семьях злостных неплательщиков, по два и более лет не плативших ни медного кольца, ни горсти зерна, ни клочка шерсти. Но я не могу держать их здесь просто так. Работы для них в Нехене у меня нет, а даром есть хлеб, собранный с вас, моих подданных, у меня никто не будет. Они отправляются туда, где в них есть нужда. И если их отцы так и не заплатят все причитающиеся налоги, пусть пеняют на себя! Да будет это уроком всем, кто считает себя умнее остальных!

— Слава нашему Повелителю! — гаркнул кто-то. Нармер даже знал, кто — такие люди специально содержатся Себхаком, прозванным за глаза «ночной гиеной», чтобы иметь глаза и уши среди народа. А когда надо, и такой вот нужный голос. А то и острый медный стилет-шило, чтобы заткнуть голос ненужный.

— Слава! Слава!

Но Нармер уже не слушал. Посреди всенародного ликования он шёл, нервно и быстро, так что охрана едва успевала расчищать путь.

Начальник пристани, лично распоряжавшийся погрузкой живого товара, встретил Нармера низким поклоном.

— Славься, о Повелитель!

— Я тебе что сказал, старый бегемот? — не отвечая на приветствие, ровным бесстрастным голосом заговорил Нармер. — Когда ты должен был отправить девок?

— Но…ночью… — заикаясь, залепетал начальник пристани — Но, мой повелитель…

— А кто тебя надоумил грузить их днём? Посреди всего народа? А?

— Но… мой повелитель… смилуйся… — теперь лицо начальника было белым, как мукой обсыпанное.

— После поговорим! — оборвал его Нармер.

Сидха шла по рыночной площади, и люди оборачивались ей вслед. Разглаживались нахмуренные лбы, непроизвольно раздвигались в улыбке губы прожжённых торговцев, и даже крикливые домохозяйки, отчаянно торгующиеся за рыбину или кусок мяса, примолкали на время. Сидха шла своей вьющейся, будто летящей походкой, и на лице её блуждала тайная, словно светящаяся изнутри улыбка. Сегодня она была рада всему миру — хмурым торговцам, снующим под ногами стайкам бродячих собак и кошек, крикливым домохозяйкам. Она не замечала ни вони рыбных рядов, ни туч мух, с гулом роившихся над торговыми рядами, ни грязи под ногами. Она счастливая, и всё!

Сзади пыхтел Ако, младший брат Тутепха. Две тяжёлые корзинки оттягивали ему руки. Из одной торчал хвост здоровенной рыбины, прикрытой куском холста от мух, во второй было мясо, самое свежее мясо, купленное у мясника — быка едва разделали — горшок светлого оливкового масла первого отжима и всякие-разные мелочи, нужные в хозяйстве и купленные по дороге. Мухи, пользуясь беззащитностью мальчика, нагло садились куда придётся — Ако только мотал головой, как осёл, только что ушами не тряс. Но мальчик терпел. Потому что пойти на рынок его попросила сама Сидха, а это вам не так просто!

— Устал, Ако? — улыбнулась молодая женщина, рукой сгоняя мух с лица мальчика и вытирая ему пот со лба.

— Кто, я? — Ако возмущённо встряхнулся, всем своим видом давая понять: вопрос глупый, и он, Ако, в состоянии нести вот эти несчастные корзинки хоть до Синая — Просто жарко!

— Ну потерпи — мягко засмеялась Сидха — Зато сегодня вы опять будете есть лепёшки с оливками и рыбой. И жареную говядину!