Павел Комарницкий - Новый порядок

— А-А-А-А-А-А!!!

Рёв битвы резко усилился. Теперь и Нармер видел, как на берег валом валят солдаты, ведомые Себхаком. Очень, очень вовремя, молодец, «ночная гиена»… Да, вот уже болотники шаг за шагом отступают от берега, освобождая место для новых и новых прибывающих солдат. И с этой стороны строй прогибается, смешивается… Ну! Ну же!!!

Миг перелома, наверное, не заметил никто. Вот только что кипела яростная битва с неясным исходом, а вот уже идёт бойня, массовое убийство проигравших, зажатых в клещи. Чаша весов со стуком легла наземь, и свирепая Нейт приняла своё решение — кому сегодня умереть.

— Мне нужен Тутепх! Найдите Тутепха, живым или мёртвым! И гораздо лучше живым!

— А-А-А-А-А-А!!!

Тутепх рубил направо и налево, отбивал и ловил удары, уже понимая — всё… Он не видел того, что у него за спиной — некогда было обернуться даже на миг — но резко изменившийся тон этого непрерывного «А-А-А-А-А-А» безошибочно подсказал ему — всё кончено. Нет, ещё немало солдат проклятого Нармера умрут, но исход битвы предрешён. Как и судьба всей Земли Папируса.

— А-А-А-А-А!!!

Один за другим падают воины Земли Папируса, так и не сумевшие защитить свою землю, своих родных и близких… И не они виноваты в том. А виноват Тутепх, потому как он вождь, и он не сумел, не смог… Кто мог предвидеть? Да какая теперь разница?! Кому нужны оправдания, если нет дела?

— А-а-а-а-а!!

Рёв битвы понемногу спадает, как воды Хапи после половодья. И орут уже в основном враги. Воины Земли Папируса умирают молча.

— А-а-а-а!

Падают последние телохранители, защищающие его, Тутепха, теперь уже совершенно бесполезную жизнь. Однако, как крепко бьются эти, в зелёных юбках… Если бы тогда в Калёной Лощине были такие вот солдаты, вряд ли Тутепху удалось бы обойтись двумя сотнями своих убитых…

Сильнейший удар в затылок выбил сноп искр из глаз Тутепха, и наступила тьма…

Солдаты удерживали на коленях рослого и крепкого болотника, привязанного к копью за руки, так, что копьё служило перекладиной, лежащей на плечах. Нармер внимательно разглядывал его. Да, вполне… достаточно одного взгляда, чтобы понять — это настоящий вождь.

— Я счастлив приветствовать тебя на СВОЕЙ земле, Тутепх, сын Тигами. — улыбнулся Нармер.

— Не могу сказать о себе того же — болотный вождь смотрел Нармеру прямо в лицо. — И потом, разве это ТВОЯ земля?

Да, глаза… Какие глаза… Как будто это Нармер стоит на коленях, а не наоборот. Самое интересное, что ещё утром это было вполне вероятно. Но прошлое стало настоящим, а будущее есть только у одного из них. У него, Нармера.

— Ну разумеется, МОЯ. Отныне и навеки. Моя и моих потомков.

— Ты так уверен? — в свою очередь усмехнулся Тутепх разбитыми губами.

— Я вижу, это, — Нармер обвёл рукой поле боя, где солдаты бродили среди лежащих вповалку тел, подбирая своих раненых и добивая чужих, — тебя не убедило? Ну хорошо, я с удовольствием послушаю твои возражения. Устные, разумеется, потому как делом ты возразить уже ничего не в состоянии.

Нармер откровенно забавлялся. А что? Храбрый парень, ничего не скажешь. Сейчас ему, Нармеру, даже в чём-то симпатичный. А ещё утром этот человек внушал страх. Потому что МОГ.

— Ну что же, слушай, раз желаешь — снова усмехнулся Тутепх. — Наш народ, народ Земли Папируса, привык жить по древнему закону. СПРАВЕДЛИВОМУ закону, если тебе знакомо такое слово. Каждый имеет то, что имеет, и все равны перед богами и законом…

— Так было, Тутепх — перебил его Нармер. — Но так больше не будет. Отныне на этой земле будет новый порядок — все люди делятся на господ и рабов.

— И какие же боги сказали тебе это?

Жёсткая усмешка наползла на лицо Нармера.

— При чём тут боги? Это говорю я, Нармер, первый Повелитель всей страны Кемет!

Ночная прохлада и сырость пробиралась сквозь ворох тростника, и Гы окончательно проснулся. В животе привычно заурчало. Некоторое время юродивый сопел, почёсываясь, потом завозился, расталкивая своё лежбище, и выбрался наружу. Он всегда просыпался перед рассветом — и от голода, и от какого-то внутреннего чувства. И это чувство позволяло ему каждый день испытывать маленькую радость, встречая восход солнца.

Раздвигая тростники, Гы вышел на открытое место и замер. На юге, откуда сегодня дул ровный сильный ветер, поднималось от земли невиданное чёрное облако, будто кто-то зажёг громадный костёр.

Неизвестно, сколько бы юродивый стоял и смотрел, поражённый необычным зрелищем, но тут его внимание привлёк шум, донёсшийся от протоки. Грубые мужские голоса орали и улюлюкали, подбадривая сами себя. Гы сорвался с места и засверкал грязными пятками, с ходу врезаясь в стену камышей.

Когда Гы выбрался на открытое место, его взгляду открылась новая невиданная картина. Узкий челнок, в котором сидели две девушки и мальчик, преследовала большая лодка с шестью вооружёнными мужчинами. Девушки изо всех сил гребли короткими вёслами, и Гы вдруг узнал них те самые чудные видения, явившиеся ему много-много дней назад. Да, точно!

Челнок между тем выскочил из устья протоки на морской простор, и преследуемые, бросив вёсла, начали споро поднимать мачту, укрепляя её растяжками. Оставшийся без гребцов челнок резко сбавил ход.

— Стоять! Не уйдёте! Ату их! Улю-лю-лю! — орали преследователи, изо всех сил гребя вёслами. Впрочем, здоровенная тяжёлая лодка двигалась довольно неспешно, неохотно уступая усилиям шестерых — такому судну полагались две дюжины гребцов, не меньше.

Преследуемые наконец справились с мачтой. Широко развернулся парус, растянутый между верхней и нижней реями. Челнок резво взял с места, на глазах увеличивая отрыв от преследователей.

— Стреляй, Иаби! Стреляй, уйдут!

Один из гребцов бросил весло, встал во весь рост, поднимая тяжёлый, в рост взрослого мужчины, тяжеленный лук. Медленно, плавно натянул тетиву…

— Бей, не тяни!

Стрела со свистом улетела к цели. В уходящем в открытое море челноке вскрикнули. Гы ощутил чувство, ранее ему неизвестное. Так нельзя, нельзя!

Гы оглянулся и увидел торчащую из песка большую раковину. Выдернув её и даже не стряхнув песок, он замахнулся и изо всей силы запустил раковиной в большую лодку, как раз проходившую мимо него в каких-то пятнадцати шагах. Воин, уже вновь натянувший тетиву, получил неожиданный удар по голове, и стрела ушла в никуда.

— Демоны! Что это ещё за урод?!

Лучник выдернул из колчана новую стрелу и выпустил её не целясь — с пятнадцати шагов промахнётся только слепой. Стрела ударила Гы в грудь, повалив на мокрый песок, и спустя мгновение он ощутил сильную боль. Зачем?

— Всё, командир, нам их не догнать.

— А, пёс! Ладно, давай к берегу…