Георг Хилтль - Опасные пути

Столы были накрыты, но все еще приносили огромные кувшины с вином.

Отцы и матери с опасением поглядывали на такое изобилие; но утешали себя тем, что собрались тут деловые порядочные молодые люди, в большинстве известные им жильцы.

Над столом красовался прикрепленный к колоннам огромный докторский берет, сделанный из бумаги.

На башне ближайшей церкви Капуцинов пробило девять часов. Вошел распорядитель вечера, вместе с ним Ренэ, Гюэ и Аманда.

Четыре новых доктора стали рядом. Старейший учитель приветствовал их и подобающей случаю речью поблагодарил от лица собрания за приглашение. Музыка заиграла и пестрое длинное шествие потянулось к столу. Каждый занял предназначенное ему место, причем старик Гюэ, к своему неудовольствию, сделал открытие, что его место на нижнем конце стола, среди прочих пожилых людей, между тем как Аманда и Ренэ заняли места поблизости от распорядителя.

Ренэ был чрезвычайно счастлив и весел; однако взором он беспрестанно искал кого-то, и, очевидно, отсутствие некоторых лиц удивляло его; и действительно он ждал Сэн-Круа и его даму. Стулья, предназначенные для них, были не заняты, и молодой герцог почти свободно вздохнул, так как надеялся, что поручик забыл о его приглашении.

В то время как слуги ресторана Алена Кокка разносили блюда с жарким, к стулу Ренэ приблизился высокий, бледный господин и, подав ему руку через спинку кресла, сказал глухим голосом:

— Юный доктор, примите мои благопожелания.

То был Камилл Териа. Неспокойный, терзаемый муками ревности, он искал случая рассеяться, и приглашение его друга, Мартино, принять участие в банкете было для него как нельзя более желательно.

В этот момент у входа произошло движение. Сквозь толпу зевак, состоявших из слуг, кухонных мальчиков и нищих (последнего рода публика неизменно присутствовала на всяких общественных собраниях), протискивался стройный, красивый офицер под руку с не менее красивой дамой. Ренэ, внимательно следивший за всем, что происходило вокруг, тотчас же заметил входивших, и у него невольно вырвалось восклицание:

— Черт возьми, пришли таки!

— Кто это? Кто? — торопливо спросила Аманда.

— Отпусти меня на минуту, — прошептал Ренэ, — я сейчас вернусь.

Молодой герцог должен был разыграть гостеприимного хозяина, а потому поспешил навстречу новым гостям и приветствовал поручика.

— Доктор Ренэ, герцог Дамарр, — сказал Сэн-Круа, представляя своего нового друга спутнице. — Маркиза де Бренвилье, разрешившая мне проводить ее сюда, чтобы присутствовать на веселом, интересном празднестве.

Ренэ был смущен. Маркиза наоборот держалась вполне непринужденно и с интересом любовалась оживленной массой гостей. Ренэ успокоился. К тому же настроение гостей стало более приподнятым, и он надеялся, что появление маркиза возбудит мало внимания и толков.

Мария очень внимательно рассматривала красавца-доктора; когда же он отошел, чтобы дать слугам некоторые необходимые распоряжения относительно вновь прибывших гостей, она обратилась к Сэн-Круа и сказала совсем тихо:

— Действительно твой спаситель обладает фигурой паладина. Но одно мне бросилось особенно в глаза.

— Что же именно?

— Ты присматривался к нему внимательно? Он поразительно похож на тебя. Если бы у него были такие же черные волосы, как у тебя, то он мог бы сойти за твоего двойника. Ты, правда, мощнее, серьезнее, но черты лица удивительно похожи.

Сэн-Круа засмеялся, а затем спросил:

— Мария, разве ты не знаешь, что между тобой и мной также находят большое сходство?

Разговор был прерван появлением Ренэ. Он возвратился и пригласил обоих к столу. На несчастье молодого доктора случилось так, что поручик и его дама заняли места поблизости нескольких офицеров, которые, конечно, сейчас же узнали Сэн-Круа. Среди гостей воцарилось многозначительное молчание. Однако, как ни строго следили за нравственными качествами дам, принимавшими участие в банкете, все же никто не решился беспокоить блестящих гостей и, после некоторой паузы, пиршество продолжалось беспрепятственно.

— Куда к черту девался Камилл Териа? — спросил один студент своего соседа Бутиля, бывшего торговца пряностями, которого он ввел сюда, как гостя.

— Я тоже не вижу его, — ответил Бутиль, — если я не ошибаюсь, он вышел из зала в то время, когда пели.

— Да, — подтвердил кто-то, — он стремительно бросился к дверям. Впрочем, вот он идет.

Камилл Териа снова появился в зале. В этот самый момент к креслам Сэн-Круа и маркизы подошли два итальянских студента. Распределитель букетов обратился к красавице со стихами и, вынимая из-под своей широкой пелерины маленький букетик из сосновых ветвей, обратился к ней со словами:

— Итак, прелестная принцесса, позвольте преподнести Вам букетик, как награду за Вашу красоту и добродетель.

Но в этот самый момент он был отброшен в сторону, и Камилл Териа бросился к Марии де Бренвилье со словами:

— Нет букета для этой бесстыдной женщины!

Панический страх овладел всеми присутствовавшими. Камилл крикнул настолько громко, что его слова раздались по всему залу.

Подбежал изумленный Ренэ и воскликнул:

— Камилл, Камилл! Что Вы делаете? Ведь это — мои гости.

— Тем хуже для Вас, Ренэ, если у Вас такие друзья, — произнес Камилл, а затем обратился к маркизе Бренвилье: — Где твои клятвы и уверения, которыми ты околдовала меня? Где твои обещания? Ах, какая невыносимая боль у меня здесь, в груди! — крикнул молодой человек в неистовстве.

Маркиза, несмотря на все свое самообладание, дрожала и бледнела.

— Ты мне должна принадлежать, ты должна быть моей, — крикнул Териа.

При этих словах сцена переменилась. Сэн-Круа, до тех пор хранивший мрачное молчание, нашел, вероятно, что дольше не может оставаться праздным зрителем. Он взял в руку шпагу, стал между Камиллом и маркизой, и сказал Камиллу:

— Довольно! Вы можете ревновать, можете приходить в отчаяние, но Ваши страдания не дают Вам права оскорблять мою даму. Еще одно слово — и Вы раскаетесь.

— Ах, я чувствую, произойдет несчастье! — воскликнул Гюэ.

— Господа, господа! Опомнитесь! — раздались голоса.

— Где распорядители? — послышались вопросы.

Камилл ничего не слушал; он весь был во власти своей ревности… Как, мало того, что его покинули и заменили другим, этот его вчерашний соперник осмеливается еще грозить ему? Это уж чересчур!

— Отойдите прочь, прошу Вас, — крикнул он Сэн-Круа. — Вы не имеете никаких прав на Марию де Бренвилье.

Он схватил Сэн-Круа за грудь и старался оттолкнуть его; но поручик освободился от него, с силой толкнув его руку.

Этот толчок был равносилен удару; а так как Камилл был не из тех людей, которые способны отнестись безразлично к подобному обстоятельству, то он, несмотря на возгласы и увещевания старших, крикнул: