Майкл Арнольд - Кровь предателя

- У меня по-прежнему остались шрамы, - прошипел Мейкпис.

- Ты заслуживал порки, Илай.

- Порки? Я едва дышал после того, как ты меня отделал. Прошел почти месяц, прежде чем я вновь смог ходить! Но этот месяц я потратил с умом. Получил время обдумать месть, - гримаса перебежчика превратилась в злорадную ухмылку. - И расплатились мы с тобой стократно.

Страйкер помнил расплату. Как в его эль подсыпали зелье, когда он праздновал канун нового года в сомнительном борделе, и как его в полуобморочном состоянии отделал здоровый сержант Бейн, избив кулаками и дубинкой. Помнил, как очнувшись, обнаружил себя с кляпом во рту привязанным в глубине небольшой заброшенной конюшни. Помнил черную дорожку пороха, которая с шипением подбиралась к пороховому бочонку возле него.

- Мне никогда не понять, как тебе удалось выжить, - произнес Мейкпис. - Взрыв должен был вознести тебя прямиком на небеса.

Страйкер и сам точно не помнил. Знал лишь, что откатился в сторону, отчаянно извиваясь связанным телом, пока запал продолжал бежать. На одно громогласное мгновение возникла вспышка света, а потом его окутала тьма.

Очнулся он уже в Лейпциге, в палатке хирурга, охваченный мучительной болью, с истерзанным и обезображенным телом. И он помнил Лизетт Гайяр и её нежную заботу.

- Тебя следовало за это повесить, Илай, - произнес глухим и далеким голосом Страйкер.

- Но не осталось ни одной мало-мальской улики, мой капитан, - ответил Мейкпис. - Несомненно, ты знал, что это мы с Бейном. Мы и хотели, чтобы ты знал.

Страйкер усилием воли заставил себя сконцентрироваться и слегка приподнял клинок, искушая Мейкписа броситься под острие.

- Я заберу Мокскрофта и похороню твой труп здесь, среди деревьев, и никто никогда тебя не найдет.

Лицо Мейкписа скривилось. Страйкер продолжил.

- Ты превратишься в ничто. Еще одно гниющее в земле тело. Никто тебя не вспомнит. Никто не станет оплакивать.

Мейкпис метнулся вперед, широко занеся клинок над головой, намереваясь снести Страйкеру макушку.

Страйкер отпрянул в сторону, и клинок разрезал воздух. Мейкпис по инерции качнулся вперед и едва успел выпрямиться, когда Страйкер нанес удар. Он атаковал Мейкписа серией острых размеренных выпадов, которые рыжеволосый яростно отражал, отступая.

Мейкпис с удивительной скоростью метнулся вбок, надеясь перевести оборону в атаку, но Страйкер разгадал его замысел и парировал удар снизу, который легко мог бы вскрыть ему артерию в паху. Теперь они сблизились, и Страйкер свободной рукой ударил Мейкписа кулаком в лицо, раскрошив тому зубы. Мейкпис не упал, но его лицо превратилось в кошмарную кровавую маску.

Он попытался заговорить, но стоило ему открыть рот, как его сдерживала боль.

Мейкпис сплюнул сгусток крови, слизи и зубов, который упал на длинные стебельки травы и завис там студенистой массой.

Сделав шаг вперед, Страйкер занес клинок в свирепом боковом замахе, который, несмотря на то, что ему не хватало точности, отдался дрожью по всему телу Мейкписа, когда клинок рыжеволосого капитана принял на себя удар. Мейкпис отшатнулся, опустив оружие к поясу, и Страйкер вновь сделал выпад. На этот раз он ударил наотмашь, и Мейкпису пришлось поднять клинок перед собой, чтобы отразить удар. Мейкпис теперь истекал кровью и надсадно хрипел при каждом движении. Нить сражения ускользала от него, и защита слабела с каждым мгновением.

Страйкер опять перешел в наступление, разразившись серией из трех сокрушительных ударов в голову. Первый заставил Мейкписа упасть на колено. Второй выбил из его руки палаш. А третий глубоко вошел в запястье, заставив Мейкписа вскрикнуть от боли, злобы и страха. Крик был пронзительным и жалобным и перекрыл звуки битвы, словно плач лесного чудовища.

Страйкер пнул Мейкписа ногой в грудь, повалив его на спину.

Мейкпис заскулил, слова агонии и отчаяния бессвязно срывались с его разбитых уст. Но Страйкер не обратил внимания на эти мольбы, перекинул палаш в другую руку и достал дирк. Он опустился на колено рядом с раненым; кровь и роса мгновенно намочили его колено.

- Я сделаю это быстро, Илай, - произнес он сдавленно и хрипло.

Мейкписа стошнило. Густая масса блевотины, крови, слюны и желчи вырвалась из его глотки, превратив рот во взорвавшийся котелок, и он повернул голову на бок, чтобы освободиться от зловонной жидкости. Когда он повернулся, его карие глаза спокойно встретили взгляд единственного и холодного глаз Страйкера. Мейкпис вновь попытался заговорить, но его слова были такими невнятными и тихими, что Страйкер почти их не слышал.

Он подался вперед, и слова обрели форму. Мейкпис прошептал имя. Имя, которое многое объясняло и рассеяло множество иллюзий. Страйкер мгновенно опустил оружие.

Клинок глубоко вошел в живот Страйкеру, прежде чем он его почувствовал.

Сперва его тело почти никак не отреагировало, и он направил дирк на Мейкписа, но затем взор затуманился, и сила оставила руки. Дирк выпал из ладони, словно её отрезали, и он потрясенно завалился на спину. Лишь тогда он заметил рукоять клинка, которую судорожно стискивал в здоровой руке Мейкпис.

Илай Мейкпис рассмеялся. Одна его рука беспомощно свесилась; запястье окуталось облачком пара, пока из него хлестала горячая кровь. Лицо побелело, а рот был слишком разбит, чтобы усмехнуться.

Движения его были мучительно медленными, словно он сражался с могучим течением Темзы, но он сумел подняться на ноги, попутно подобрав клинок Страйкера.

Страйкер тоже пытался встать, но пламя мучительной боли отдавалось в каждой частичке тела - животе, голове, ногах и руках, прижимая его к земле.

Мейкпис склонился над ним.

- Мне чертовски жаль тебя покидать, - прохрипел он, выдавливая каждое слово, - но у меня важная встреча, о которой ты, несомненно, осведомлен. Сэр Рэндальф должен добраться до Лондона.

Он выставил длинный клинок, острие закачалось у горла Страйкера.

- Bon voyage, mon Capitaine [27] Счастливого пути, мой капитан (франц.) .

Страйкер ждал смертельного удара.

Но узкие и беспощадные глаза Мейкписа вдруг расширились. Они смотрели друг на друга целую вечность, молча, без движения. А потом что-то выдвинулось из груди Мейкписа. Из-за боли и смятения Страйкер так и не понял, что случилось, пока через изысканный пурпурный дублет не показалось окровавленное острие алебарды, Темное, влажное и поблескивающее в вечерних лучах солнца.

Лицо Мейкписа побелело, а мышцы расслабились, жизнь вытекала из него, как сок из срубленного ствола. Он выпустил клинок Страйкера и рухнул на колени, по-прежнему с торчащей из груди алебардой.

За ним возвышалась темная фигура, которая теперь ослабила хватку на длинном древке алебарды. Древко шлепнулось на залитую кровью траву, потащив за собой и тело Мейкписа, так что он так и остался стоять на коленях, а тело изогнулось под неестественным углом, как плохо сварганенная марионетка. Кровь предателя разливалась по его телу, как распускающиеся лепестки алого цветка. Его глаза уставились на расплывающееся темное пятно на груди, из которой вырвался последний глубокий вздох.