Ольга Крючкова - Капитан мародеров. Демон Монсегюра

Древний фолиант был посвящен различным драконам: и с одним рогом на носу, и с тремя рогами на голове; крупно и мелкочешуйчатых, с крыльями и без, похожих на змей и на водяных угрей. Через несколько дней копирования фолианта, Огюст дошел до иллюстрации с точным изображением дракона, что обитал в озере Лох-Несс. Правда, Огюст дважды видел только шею с головой, но такое не забывается! На искусном рисунке обитатель озера более напоминал крупночешуйчатую змею с головой дракона, увенчанной перепончатой короной, изо рта которой торчал змеевидный язык. Шевалье искренне сожалел, что не в состоянии ничего прочесть, прекрасно понимая, что именно поэтому ему и дали переписывать фолиант. Вышестоящим братьям можно было не опасаться, что новичок постигнет смысл записей.

В течение месяца брат Огюст корпел над фолиантом с драконами. Работа шла медленно, да и торопиться особо было некуда. Затем еще месяц брат Себастьян, одаренный художественным талантом, копировал иллюстрации. Огюсту в это время дали для переписи другой фолиант с изображением различных замысловатых колб и реторт, видимо, в этом научном труде содержались рецепты приготовления неких веществ. Шевалье полностью переключил внимание на новый химический трактат и забыл о драконах.

…Перепись химического трактата близилась к концу. Уставший, но умиротворенный добрым ужином и интеллектуальной работой, Огюст предавался философским размышлениям в своей келье. Нахлынули воспоминания о Монсегюре, Бланшефоре, Крэг Фадриг, жене, смысле жизни.

Вдруг размышления брата Огюста резко оборвались. По вечерам он имел привычку любоваться у окна пейзажами окрестностей озера Лох-Несс, и вот эту картину оживила знакомая драконья голова, вынырнувшая из воды. И почти сразу рядом появилась еще одна, поменьше. Изумленный Огюст воскликнул:

– Матерь божья! Детеныш! Поразительно! А он откуда взялся?! Ведь для появления детеныша на свет нужно как минимум две взрослых особи!

В озере, как сказал отец Эдвард, с незапамятных времен появлялся один дракон. В голове шевалье промчался вихрь мыслей. Как у человека умного, наблюдательного, склонного к анализу ситуации, у него созрела догадки, что братья-монахи в Инвернесс занимаются не только редкими и ценными фолиантами.

– Этим трактатам здесь находят применение! Ставят опыты! – с жаром воскликнул Огюст и испугался своей неосторожности и порывистости. Успокоившись, он прислушался: замок хранил вечернюю тишину. Монахи предавались различным занятиям в кельях: кто молился, кто читал, кто сам писал трактаты.

Теперь шевалье был убежден, «терракотовые» монахи – высшая ступень братьев в Инвернесс занимается тем, что находит применение восстановленным фолиантам. Он никогда не посещал замковые подвалы, ибо вход для «синих» и «зеленых» братьев туда был строго закрыт. Но догадывался: в подземных тоннелях замка могут находиться тайные лаборатории. В них и проводят время «терракотовые» братья.

Шевалье продолжал рассуждать: «Чем занимаются высокопоставленные монахи? Если изысканием философского камня, эликсира молодости, получением золота из свинца, то это банально и неинтересно…» Насколько было известно брату Огюсту, орден тевтонских рыцарей занимался нечто подобным. Изыскания продолжалось до тех пор, пока Папа Урбан III не прознал через своих шпионов и не объявил все это ересью и преступлением против Святой церкви.

«Вероятнее всего, занятия в Инвернесс гораздо серьезнее поисков философского камня, например, изучение и разведение невиданных мифических существ. На мысль об этом наводит появление детеныша-дракона… Но каким образом его вывели?» – в голове брата Огюста царил хаос.

С такими мыслями шевалье заснул. Ему приснился кошмар, будто его разбудили крики. Он встал и открыл дверь и выглянул в коридор, прямо на него ползло чудовище, изрыгающее пламя. Огюст проснулся весь в холодном липком поту. По сравнению с монстром из сна, водяной дракон Лох-Несса показался ему просто очаровательным созданием.

…День начался, как обычно, с утренней молитвы, затем прима [85] Прима – звон колоколов на рассвете или рано утром, возвещала о начале дня. возвестила о начале дня. После чего братья отправились на завтрак. Огюст вошел в трапезную в положенное время, «терракотовые» и «зеленые» монахи отсутствовали в полном составе. Да и те, кто из «синих» братьев сидел за столом, лишь делали вид, что вкушают пищу. Они были явно чем-то обеспокоены.

Позавтракав, брат Огюст отправился в скрипторий и занял надлежащее место, собираясь приступить к работе. К своему вящему удивлению, он не увидел брата Катберта. Каждое утро тот приходил первым, встречал братьев-монахов и распределял работу.

Огюст заточил перо, обмакнул его в чернильницу и преступил к работе… В скрипторий вошел досточтимый брат Катберт, облаченный в терракотовую рясу. Шевалье, как впрочем, и все присутствующие братья, был поражен.

Брат Катберт сообщил:

– Братья! Я переведен на следующий иерархический уровень и старшим у вас с сегодняшнего дня будет брат Ромуальд.

Брат Ромуальд, занимавшийся перепиской трактатов, поднялся со своего привычного места и поклонился. Брат Катберт передал ему дела и быстро удалился.

Все утро Огюст чисто механически занимался копированием трактата. В голове пульсировала одна и та же мысль: «Что случилось с высшим составом Инвернесс?»

Обед прошел в напряженном молчании, «терракотовых» братьев по-прежнему не было… Монахи окончательно пришли к выводу: с руководством Инвернесс что-то случилось, возможно, нечто страшное и непоправимое.

Вечером, после ужина, всех братьев, независимо от статуса, собрали в скриптории. Перед ними выступило новоиспеченный «терракотовый» брат Климентий:

– Братья! Я вынужден взять на себя нелегкую обязанность по руководству замком Инвернесс и работами, в нем происходящими, в связи с безвременной кончиной брата Леопольда и его помощников в результате неудачно проведенного опыта.

Еще недавно Огюст видел на Климентие зеленую одежду. Вывод напрашивался простой – действительно высший состав Инвернесс погиб полностью. О подробностях неудачного опыта новоиспеченные «терракотовые», разумеется, низшему составу не сообщили. О похоронах погибших, вообще, не упоминалось. Все это настораживало Огюста и «синих» братьев…

Монахи разошлись по кельям. Огюсту хотелось с кем-нибудь поговорить, поделиться своими соображениями, но за четыре месяца пребывания в замке, он толком ни с кем не сошелся. Возникло острое желание докопаться до сути происходящего, а потом покинуть замок. «Золото есть, можно купить дом в горах, развести овец, жениться на крестьянке, – думал шевалье, – хватит с меня благородных шотландских леди. Мак Кумалы не вечность же будут меня искать… Да, и вряд ли они доберутся до Лох-Несс…»