Вячеслав Бондаренко - День «Б»

— Да это понятно… — Полковник крепко помял ладонью затылок. — Ну сам вот представь, кину я машины в прорыв, доложим в штаб армии, что центр города наш, а дальше что?.. Пожгут вас там за час-полтора, и всего делов. Откуда подкреплений ждать?.. Кто вам топливо подвезет, снаряды, патроны?.. Саперными лопатками будете фрицев бить, как в сорок первом?..

— Товарищ полковник, разрешите? — подошел к командиру полка начальник штаба. — Пехота взяла переправу через Свислочь. Впереди — сильно укрепленная электростанция, дальше — окружная гостиница и Дом Красной Армии… Здания капитальные, каменные. Летчики с воздуха засекли еще три противотанковые батареи…

— Вот видишь, разведка? — раздраженно спросил полковник. — Куда я тебе танки поведу? К черту в зубы?..

В глазах старшего лейтенанта блеснул упрямый огонек.

— А все ж таки разрешите, товарищ полковник? Под личную ответственность, а?.. Пока у ребят глаза горят?..

Полковник развел руками и неожиданно улыбнулся.

— Ну что мне с тобой делать, Пугач, а?.. Ты ж и мертвого уговоришь, если чего захочешь…

Очнулся Владимир от прикосновения чего-то холодного к щеке. Он вскинул голову и тут же чуть не завыл от мучительной боли в простреленном боку.

— Тише, тише, — раздался женский шепот по-немецки над самым ухом, — лежите спокойно, герр гауптманн…

«Откуда немцы? — подумал Соколов. — Я же уже слышал звуки стрельбы.

Наши прорвали оборону, были уже почти в центре города!» Выходит, он попал в руки фрицев?..

— Где я? — едва шевеля запекшимися губами, спросил он по-немецки.

Вокруг было темно и очень душно.

— Вам не нужно волноваться, — прошептала немка. — Вы серьезно ранены.

— Я знаю… Где я? Как меня обнаружили?..

— Вы и герр обер-лейтенант сидели в броневике, который на наших глазах въехал в реку, — пояснила медсестра. — Вы оба были без памяти. Кто в вас стрелял?

— Видимо, русский агент, — простонал капитан.

Немка успокоительно закивала:

— Мы перевязали вас, вкололи обезболивающее… Оно должно скоро подействовать. Не волнуйтесь.

— Мне нужно знать, куда мы направляемся, — упрямо прохрипел Владимир.

Медсестра вздохнула.

— На выезд из города. Русские еще не окружили Минск. Мы еще успеем прорваться в сторону Бреста…

«Черт возьми!.. Еще не хватало вместо того, чтобы выйти к своим, оказаться в немецком тылу!» Эта мысль буквально обожгла Владимира, и он застонал не сколько от боли, которая уже начала утихать под воздействием укола, сколько от досады.

Машину, в которой он находился, сильно трясло. С трудом приподнявшись, Соколов различил несколько рядов носилок, над которыми наклонялась медсестра с фляжкой в руках.

Рядом раздался еле слышный стон англичанина. Не раскрывая глаз, он негромко спросил по-английски:

— Где я?

— Заткнись, — по-немецки прошептал ему на ухо Владимир. — Не смей говорить по-английски!

Кэббот обессиленно замолчал. К счастью, медсестра не расслышала его фразы — она была в другом углу кузова.

Тянулись минуты. Нужно было спешно придумывать какой-то способ спасения, но, как назло в гудящую от духоты и потери крови голову не приходило ровным счетом ничего.

Джим снова застонал, попробовал шевельнуть рукой.

— О, ч-черт.!.. — проговорил он сквозь сжатые зубы и снова, к ужасу Соколова, по-английски. — Как все болит…

Владимир попытался зажать англичанину рот, но нечаянно задел его раненую руку. Джим отреагировал диким криком боли, к которой присоединилась отборная англосаксонская ругань.

— Что? — растерянно обернулась немка. Да и кое-кто из раненых приподнялся на своих носилках.

— Мой друг в тридцать восьмом учился в Кембридже, — поспешил прийти на помощь Джиму Владимир, — и приобрел там скверную привычку ругаться по-английски.

— Oh, s-shit! — продолжал стонать британец. — What the fucking pain, o-oh, asshole!

— Даже ругательства у этих свиней какие-то свинские, — пробурчал с соседних носилок немолодой военный чиновник с перебинтованными ногами.

В этот момент грузовик сильно тряхнуло.

Проскочив через перекресток, простреливавшийся немецкими снайперами, самоходка под командованием старшего лейтенанта Ероховца понеслась к блестевшей впереди реке. Завиднелись остатки взорванного бетонного моста. На том берегу немцы устанавливали минометы.

— Дави, дави! — возбужденно заорал старший лейтенант Пугач, стискивая плечо танкиста. — И скорость не сбрасывай!

В фонтане брызг СУ-85 обрушилась в воду и ласточкой выскочила на противоположный берег, прямо на вражеские позиции. Гитлеровцы в панике бросились врассыпную.

— Справа батарея! — возбужденно выкрикнул наводчик, приникнув к прицелу.

— Осколочным — огонь! — скомандовал Ероховец.

Отрывисто рявкнула пушка. Затарахтел курсовой пулемет. Видны были улепетывающие во все стороны фрицы.

— Молодчик! — одобрил Пугач. — В самое яблочко!

— Где спрыгнете? — перекрикивая грохот двигателя, спросил Ероховец.

— Жми, жми, старлей! За электростанцией спрыгнем!

Поравнявшись со зданием электростанции, самоходка на мгновение сбавила ход, и тотчас несколько человеческих фигур, спрыгнув с брони, бросились к обугленным развалинам деревянных домов, стоявших вдоль линии улицы. Самоходка, резко лязгая гусеницами, устремилась дальше.

Дверь в кузов медицинского фургона распахнулась.

— Ну, что там такое? — услышал Владимир раздраженные голоса.

— Мину задели!

— Какую еще мину?!

— Обыкновенную, «телле-42»…

— Идиоты, — простонал с соседних носилок военный чиновник с ранеными ногами, — уже на своих минах подрываемся!

…Медицинский фургон на шасси «Опеля-Блитца» действительно задел левым передним колесом противотанковую немецкую мину. Старший по машине, немолодой военный врач, вытащил из кабины контуженного водителя и растерянно остановился, глядя на порванную в клочья шину — менять колесо он не умел.

— Скорее, скорее, герр штабсартц! — грубо поторопил врача фельджандарм в чине обер-лейтенанта. — Чего встали на дороге? Русские и так перережут коридор с минуты на минуту!..

— Нам нужно сменить колесо, — объяснил врач.

— О, ч-черт… Эй, вы! Стоять! — Фельджандарм схватил за рукава проходящих мимо истрепанных и оборванных солдат вермахта. — А ну помогите герру штабсартцу сменить колесо!..

Но солдаты, вместо того чтобы вытянуться по стойке «смирно», только хмуро взглянули на жандарма и ускорили шаги.

— А ну стоять! — заорал жандарм, передергивая затвор автомата. — Документы!

Солдаты, переглянувшись, нехотя остановились и полезли в карманы за документами.

— Удо Гроссрок, — медленно протянул жандарм, изучая потрепанные солдатские книжки, — и Вилли Дамш… Отлично. А теперь объясните мне, какого черта вы, панцергренадиры, забыли здесь, в коридоре, предназначенном для эвакуации раненых?